Первое поле - Александр Васильевич Зиновьев
Первые «алмазы»
Пьёт облетевшая смородина из пентатоники ручья
В июле, когда уже стали пробивать первые полосы глубоких шурфов, Матвей в паре с Анатолием оказался в двадцати километрах от лагеря, где вдоль склона сопки были заложены эти по пять метров в глубину шурфы. Надо было ими охватить предполагаемое залегание алмазов в россыпях. Дёрн с верхним слоем миллиарды лет никем не тронутой земли снимался уже легко, но с глубины двадцати сантиметров начиналась мерзлота. Валили сухостой, устраивали пожог, отожжённую землю долбили кайлами и выкидывали лопатами. И так день за днём. Утром уходили, вечером возвращались грязные и усталые. Мылись, с трудом ужинали и валились спать. Начиная с метра, огонь уже начинает гореть этакими всполохами. Вспыхнет, сожжёт весь воздух, притихнет на секунды полторы – и снова пых по всю огневую глотку. Убирать оттайку становится жарко. Настоящая баня. А смотреть, как огонь вспыхивает в шурфе, интересно! И как только огонь съедает в шурфе воздух, жара вытесняет то, что называется продуктами горения, вверх, проходит время, чтобы новая порция воздуха опустилась вниз к горящим брёвнам, и огонь вновь с гулом и выстрелами ломающихся от жара стволов взлетает вверх неуправляемым пламенем. Минута, и пламя снова оседает, затихает. Как кто-то с мозгами, а не плазма. И всё повторялось с каким-то упорным навязчивым постоянством. Но надо работать. Любовались этими всполохами, только когда чаем баловались. Таскали порубанные в длину шурфа деревья, копали выгоревшие, превращённые в угли, выползали из этих бань отдышаться – и так несколько дней до находки алмазов. В этот день по прохладе утра пришли на линию шурфов, передохнули и приступили (начали) каждый в своём шурфе выбрасывать ещё горячую после пожога, совершенно сыпучую породу. Затем уже кирками и лопатами вгрызались в не совсем оттаявшую, но всё же рыхлую землю, когда у Матвея в срезе от лопаты что-то сильно, как стекло или женская брошка, блеснуло. Матвей сел перед этим блеском на колени и поскрёб его пальцем. Отвалившаяся земля открыла… – как спустя какое-то время Матвей узнал, есть такой термин в геологии и достаточно странный для науки, – «щека». Эту самую щеку, состоящую из простирающихся в земле алмазов, и увидел Матвей. Так как он эти самые алмазы сроду не видел даже в виде украшений, то разволновался и прямо из шурфа стал кричать Анатолию, чтобы тот шёл к нему. Толик услышал крики, испугался и мигом оказался возле стоящего на коленях Матвея. Брошенные лопата и кайло ещё больше испугали Анатолия. Но тут Матвей обратил к нему лицо, на котором не отражалось никакой боли, но выглядело странно. Как будто Матвей неожиданно получил по английскому пять, совершенно языка не зная.
– Прыгай ко мне, смотри, что открылось!
Анатолий спрыгнул. Матвей указал на блестящую щеку:
– Смотри.
Толик так же, как недавно Матвей, поковырял блестящее пальцем и обернулся к Матвею.
– Ну и что это?
– Как что! – возмутился Матвей. – Это же, смотри, алмазы! – Произнесённое вслух слово «алмазы» околдовало мальчишек.
– И что теперь делать? – спросил Толик.
Они помолчали, и Матвей предложил:
– Давай наберём этого в спичечный коробок и отнесём Константину Ивановичу или Молнару, кто в лагере будет.
Они так и сделали. Освободили один коробок от спичек, затем осторожно ножом поддели породу и положили таким образом добытые алмазы в коробок. Матвей закрыл его и осторожно положил в нагрудный карман энцефалитки. Вылезли из шуфра и взволнованные пошли в лагерь. Волнение и мысли разные подгоняли ребят, и они всё убыстряли шаги, и когда Матвей вдруг остановился, Толик налетел на друга. Матвей обернулся и спросил:
– Так это же… мы открыли месторождение! За это же могут и премию выдать?! – Матвей, давно мечтавший о настоящей гитаре, даже осёкся от мысли, что вот приедут в Москву – и на премию можно будет купить гитару. О чём он вслух и произнёс (сказал). – А ты что купишь? – спросил Матвей, как будто премия уже лежала у них в карманах.
Анатолий замялся. Хотелось много чего, но… Ребята так же торопливо заспешили на базу. Ноги сами несли, не замечая километров. Время от времени на всякий случай Матвей хлопал себя по карману убедиться, что алмазы на месте. Последние перед базой полкилометра просто бежали и поэтому запыхавшимися остановились у входа в палатку начальника партии. Услышав шум, не сразу, но выглянул из палатки Константин Иванович, и на лице его отразилось сильное удивление. Вышел из палатки, подождал, пока рабочие отдышатся, и поинтересовался:
– Что стряслось?
Матвей вместо слов достал из кармана коробок и протянул начальнику партии. Гаев взял коробок и взглядом спросил, что с ним делать. В глазах рабочих прочитал, что его надо открыть. Перед тем как его открыть, Константин Иванович потряс его. Звука спичек, стукающихся о коробок, не услышал и смело открыл его. В коробке, увидев немного земли со слюдой, ещё раз удивился, но уже увиденному, и опять же глазами спросил: и что? Тут Анатолий и сумел сказать:
– Константин Иванович, вот, – показал на Матвея, – он эти алмазы у себя в шурфе нашёл! Ну, вот мы и решили, что такая находка. Надо к вам. Чтобы быстрее.
Начальник партии бросил на рабочих взгляд, движением пальцев закрыл коробок, потряс им
