Райгород - Александр Гулько
Гройсман сочувственно кивнул. Но Барбазюк этого не видел. Прикрыв глаза, он откинулся назад и погрузился в воспоминания. В это время в голове Гройсмана проносились тревожные мысли. «Поторопился! – думал он. – Или слишком прямо сказал, нужно было как-то… а может, он уже согласился и думает, сколько попросить? А вдруг у меня столько нет? Не торговаться же с ним! Или иначе: если он идейный, то может прямо сейчас выставить за дверь – и все, пиши пропало. И почему он молчит? Хоть бы слово сказал…»
В это время Барбазюк открыл глаза и произнес:
– Ладно… В общем, так. Есть у меня одна идея.
Лейб тревожно заерзал на стуле.
– Завтра сможете зайти? – спросил председатель. – Утром, к девяти.
Гройсман облегченно выдохнул. Пообещав, что прибудет точно в срок, торопливо попрощался и вышел.
На следующее утро, ровно в девять, Лейб подъехал к зданию жилкомиссии. Барбазюк дожидался на улице. Увидев Гройсмана, жестом показал на служебную «Победу» и коротко скомандовал: «Поехали!»
Гройсман расположился сзади. Барбазюк сел вперед. Всю дорогу отдавал водителю команды: «Налево!», «Направо!», «Жми на газ!», «Тормози!», «Поворотник не забывай, сколько тебя учить!» Затем обернулся и, не меняя интонации, спросил:
– Семья большая у сына?
– Жена, двое детей! – с готовностью доложил Гройсман и неожиданно добавил: – Третьего ждут…
Пока он думал, зачем соврал, Барбазюк усмехнулся и сказал:
– Е…вый твой Семка, молодец!
Через несколько минут машина остановилась на широком проспекте. Вышли. Барбазюк показал в сторону нового, только что построенного дома и спросил:
– Нравится?
Не понимая, куда клонит председатель, Гройсман на всякий случай кивнул.
– Еще бы! – с гордостью сказал Барбазюк. – Проект экспериментальный, сто семьдесят квартир! Внизу гастроном, дом быта, кафе с кулинарией. Во дворе сквер с фонтаном, детская площадка. Не дом, а сказка! Так ведь?
– Так, – осторожно согласился Гройсман.
Барбазюк, щурясь от яркого солнца, приложил ладонь ко лбу, другой рукой указал вверх и спросил:
– Вон те четыре окна на третьем этаже, видишь? Нет-нет, правее! Вот, правильно! Трехкомнатная, санузел изолированный, общая площадь семьдесят девять метров, жилая – пятьдесят восемь, окна на юг… Подойдет твоему сыну?
Онемевший Гройсман опустил взгляд на Барбазюка, расширил глаза и сглотнул слюну.
– Вот и хорошо! Скажи, пусть на той неделе придет ордер оформлять!
Гройсман мгновение осмысливал услышанное, потом выговорил:
– А деньги? Я тут приготовил… – и полез во внутренний карман.
– Деньги внесете в кассу! – строго сказал Барбазюк. – Квартира кооперативная. Я ее себе держал. Но раз Андрюха попросил, забирай!
– А как же вы? – все еще не веря в реальность происходящего, воскликнул Гройсман.
– Подожду, – махнул рукой Барбазюк, – успеется… Все, мне пора! Давай, товарищ Гройсман, действуй!
И, пожав руку ошалевшему Гройсману, быстро сел в машину. Отъезжая, опустил стекло и сказал:
– Андрею привет передай! А Семену своему скажи, чтоб, когда оформляться придет, характеристику из парткома взял!
В тот же день Гройсман внес аванс. Потом вернулся в гостиницу, собрал вещи и позвонил сыну. Сказал, что командировка его закончилась и завтра рано утром он уезжает.
– А как же Гарик и Марик? – опять изумился Сема. – Даже не заедешь на внуков посмотреть?
– Я же сказал, тесно у вас! – прокричал Гройсман в трубку. – Вот переедете в новую квартиру, тогда мы с мамой и приедем!
– Так это еще когда будет… – вздохнул Сема.
