Физическое воспитание - Росарио Вильяхос
Однажды она пришла домой с «Вампиром Лестатом» в рюкзаке. У нее был такой счастливый вид, что папа даже заглянул на кухню спросить маму: можно ли узнать, где был ребенок и почему она такая довольная. Каталина ответила так, будто он обратился к ней, и показала книгу: «Я ходила в библиотеку». Но он продолжал разговаривать с мамой: «Что, у нас дома читать нечего?» – и обвел рукой старое и пыльное собрание книг, таких тяжеленных, что их только ставить на пюпитр, а то устанешь держать, и к тому же обернутых так, что название не прочитать. Папа все время говорит, что в жизни должна быть цель, а его цель – это оборачивать книги, чтобы никто не видел, что ты читаешь, и сохранить тайну своих политических воззрений. Книги он при этом оборачивал в старые газеты весьма определенной политической направленности.
После первого визита Каталина стала ходить в библиотеку каждую неделю. Она садилась за какой-нибудь стол и иногда даже не смотрела в книгу. Просто сидела и разглядывала студентов в читальном зале, воображая, как познакомится с девчонками, которые не говорят о парнях, или с парнями, от которых не пахнет ногами, и будет с ними обмениваться купленными романами, которых у нее все равно нет. Парни и девчонки, с которыми можно выпить по банке «Фанты» и слушать, как они в парке обсуждают писателей, и книги, и все то, что когда-нибудь ее заинтересует. Она мечтала, чтобы кто-нибудь к ней подошел и спросил, что она читает, как спрашивал отец Сильвии. Даже если это снова оказался бы тот старшеклассник с томами стихов Боба Дилана. Может быть, теперь, когда она стала более начитанной, она их поняла бы. Но ничего такого не случалось. Каталина все время была одна в библиотеке. Сильвия – со своим парнем. Гильермо – в музыкальной школе. На днях она, неторопливо возвращаясь пешком в свой район, поняла, что единственный, кто на самом деле ждет с ней встреч, – это Хуан. При встрече они двенадцать секунд целовались взасос. Она хотела остановиться еще на пяти секундах, но ей стало жалко, что Хуан поймет, что ей не нравится. И она продолжала его целовать, стараясь думать о том, что любая девочка из ее класса была бы счастлива оказаться на ее месте, а потом погладила его по жидкой четырехдневной щетине. Он спросил, где она была весь день.
– В библиотеке.
– Задали что-то?
– Нет, ходила книжку взять.
– А сколько стоит взять книжку в библиотеке?
– Поверить не могу, что ты не знаешь: книги в библиотеке выдают бесплатно, – попрекнула она его так, как не стал попрекать ее Гильермо.
Хуана не волновали ни книги, ни ее презрительный тон, но Каталина упорно хотела на сегодня покончить с поцелуями.
– Музыкальные журналы там тоже бесплатно дают, и кассеты, и диски. Вроде их прямо там и послушать можно.
Они купили себе попить (он – банку пива, она – банку лимонной газировки), сели на скамейку в парке подальше от дома и не обсуждали ни писателей, ни книги, ни все то, что когда-нибудь ее заинтересует, – вообще ничего не обсуждали, а сразу снова начали целоваться. В очередной перерыв Каталина спросила, как у него дела, потому что он целовался как-то без аппетита и был молчаливее обычного.
– Да ничего, просто Сару встретил. Я ее давно на улице не видел, и как-то мне стало не по себе.
– Что за Сара такая? – спросила она, а сама порадовалась, что это хотя бы не Ана, которая уже занималась этим делом без резинки со своим парнем.
– Она в моем классе была, но потом осталась на второй год. Из этих, которые отрастят сиськи и задницу, а потом девиз один – возбудим и не дадим. Вот и получается в итоге.
– А что получается в итоге? – спросила она с таким же интересом, с каким читала «Селестину».
И тогда он рассказал ей про Сару.
– Это было до того, как мы с тобой замутили, имей в виду. Так что не думай там всякое. Мы сидели на ограде у меня за домом – Майкель, Рафита, Педрито и я, – курили косячок в сиесту, когда на улице ни души и никто на нас не возникает. Тут Сара увидела нас в окно, спустилась и попросила у Рафиты затянуться, а потом, вместо того чтобы свалить, давай нас спрашивать, не скучно ли нам, а то вот ей очень скучно с тех пор, как они с Франом разбежались. Ну и Майкель, чтобы ее подколоть, сказал: это ей от недотраха скучно, и она поржала. А потом она ему: «Ты-то откуда знаешь про недотрах, если он у тебя вечный, с рождения?» – и стоит перед Майкелем с этим своим круглым лицом, как булка. Рафита слез с ограды и пощупал ее за сиську, она опять поржала, но уже как-то не очень весело. А мне на Сару всегда было пофиг, клянусь, но я машинально или типа того пощупал ее за попу, и ей даже вроде понравилось, потому что возражать она не возражала, вообще ничего не сказала. Тут Майкель ухватил ее за локоть, и мы вчетвером ее потащили в ближайшую подворотню. Когда я понял, к чему все идет, сразу сдрейфил. Серьезно, Майкель такой давай распоряжаться: «Рафа, держи ее за ту руку, чтобы не дергалась». А я стою весь в поту, потому что слишком уж далеко зашло, и девка просит, отпустите, я пошутила, не трогайте. Педрито ее за одну руку держит, Рафита за другую, Майкель ее ухватил сзади и начал с нее стягивать штаны, а Сара давай орать и плакать, и Педрито ее в итоге отпустил. Ну то есть он сделал вид, что она вырвалась, но я точно знаю, что он отпустил. И я то же самое сделал бы, потому что на девку смотреть было жалко. Хоть она и шалава и динамщица.
Каталина, выслушав эту историю, не говорила ни слова, но Хуан попросил, чтобы она ему сказала что-нибудь утешительное, а то ему от всего этого тяжело на душе.
– А кто Сару заставлял… – начала она, а тем временем ее внутри грыз страх перед Майкелем. Что, Сара после этого и дальше ходила с ними в один класс, как ни в чем не бывало? Усвоила до мозга костей, что ее тело ей не принадлежит? Что иметь сиськи и попу – это пытка? Каталине предстояло скоро повторить этот незабываемый урок.
Как раз на той неделе на уроке английского она подошла к учительскому столу сдать
