Царь горы - Александр Борисович Кердан
– Будет тушёнка, – пообещал Борисов, – только и вы нас, товарищ капитан, пожалуйста, не забудьте…
– Фирма веников не вяжет, фирма делает гробы, – мерзко хихикнул Вирус и пообещал: – Не беспокойся, подполковник, не забуду…
«Да, прав Аксаков, это не Афган…» – Борисову было тошно и муторно и «бакшиш» вручать, и слова вежливые этому Вирусу говорить, но он понимал, что должен принять предлагаемые обстоятельства как неизбежное зло.
Простившись с Верусовым, Борисов зашёл в управление по воспитательной работе, где получил свежие инструкции и расходные материалы для наглядной агитации: контртеррористическая операция – операцией, а плакаты и лозунги никто не отменял.
Трясясь в бэтээре на обратной дороге в комендатуру, Борисов стал невольным свидетелем разговора механика-водителя и стрелка.
– Собираюсь на дембель… Придётся мзду финансистам платить, чтоб денежки получить вовремя… – пожаловался механик-водитель.
– Что за мзду, товарищ сержант? Просветите новичка… – попросил Борисов, которого экипаж снабдил шлемофоном.
Прапорщик-стрелок со своего места посмотрел на него, как на пришельца с другой планеты:
– Начфину приходится пятьдесят процентов отстёгивать! Только тогда остальное на руки получишь вместе с командировочным предписанием. Если упираешься и не хочешь делиться, будешь сидеть и ждать, пока рак на горе свистнет… То есть пока начфин смилостивится и с тебя не пятьдесят процентов возьмёт, а сорок… А можно ведь и не дождаться: вместо отправки домой пулю от «чехов» схлопотать…
– Разве не обидно – своё, кровное, отдавать?
– Обидно, конечно, товарищ подполковник. Но так здесь заведено. Как говорится, не мы придумали, не нам менять.
«Нет, уж от меня эти тыловые крысы ничего не дождутся!» – Борисов мысленно перенёсся в дни, когда настанет его черёд ехать домой, и понял, что уже жутко скучает по Инге, что надо ей сегодня обязательно позвонить, если в здании районной администрации будет связь…
Бэтээр вдруг резко затормозил, и почти сразу по броне зацокали пули.
– Опять этот жигуль! – выругался механик-водитель.
Борисов выглянул в бойницу. Они стояли на каком-то перекрёстке, а метрах в тридцати от них – белая «девятка», из окон которой два автомата поливали бэтээр длинными очередями.
«Безумству храбрых поём мы славу… Что это за польская кавалерийская атака на Вестерплатте? Эти идиоты разве не понимают, что автомат для бэтээра, как горошина для слона?» – Борисов окликнул стрелка:
– Товарищ прапорщик! А что мы молчим? Ну-ка, дай прикурить этим придуркам!
Прапорщик замялся:
– У нас приказ – огонь по мирным жителям не открывать!
– Где ты видишь мирных жителей? – разозлился Борисов. – Стреляй! Я отвечаю!
– Есть дать прикурить! – обрадовался прапорщик.
Крупнокалиберный пулемёт бэтээра быстро заставил нападающих прекратить стрельбу. «Девятка» развернулась и на всех газах унеслась прочь. Один автомат остался лежать на дороге.
Прапорщик довольно заметил:
– Теперь знать будут твари, что и на старуху бывает проруха! Этот белый жигуль уже две недели по городу мотается, по нашим пуляет, и все ему отпор дать боялись, чтоб под статью не влететь… Надо и нам, товарищ подполковник, отсюда побыстрее когти рвать!
– А трофей кому оставим? Негоже, если автоматы будут на земле валяться…
– Да ну его, этот автомат… Потом рапорты писать заставят, откуда и почему… И вообще, это территория Октябрьского района, пусть их комендатура разбирается, кто стрелял…
– Тогда вперёд! – приказал Борисов.
По прибытии в комендатуру он доложил о происшествии Аксакову.
Комендант хотя и не похвалил за устроенную пальбу, но и ругать особо не стал:
– Весело начинаешь, замполит, – резюмировал он. – Я гляжу, ты – пограничник…
– Да вроде бы в погранвойсках не служил, товарищ полковник. – Борисов обрадовался, что проявленная им инициатива осталась ненаказуемой.
Аксаков покачал головой:
– Не служил, говоришь, а сам по краю ходишь. Значит, точно – пограничник! Значит, сработаемся.
3
В Чечне смерть весь год ходила рядышком с Борисовым – на расстоянии локтя, а то и ближе. Она как будто отыгрывалась за Афганистан, где подлинные ужасы войны обошли его стороной… Здесь и пули у виска свистели, и гранаты рвались…
Личный состав комендатуры вместе с армейскими подразделениями участвовал в войсковых операциях по блокированию и уничтожению бандформирований. С сотрудниками временного отдела внутренних дел «комендачи» занимались прочёсыванием района, проверкой паспортного режима, конфискацией оружия и боеприпасов. Сопровождения колонн с воинскими грузами и гуманитарной помощью и обычные поездки в Ханкалу тоже редко обходились без перестрелок. Ежедневно вокруг Борисова гибли люди: подрывались на растяжках и минах, получали удары ножом в спину, пулевые ранения и минно-взрывные контузии. Говорят, что к запаху крови и разлагающейся плоти нельзя привыкнуть, но Борисов притерпелся и к ним…
Комендатура занималась всем – от прямых боевых действий до раздачи пенсий и расследования случаев получения взяток на блокпостах. Этим, как правило, грешили прикомандированные гаишники и омоновцы. Комендант Аксаков приказал на каждый блокпост направить для контроля по офицеру, и сам через день, чередуясь с Борисовым, объезжал район для контроля.
Словом, забот и проблем хватало.
Однажды в примыкающей к окраине «зелёнке» обнаружили большое поле конопли, ничем не укрытое от посторонних глаз. Похоже, хозяевам этой плантации торговля «дурью» приносила такие доходы, что они не считали нужным прятаться, – мол, в случае чего откупимся…
– Плантацию сжечь! – распорядился Борисов. – Разведка, пошукай, есть ли где солярка поблизости…
В округе находилось немало «самопальных» заводиков по производству горюче-смазочных материалов, и разведчики капитана Савицкого на такой, частный, заводик вскоре наткнулись. Рабочих – никого. Но, видно, что совсем недавно работа здесь кипела… Огляделись и обнаружили насыпь, а в ней – дверь на замке. Сбили замок, распахнули вход в подземелье.
– Надо гранатами закидать, а то кто знает, что там «чехи» устроили… – предложил капитан Савицкий.
– Погоди, Николай, – остановил его Борисов. – Сначала на голос попробуем… – и рявкнул в черноту: – Есть кто живой? А ну – на выход! Сейчас гранату кину!
Из подземелья, один за другим, выползли на четвереньках два десятка истощённых, одетых в пропревшие лохмотья людей. Оказалось, что они – из разных уголков России: кого-то опоили дешёвой водкой и продали в рабство, кого-то пригласили на заработки и взяли в плен… Некоторые здесь уже лет по десять отпахали и уже не верили в своё спасение…
Найденной на заводике соляркой залили коноплю и подожгли, а освобождённых людей доставили в Ханкалу, откуда их после проверки отправили по родным местам.
Борисов только однажды ненадолго выехал из Чечни: Аксаков послал его в Волгоград за новыми контрактниками, чтобы военкомат не подсунул «кота в мешке».
Добирался до Волгограда Борисов на обычном рейсовом автобусе. За рулём – пожилой седовласый чеченец