– Скоро будет. На следующей неделе, – ответил Гройсман.
После чего проинформировал сына об итогах своей командировки.
– Барбазюк! – завершая рассказ, повторил он. – Записал? И характеристику с этого, как его, парткома вашего, не забудь!
Утром следующего дня Сема провожал папу на вокзале. Зашли в купе. Присели на дорожку.
– Ну ты дал! – восхищался Сема. – Три комнаты, санузел изолированный…
– Это точно, – ответил Гройсман. – В центре города будешь жить, на главной улице!
– Рассказать кому – не поверят!
– Главное, он денег не взял! Вот этого я не понимаю…
Сема пожал плечами. Он и сам не понимал. Да и не верил до конца. Проводница попросила провожающих покинуть вагон.
– Ой! – вспомнил Сема. – Это тебе на дорогу!
И положил на столик что-то, завернутое в промасленную газету. Купе наполнилось запахом вокзального буфета.
– Что это? – удивился Гройсман.
– Пирожки!
– Неонила испекла? – удивился Гройсман еще больше.
– Нет, я в кулинарии купил. С ливером, вкусные. Мы домой тоже такие покупаем. И вот еще… – Сема раскрыл портфель, достал что-то типа самодельного конверта. Гройсман с осторожностью на него посмотрел и поинтересовался:
– Тоже из кулинарии?
– Нет, это фотографии, – извиняющимся тоном сообщил Сема. – Гарика и Марика… Это как раз Неонила просила передать.
Не раскрывая конверт, Гройсман сунул его в чемодан и поцеловал на прощание сына.
Вернувшись в Винницу, Лейб сразу же все рассказал жене. Рива его внимательно слушала, переспрашивала, удивлялась, уточняла подробности. Вздыхала, украдкой вытирала слезы. Спустя какое-то время взялась разбирать чемодан.
– Потом, – остановил ее Гройсман, – сядь. Хочу тебя спросить… Вот ты можешь мне объяснить, почему этот Барбазюк денег не взял?
Рива вздохнула, покачала головой и сказала, что не знает. Но думает, что знают Бронзовицер и Гольдберг. Вот у них и нужно спрашивать.
Покормив и отправив мужа спать, она наконец добралась до чемодана. Разобрала вещи. Нашла конверт. Разглядывая фотографии внуков, думала: «Теперь им, слава Богу, будет где жить! Шоб он был здоров, этот Гольдберг! Ну и Барбазюк, ладно, тоже…»
На следующий день Рива испекла торт-сметанник и отнесла его в знак благодарности Бронзовицерам.
Сидели в гостиной. Борис шил, Роза заваривала чай.
Рива сказала:
– Спасибо, Боря! Что бы мы без тебя делали…
– Ой, Рива Марковна, я вас прошу… – отвечал Борис, не отрываясь от швейной машинки. – Я вообще много кого знаю. У нас в отделении, помню, грузин был, Габуния, потомственный вор. Очень интересный человек. Сейчас в тюрьме сидит. Как выйдет, обязательно вас познакомлю.
– Боря! – укоризненно сказала Роза.
– Даст Бог, обойдемся! – рассмеялась Рива.
Из соседней комнаты послышались звуки скрипки. Борис и Роза как по команде замолчали и приложили пальцы к губам.
– Аркаша занимается… – с трепетом прошептал Борис.
– Люба моя… – добавила Роза. – Ему уже по книжке Ауэра задают!
– Ауэр, кстати, еврей! – уточнил Борис. – Правда, венгерский.
Чай пили тихо. Когда Боря кончил заниматься, Борис вернулся к швейной машинке. Рива, подсев к Розе, стала показывать фотографии внуков. Любуясь изображениями, сказала:
– Ты видишь, копии Семочки! Как две капли воды…
– Действительно! – согласилась Роза. Потом осторожно спросила: – А по характеру?
– Не дай Бог… – помрачнела Рива. – Все-таки совсем они с Раечкой не похожи.
Глава 5. Рая плюс Паша
Пока Сема изобретательно терзал родителей, его сестра Рая
