Песчаная роза - Анна Берсенева
Но это не было смертью. Наоборот – открыв наутро глаза, Ксения ощутила во всем теле такую легкость, точно вынырнула из бассейна с минеральной водой. В Баден-Бадене, в римских термах, был такой бассейн, однажды она плавала в нем вместе с мамой и запомнила ощущение, с которым из него вышла: казалось, исцеляющая вода не только омыла кожу, но проникла внутрь тела и даже в душу.
«Теперь все будет хорошо».
Эта мысль, ничем вроде бы не подкрепленная, искрилась в голове все время, пока она искала туалетную комнату.
Было в этой комнате и зеркало. Ксения взглянула в него почти со страхом.
Но ничего ужасного не увидела. Лицо, которое она никогда не находила ни уродливым, ни красивым, а лишь невзрачным, таковым и осталось, лишь потемнело от пустынного солнца, как ни прятала она его под туарегским платком. От солнца же и волосы выгорели. Их цвет так явственно напоминал о Сахаре, что Ксения поежилась. Даже глаза стали такими, будто в них навсегда запечатлелся проклятый песок. Теперь пустыня будет смотреть на нее при каждом взгляде в зеркало.
Напротив своей комнаты Ксения увидела еще одну дверь, но за ней стояла тишина, и она не стала ее открывать, а огляделась в поисках выхода наружу.
И, выйдя, оказалась на террасе. В тени огромного дерева стоял ломберный стол. Среди разбросанных по глиняному полу подушек он выглядел странно – тяжеловесный, старинный, с массивными резными ножками. Точно такой ломберный стол Ксения видела в Ницце, в пансионе, где они с мамой снимали комнату. Там он использовался как чайный, и здесь, кажется, тоже: на нем стоял расписной чайник и стеклянные армуды.
Лучи проникали сквозь древесную крону. Чай в армуде золотился солнечными искрами. Сергей Васильевич сидел в плетеном кресле у стола и читал английскую газету.
Ночью, когда он появился у притона, то уже был одет по-европейски, но тогда потрясение не позволило Ксении понять, во что именно, и в шлюпке ей тоже было не до этого. Теперь же она сразу и до мельчайших деталей разглядела и его светлые полотняные брюки, и белую рубашку, и бежевые туфли из такой кожи, из которой, она думала, шьют лишь перчатки. Крепкий чай на столе перед ним и английская газета в его руке делали утреннюю картину такой цельной, что она зажмурилась от счастья.
Хотя, конечно, не с газетой и не с чаем это счастье было связано.
– Доброе утро, – сказал Сергей Васильевич.
Взгляд, лицо – ничего в нем не изменилось. Разве что его свежевыбритость бросилась ей сейчас в глаза, и то лишь потому, что вчера вечером, когда сходили на берег, она заметила машинальное проверяющее движение, которым он провел по заросшему щетиной подбородку.
– Здравствуйте, Сергей Васильевич, – сказала Ксения. – Извините, я долго спала.
– Пожалуйста. – По его тону легко было понять, что он не испытывал необходимости в ее присутствии. – Завтрака нет, к сожалению. Можете выпить чаю.
– Благодарю, – подавив вздох, ответила Ксения.
Конечно, она принесла ему одни лишь хлопоты, и это еще мягко сказано, так что его безразличие к ее существованию понятно. Но уныние охватило ее, когда она в этом убедилась.
– Потом спустимся на набережную и позавтракаем, – добавил он.
И уныние тут же развеялось.
– Я могу обойтись без чаю, – поспешно сказала она.
– Нет необходимости спешить. Но раз так, пойдемте. А чаю выпьете в хамаме.
– Где? – удивленно переспросила Ксения.
– В бане, – уточнил он.
– Я знаю, что хамам… но как же…
Сергей Васильевич едва заметно поморщился, и она тут же оборвала свой несвязный лепет.
– Едва ли вы научились обтираться песком, как туареги. Вполне сносный хамам есть на соседней улице. Я вас туда провожу, – сказал он.
Раз знает, где находится хамам, значит, сам уже побывал там. Впрочем, об этом и по его свежему виду можно догадаться. Наверное, ходил туда вообще чуть свет, ведь и сейчас раннее утро. Или хамам открыт и ночью?
«Но как же я с ним пойду? – вдруг подумала она. – Ладно на соседнюю улицу, но потом!..»
Ксения представила, как будет выглядеть на набережной, наверняка французской, в своих замызганных туарегских синих шароварах и в бесформенной синей же рубахе. Рядом с его ослепительно белой одеждой, да что там, рядом с ним самим, ослепительным… Ей захотелось провалиться сквозь землю. Но объяснять, по какой причине, было бы так стыдно, что пришлось об этом промолчать.
– Если вы мне укажете, где хамам, я и одна могу… – все же проговорила она.
– Одна не можете. Туареги демократичны, а в мусульманском городе свои правила.
– Я знаю…
Сам он, впрочем, местных правил не придерживался: на улице попросил Ксению не плестись у него за спиной, а идти рядом, чтобы ему не приходилось то и дело оглядываться.
У входа в баню встречал посетителей кланяющийся пухлый человечек в чалме. Сергей Васильевич сказал ему что-то по-арабски, указывая на Ксению, потом спросил ее по-французски:
– Часа вам будет достаточно?
– Это даже много! Я очень-очень быстро! – воскликнула она.
И, встретив его холодный взгляд, сразу же замолчала.
– Я буду в чайхане, – сказал он. – Вон там, напротив.
Ксения торопливо закивала. Уже глядя ему в спину.
Сергей Васильевич не сказал, что ей должно хватить часа, а лишь спросил, достаточно ли будет этого времени. Но пока она была в хамаме, внутри у нее словно песочные часы переворачивались, и она точно знала, сколько времени длится наслаждение, доставляемое горячей водой, которой ее обливают, и теплым мрамором, на котором она лежит, и мыльной мочалкой, которой ее растирает банщица, и горячим чаем, который ей поднесли, пока она обсыхала, завернувшись в белую простыню. Неприятно было снова надевать рубаху с шароварами, из швов которых до сих пор сыпался песок, сколько Ксения их ни вытряхивала. Но какой чепухой это казалось в сравнении с тем, что она увидит его через десять, нет, уже через пять минут, оставшихся до истечения часа!
Сергей Васильевич вышел из чайханы одновременно с тем, как Ксения перешагнула порог хамама. Наверное, увидел ее и не стал дожидаться, когда какой-нибудь ревностный мусульманин возмутится тем, что женщина идет по улице одна.
– Вы чувствуете время, – одобрительно заметил он. – Действительно отсутствовали ровно час. Ну да вы и вообще интуитивны.
Его одобрение было так неожиданно, что Ксения растерялась.
– Только… ведь надо заплатить за хамам, а у меня… – пробормотала она.
– Я был там вчера и заплатил. Предполагая, что и вы
