Восьмая шкура Эстер Уайлдинг - Холли Ринглэнд
Через некоторое время Джек достал из кармана ключи и стал снимать их с брелока. Эстер с любопытством на него посмотрела.
— Вот, держи. — Джек вложил ей в ладонь серебряный брелок в виде руки со сведенными в кольцо большим и указательным пальцами.
— Космоклуб, — усмехнулась Эрин и скептически спросила: — Это ты на заказ сделал?
Перевернув брелок другой стороной, она обнаружила, что на металле выгравирована последовательность цифр: 299 792 458. Эстер вопросительно взглянула на отца.
— Скорость света, — пояснил тот. — А точнее, сколько метров свет проходит за секунду. Я заказал этот брелок после… ухода Ауры. После того, как ты уехала на западное побережье. Мне хотелось, чтобы у меня оставалось что-нибудь осязаемое. Чтобы помнить, что я не один. Я хочу, чтобы ты взяла этот брелок. Чтобы помнить. Пока ты будешь в чужих краях. Помнить, что ты не одна. — Джек подался вперед и провел пальцами по последовательности цифр. — Свет звезд, которые ты увидишь в Дании, приходит к нам из прошлого. Он начал свой путь, еще когда она… — Джек поднял глаза к туманному небу, переждал, когда чувство утихнет, и закончил: — Я хочу, чтобы ты помнила: свет иных звезд, которые ты увидишь в Дании, начал свой путь, еще когда Аура была с нами.
Эстер сжала брелок в кулаке.
— Он сделан из переработанного серебра Лутрувиты. Ты заберешь этот остров — и нас, жителей острова, которые любят тебя, — на остров, который тебя еще ждет.
— Папа… — Эстер пыталась найти слова.
— De Profundis ad Astra, — дрожащим голосом произнес Джек.
— Он мне нравится до усрачки.
— Не ругайся, Старри, — улыбнулся Джек.
— Спасибо. Спасибо тебе за все. За помощь. За то, что не сказал маме. За то, что понял, почему я тебя об этом попросила.
Они еще посидели в суете аэропорта. Потом Джек прочистил горло:
— А знаешь ли ты, что австралийские совки вполне неплохо чувствуют себя, даже когда оказываются довольно далеко от родины, южных штатов Австралии? Например, на острове Маккуори[53] в Антарктике?
Эстер покосилась на него и подозрительно ухмыльнулась.
— Это что, аналогия? Я — австралийская совка, а мой Маккуори — Копенгаген, где я, вдали от дома, обрету благополучие?
Джек, судя по выражению лица, хотел было запротестовать, но передумал и снова обнял Эстер. Глубоко вздохнул.
— Хер его знает, Старри.
— Папа, не ругайся! — заверещала она.
— Никак не привыкну, — напряженно сказал Джек. — Какие-то придурки называют это «день, когда твой младший ребенок выпорхнул из гнезда, чтобы открыть для себя мир».
Эстер сжала его ладонь.
— Да уж…
Из динамиков объявили посадку на рейс. Время вдруг побежало очень быстро. Эстер поняла, что не готова улетать.
— Так, ладно. Ничего не забыла? — разволновался Джек. — С Абелоной я все уладил, она встретит тебя в Копенгагене. Кларе ты написала, да? И скоро с ней встретишься?
— Да, папа. И еще раз — да.
Они пошли к выходу на посадку; Джек обнимал Эстер за плечи. Субботнее утро, Эстер и Аура устроили налет на родителей, свернулись рядом с ними в кровати и ноют; наконец Джек сдается и разрешает им включить «Рейдж»[54] и «Ши-Ра».
Эстер прильнула к отцовскому теплу. Опустив голову, она внимательно смотрела, как переступают ее ноги. Когда они подошли к очереди на посадку, Эстер сказала:
— Не хочу затягивать. — Она крепко обняла отца и тут же расцепила руки.
— Звони в любое время. Пиши. Дай знать, если понадобятся деньги. Или помощь. Если вообще что-нибудь понадобится. — Джек держал ее ладони в своих, пока она не высвободилась.
Подошла ее очередь, и Эстер вручила посадочный талон служащей; та просканировала его и знаком попросила ее проходить. Эстер сделала несколько шагов, но потом словно оцепенела. Руки и ноги закололо от паники. Она обернулась. Джек стоял там же, где они расстались, и смотрел ей вслед.
— Мисс? — Служащая легонько подтолкнула Эстер. — Не задерживайтесь, пожалуйста. Самолет полон.
Эстер двинулась к телетрапу.
— Не могу, — сказала она не услышавшим ее пассажирам, которые спешили мимо.
Она снова обернулась. Отец стоял, сложив руки на груди; по нему, как рябь, пробегали пятна солнечного света, и казалось, что он под водой. Эстер всмотрелась в его лицо. Отец поднял руку и соединил большой и указательный пальцы на уровне глаз, а потом кивнул ей.
— Пожалуйста, проходите, — повторила сотрудница аэропорта.
Эстер заставила себя сдвинуться с места. Пойти к самолету.
Аура вбегает в море, зовет за собой, ныряет в волны.
Войдя в рукав трапа, Эстер вскинула руку. Соединила большой и указательный пальцы в знак Космоклуба и шла так, пока не потеряла Джека из виду.
18
В аэропорт Копенгагена Эстер вошла на подгибающихся ногах, сутулясь и осторожно неся голову, трещавшую после множества порций водки с содовой, которые она выпила в попытке унять страх: как-никак она покинула знакомый мир ради мира незнакомого. За окнами терминала стояла темнота. Через двадцать четыре часа после вылета Эстер бросила считать, как давно уехала из дома и отстает ли она или опережает время. Сама мысль об этом казалась неправдоподобной и нелепой. За людьми, направлявшимися к таможенному контролю, Эстер шла едва не в горячке.
В очереди на проверке паспортов Эстер напомнила себе совет отца: «На таможне просто отвечай на вопросы. Коротко. И не волнуйся».
— Какова цель вашего визита? — спросила служащая, протягивая руку за паспортом Эстер.
— Я, э-э-э… — Эстер кашлянула. «Коротко. И не волнуйся». — Моя цель — выяснить, что произошло с моей сестрой, когда она училась в Копенгагене.
— Что вы имеете в виду? — требовательно спросила женщина.
— Она сюда прилетела, моя сестра. Аура. Потом улетела, вернулась домой, в Австралию. И исчезла. Или утонула. Думают, что она утонула в море. Или утопилась. Никто не знает. Поэтому родители попросили меня отправиться в Данию, чтобы найти ее друзей, встретиться с родственниками, с которыми она тут общалась. Которые ее любили. Мою старшую сестру. Я в первый раз улетела из Австралии. С Лутрувиты. Из Тасмании. Я оттуда. Меня должна встретить родственница, у которой я остановлюсь. Мамина
