Другая семья - Вера Александровна Колочкова
– Сынок, не надо сейчас об этом беспокоиться, ты слаб еще. Потом, сынок…
– Мам, найди мой телефон, пожалуйста. Где он? У Алисы?
– Наверное, он в тумбочке… Я его видела там, кажется.
– Пожалуйста, я очень тебя прошу! Я же должен узнать, как там Миечка! Должен…
Мама со вздохом потянулась к ящику тумбочки, достала телефон, произнесла с тихой досадой:
– Да ведь все равно заряд наверняка кончился! Ладно, пойду у кого-нибудь зарядник спрошу… Ты же настырный, не отстанешь. Тем более тебе волноваться нельзя.
Мама вышла и через какое-то время вернулась обратно, протянула ему телефон:
– На, звони… Только не волнуйся, пожалуйста.
Он привычно поискал в памяти Катин номер.
Номера не было.
Еще поискал…
Не было номера, черт возьми, не было! Но как же так? Куда он исчез? Что за ерунда, ей-богу? Ведь он должен ей позвонить!
Тут же странная мысль пришла ему в голову – а может, и Кати тоже нет? В прошлой жизни была, а в этой нет… Да и была ли вообще Катя?
И устыдился тут же, и рассердился на себя. Что значит – Кати нет? Или ему просто так думать удобно? И что же… Если Кати не было, то и дочки Миечки нет? Забыть их обоих и не вспоминать больше, если представилась такая возможность? Ну что за подлые мысли в больную голову лезут? Наверное, он устал просто…
Да, он устал. Он потом обо всем подумает. И Катю найдет. И Миечка ему улыбнется. И обнимет, и скажет тихо – папа приехал… Потом, все потом…
Больничные дни потекли один за другим, и все время с ним рядом была Алиса. Потом мама была, потом снова Алиса… Однажды она проговорила тихо, взяв его за руку:
– Фил… Я хочу с врачом поговорить, чтобы тебя домой отпустили… Дома ведь лучше, правда? Дома ты быстрее поправишься. Как говорится, дома и стены помогают… Ты как, не против?
– Нет. Но я ведь еще не встаю… Тебе тяжело будет со мной…
– Да мы справимся, Филипп! Справимся! Давай вместе с врачом поговорим, хочешь?
– Ну что ж, давай…
Ему было все равно. И это его пугало очень. Не мог он войти в жизнь, никак не мог… Будто все время тянуло обратно в то пограничное состояние, в теплые морские волны. Вроде и тонешь в них, а хорошо… И надо бы радоваться, что жив, что выкарабкивается, что кругом все любят его и ждут! Радоваться, что жена любит… Ведь он так хотел этого всегда, так мечтал! И вот оно – получи!
А ему все равно.
Да, любит. И что? Неужели в страданиях неразделенной любви слаще было? Или самым сладким кажется плод, до которого дотянуться не можешь?
Алиса привела врача, и он заговорил, с паузами роняя слова:
– Ну что ж, если вы так настаиваете, можно и домой… Только учтите, процесс восстановления будет долгим. Нога, допустим, скоро срастется, гипс снимут, но ведь позвоночник еще был поврежден… Мы, конечно, сделали все, что можно, но последствия трудно предугадать… И не забывайте, что за сердечной деятельностью тоже теперь постоянный контроль нужен. И еще меня беспокоит ваше эмоциональное состояние, Филипп… Вы правда считаете, что дома будете себя чувствовать лучше?
– Не знаю. Может быть…
– Конечно, лучше, доктор! – поспешила заверить его Алиса. – Конечно, дома лучше! Дома дочка, она так по отцу скучает…
– Ну хорошо. Пусть будет так. Хотя и учтите, Алиса, – от вас теперь многое зависит. Главное – найдет ли ваш муж силы для жизни, понимаете? Зависит, как восстановится его интеллект. Ведь для него это немаловажно, иначе он не сможет успешно работать.
Доктор говорил все это, глядя Филиппу в глаза. То есть для него говорил, не для Алисы. Мол, на жену надейся, да сам не плошай. Пришлось улыбнуться ему благодарно – понимаю вас, понимаю… А что, старается мужик от души, советы дает. Хороший врач…
Через два дня он был уже дома. Яночка встретила его радостным визгом и все стремилась его обнять, пока Алиса не прикрикнула на нее:
– Яна, нельзя! Папа еще не может… Ему пока больно, доченька. Можно просто пока рядом посидеть, поговорить…
– Ага! Тебе можно папу обнимать, а мне нельзя, да? – обиженно парировала Яночка.
