Невиновный - Ирен Штайн
В небольшом универсаме я остановился у стеллажа с лапшой быстрого приготовления, ориентируясь на цены и уже ощущая тошнотворный вкус этой дряни. Тот факт, что у меня нет больше ни квартиры, ни розетки, ни чайника, всплыл в голове не сразу. Выругавшись сквозь зубы, я побрел к полке с плавлеными сырками. Один из них, со странным названием «Дружба», оказался на полу после моих неловких попыток достать самый дальний. Что есть дружба? В школе даже говорить со мной считалось зазорным. В институте я ничем не выделялся, но поневоле держался особняком. Люди не задерживались рядом надолго – что-то во мне отталкивало их. Может, моя настороженность, может, немногословность и неумение поддержать беседу. Никому не приходило в голову, что я могу быть интересным – а ведь интерес, как мне казалось, и есть основа дружбы.
Машинально я сунул сырок в карман брюк, и сделал два шага по направлению к хлебным полкам, после чего остановился, осознав ошибочное действие. Рука моя нащупала в кармане оберточную фольгу с прохладным прямоугольником внутри. А если не выкладывать его обратно? На выходе точно нет рамки, реагирующей на штрих-коды – магазин не того масштаба, чтобы так заботиться о безопасности. Если просто выйти, как ни в чем не бывало, и не мучиться больше от спазмов в желудке? Вспомнилось, как недавно бродил по гипермаркету с полной тележкой продуктов и краем глаза заметил подростков, заговорщически перешептывающихся и хихикающих. Я остановился в стороне, делая вид, что читаю состав на упаковке печенья. Конечно же, их заговор стал сразу понятен – тот, что помладше, стоял, боязливо озираясь по сторонам и закрывая спиной друга, который уже запихнул в поясную сумку пару сникерсов. Я посмеялся про себя конфетной воровской романтике, и думал, что забыл об этом случае. Как оказалось, нет.
Спустя пару минут помимо сырка в моих карманах оказались банка шпрот – достаточно плоская, чтобы быть незаметной, шоколадный батончик и пакетик жареного арахиса. Сонная кассирша с чрезмерно налакированной челкой, пробила бутылку воды и бутербродную булку, почти не открывая глаз. Охранник даже не появился на входе – может, его там и вовсе не полагалось, а может, он просто мирно похрапывал в подсобке среди пустых банок из-под энергетиков и пива.
На улице уже ощутимо начинало сереть, хоть туман и не спешил рассеиваться. Меня отчего-то бросило в жар. Неужели все так просто? За мной нет никакой погони, никому и в голову не пришло вывернуть мои карманы на глазах у редких покупателей. Я свободен и на сегодня еды у меня достаточно, чтобы в голову не лезли мысли о бесславной голодной смерти. Все это напоминало страницы приключенческих романов, прочитанных мною в детстве, и какое-то новое, незнакомое до сих пор ощущение заполняло меня изнутри, врывалось в легкие, сладко щекотало в животе.
В заброшенном здании, расположенном посреди разросшегося парка, я решил остановиться и укрыться от глаз. Некогда здесь размещался магазинчик и кафе-мороженое, теперь же постройка пришла в запустение и выглядела, как декорация к фильму о чернобыльской аварии. На первом этаже стоял стойкий запах плесени и мочи, а пол был буквально устлан всевозможным мусором. Остов витрины с давно разбитыми стеклами превратился в подставку для длинного ряда банок и бутылок разного калибра. В дальнем, самом темном углу, валялась груда тряпья, напоминающая лежанку бомжей. Задерживая дыхание от накатившего приступа тошноты, я поднялся по лестнице на второй этаж. Здесь обстановка была довольно сносной. Стены покрывали многочисленные «татуировки» в виде незамысловатых граффити с именами влюбленных пар, суицидальные стихи и пацифистские призывы вперемешку со свастиками. Похоже, тут находила пристанище самая разнообразная публика. Но, наверное, все они без исключения закидали бы меня камнями и бутылками, узнав, почему я оказался здесь.
На железной бочке покоилась массивная доска, служившая столешницей для местных гостей. Если убрать ее в сторону, внутри можно развести огонь и не замерзнуть ночью. Главное, чтобы предусмотрительные жильцы не надумали заявиться сюда на ночлег.
Я разложил на «столе» свои сокровища в ровный ряд, разглядывая их с восхищением. Раньше в моей абсолютно заурядной жизни не было совершенно ничего общего с теми книгами и их героями, но теперь все изменилось. Я преступник, хоть и не виновен, точнее, виновен, но лишь в своей нездоровой страсти. И даже она сейчас отошла на задний план, не вызывая привычных приступов самобичеваний. Передо мной лежал нехитрый обед, но именно эти продукты, ранее не вызвавшие бы ровным счетом никаких эмоций, теперь порождали бурю во мне. Что толку прятаться по грязным подъездам, продлевая существование, отличающееся от прежнего только отсутствием бытового комфорта. Меня все равно поймают. Теперь эта мысль не сопровождалась всплеском паники, напротив – какая-то сумасшедшая, первобытная решимость взрывалась внутри, подхлестывая словно кнутом. Теперь все мосты в виде нажитых квартиры, машины и приличной работы, сожжены. Остался только я и весь мир с противоположной стороны баррикад. Так было всегда, но теперь оставшееся мне время на свободе можно превратить во вспышку, пожар, а не тление влажных поленьев. Можно все, и даже больше!
Я достал из кармана ключи и с силой пробил ими консервную банку. Каким же я был идиотом! Ведь даже на миг не мог представить, что мир принадлежит мне. Масло текло по рукам, мимо оторванного куска хлеба, но я улыбался, глядя в никуда. Как все, оказывается, просто…
***
– Я больше не лошадка, хватит! – В голосе девочки в джинсовой юбочке появилась нотка мольбы.
– Но, давай! Давай, лошадка! – Подружки смеялись, безучастно, словно не понимая, что значит усталость, так, если бы они были роботами, созданными в далекой секретной лаборатории. Ветер бросил в лицо одной из них мокрый лист, и та отшатнулась в сторону, утираясь рукавом.
– Карусель! – У девчонки в розовом спортивном костюме будто зажглась лампочка озарения в голове. С радостным воплем она побежала вокруг остановившейся подруги, не выпуская леску, служившую уздечкой, из рук. Идея была поддержана моментально, без лишних разговоров. Вторая девочка с радостным визгом бросилась бежать по кругу. Одна за другой, петли обвивали горло Верочки.
***
Борясь с искушением в очередной раз оглядеться по сторонам, я всунул карточку в отверстие банкомата. Как бы доблестные полицейские ни старались, они прибудут сюда минимум спустя полчаса. Это не фильмы о торжестве справедливости. Если бы справедливость существовала