– Мне можно. Потому что я осторожно папу обнимаю, а ты в объятиях душишь. И вообще, иди к бабушке, папа устал…
Клара Георгиевна встретила его благостно. Так сладко улыбалась, так суетилась, приговаривая радостно:
– Ну наконец-то, мой дорогой, наконец-то ты дома… Теперь все будет хорошо, мы тебя быстро на ноги поставим, уж постараемся! Я такое тебе диетическое питание организую, как в хорошем санатории! Все с рынка буду покупать… Только самое лучшее… Ах ты, мой дорогой, как же я рада, что ты уже дома!
– Ладно, мама, иди, Филипп устал. И Яночку забери… – тихо скомандовала Алиса, улыбаясь.
Закрыла за ними дверь, легла рядом с ним, обняла осторожно. Хмыкнув, спросила весело:
– Ты слышал, да? Почему, говорит, тебе можно папочку обнимать, а мне нет? Такая вредная растет, ужас… Я такой же вредной в детстве была… И за что ты меня полюбил, не знаю! И сейчас тоже любишь… Ведь любишь, Филипп?
– Люблю. Конечно, люблю.
Она подняла голову, глянула ему в глаза. Переспросила шепотом:
– Правда? А мне показалось… Нет-нет, ничего не буду говорить, мало ли что мне показалось… Главное – я поняла, как сильно тебя люблю… Почему я этого не понимала, сама себе не могу объяснить! Все изображала из себя что-то… Будто заколдованная была! А сейчас ты меня расколдовал. Ты меня спас…
– Как я тебя спас? Мне нужно было немного поумирать, чтобы ты меня полюбила?
– Не говори так, Филипп… Ты просто поверь мне, и все. И прости за прошлое. Я теперь другая… И я так счастлива, что я другая… Я и сама не поняла, когда это произошло, в какой момент! Просто сидела около тебя, смотрела на тебя, смотрела… А потом вдруг будто озарение какое-то нашло, мороз побежал по коже! Подумала – как же я раньше жила, почему была такой? Почему тебя мучила? Ведь ты же – вот он… Такой любимый, такой родной… Вся жизнь моя в тебе… Видимо, правду говорят, что душа человека от потрясений меняется, на место встает. И у меня теперь другая душа. Та, которая любит… Веришь мне, Филипп? Скажи, веришь?
– Верю. Только спать очень хочу.
– И я тоже спать хочу. Я так устала сегодня… Давай поспим, ладно? А потом обедать будем… Да, кстати! Сегодня Сережа придет. Вечером, в семь часов. Я ему сказала, что ты уже дома. Ему надо какие-то доверенности подписать… А пока спи, Филипп, спи…
Сережа пришел ровно в семь. Вошел к нему с улыбкой, проговорил нарочито бодро:
– Да ты уже молодцом, шеф! Надеюсь, скоро поправишься! А я тут заделался порулить на время… Ты как, не в обиде?
– Да ты что, Сереж? Наоборот, спасибо тебе. И мать моя тебя хвалит! Говорит, у тебя здорово получается!
– Ну, Анне Николаевне отдельная благодарность, что ты… Она здорово нам помогает! Недавно такой процесс трудный вытянула, который Лева чуть не завалил…
– Да? Она мне ничего об этом не говорила…
– Ну, это она из скромности! А вообще, мы стараемся, работаем. Я недавно опять Алисе на карту денег скинул… Она тебе говорила?
– Нет… Но это не важно. Я верю тебе, Сереж. Выручил.
– Да ну… Главное, ты поправляйся быстрее.
– Что у тебя там за бумаги? Давай подпишу… А как там вообще в конторе дела, все живы-здоровы?
– Да что им сделается? Кстати, все тебе привет передают… Аглая так рыдала, когда узнала, что ты в аварию попал. Она к тебе неравнодушна, по-моему. Наш крокодил умеет лить крокодиловы слезы, как выяснилось.
– Хорошо… – со смехом проговорил Филипп. – Передавай ей привет… Скажи, что я
