Симпатия - Родриго Бланко Кальдерон
— Sit!
Все трое тут же уселись.
— Мартин вообще не умел воспитывать собак. Я хоть немного пообтесал этих бандитов. — Доктор Апонте безуспешно пытался оттереть носовым платком пятна глины.
— Так, значит, вы получили мое сообщение, — сказал Улисес.
— Да, получил. Об этом мы еще поговорим. А пока что нам нужно подписать гору бумаг. Пойдемте?
Они вернулись в дом и расселись вокруг кухонного стола, на котором доктор Апонте оставил папку с документами.
— Это новые документы по фонду. Вот устав, в нем расписаны должности и условия. А здесь фиксируется выполненная вами работа. В этой папочке, Улисес, бумаги на квартиру. Мариела, Хесус, это вам. Как и сообщил Мартин в своем письме, касательно вас есть особый пункт: если фонд эффективно проработает пять лет, дом ваш. Пожалуйста, прочтите внимательно, прежде чем подписывать. А я пока раздобуду чем бы нам чокнуться.
— В такую рань, доктор? — удивилась сеньора Кармен.
— Пока они все это прочтут, самое время будет, — ответил доктор Апонте и подмигнул ей. И вышел из кухни.
Улисес заметил, что шаг у него такой же твердый, как у сына: любопытно, что тот, образец вульгарности, так отличается от него и внешностью, и манерами, а в таких вот незначительных деталях они похожи.
Доктор Ариэль Апонте вернулся с бутылкой шампанского.
— Давайте положим ее в холодильник, Кармен. Апельсиновый сок у вас есть? Выждем до одиннадцати и намешаем мимоз.
Когда все оборудование было разгружено, а все бумаги подписаны, они снова отправились поглядеть на помещения, предназначенные под клинику.
— К завтрашнему дню все должно быть распаковано и подключено. Журналисты ведь придут, правильно я понимаю? — сказал доктор Апонте.
— Наша пиарщица разослала информацию. Но откликнулись немногие, — ответила Мариела.
— Если хоть один явится, уже неплохо. Слушайте, я не могу дожидаться одиннадцати. Мне нужно идти. Давайте уже выпьем! — скомандовал доктор.
Все занялись приготовлением коктейлей. Доктор Апонте произнес лаконичный, но трогательный тост:
— За фонд «Симпатия к собакам» и за тебя, Мартин, где бы ты ни был! Мы выполнили твою волю, дружище.
Мариела пригубила и отставила бокал. У нее полились слезы. Состоявшийся фонд успокоил бурю ее страхов, так что по животу разлилось тепло. Вечером она обрадует Хесуса новостью. Ее тело — само по себе добрая примета, оно сильнее любого ночного кошмара, прошлого или будущего, и отныне все будет только лучше.
Перед уходом доктор Апонте спросил, что решили делать с садом.
— Мартина это очень волновало.
— Ну, — ответил Хесус, — мы подумали, что оставим сад собакам генерала. Потом, когда их уже не будет, может, отведем под большие вольеры. Посмотрим.
Доктор Апонте внимательно выслушал, задумался на минуту и сказал:
— Не знаю, следует ли сильно расширять пространство приюта. Песики здесь должны быть счастливы, окружены заботой, но и находить новый дом должны как можно быстрее. Ключевой момент в успешной работе такого места — активная ротация, если вы меня понимаете. Не надо, чтобы песики задерживались здесь надолго. Ждать, пока тебя возьмут в семью, ужасно. — Последние слова он произнес, в упор глядя на Улисеса, и на отвердевшее его лицо легла внезапная тень печали.
40
Улисес решил не ходить на открытие. Он хотел только одного: запереться с Иросом в квартире и смотреть кино. План состоял в том, чтобы выключиться из жизни самое меньшее на месяц и отложить будущее на потом. Но через неделю его вызвал доктор Апонте.
Доктор все еще пребывал в волнении от того, какую работу они проделали по созданию фонда.
Улисес постарался разделить его восторги, но на самом деле уже чувствовал себя в этой истории посторонним. Он кивал и рассматривал дипломы на стене и фотографии на письменном столе. И считал минуты до того момента, как можно будет вернуться домой, к Иросу.
Доктор Апонте вдруг переменил тему и сказал:
— Надо же, убить меня удумал! От Эдгардито я любой подлости ожидал, но тут даже удивился. — Старик по-прежнему улыбался, хотя во взгляде появился надрыв.
Улисес встрепенулся.
— Извините, но я не понимаю. Если вы знали, что за человек ваш сын, зачем тогда доверили ему дело Мартина?
— Хотел дать последний шанс. Или убедиться, что он полный идиот. Не знаю. Но я рад, что ты, несмотря ни на что, справился. Мартин в тебе не ошибся.
Мартин Айяла и Ариэль Апонте познакомились в сиротском приюте «Дети Божии» в Сан-Хосе-де-Авила в начале сороковых.
— Мартина усыновили в десять лет. Мне тогда было семь вроде. Политэмигранты времен Гомеса. В Париже у них от легочной болезни умер сын. Когда они пришли за Мартином, он притащил меня с собой в приемную и сказал, что меня должны усыновить вместе с ним. Монахиня, которая все это оформляла, сказала: нет, не получится, берут его одного. А Мартин, не выпуская моей руки, заявил: «Мы вам не щенки, нечего нас разделять». И пришлось этим людям взять нас обоих. Правда, потом я все равно попал в другую семью, но Мартин был такой вот парень. Хотя, конечно же, мы именно щенки и были. Все мы псы из одной стаи. Сироты, вдовцы, да еще и бесплодные, как сам Освободитель. По сиротам заранее не поймешь, из хороших они или из плохих. Мне вот не повезло. Слышал новость про Эдгардо? Он, оказывается, в розыске по какому-то делу о подставных фирмах.
— Эдгардо приемный? — удивился Улисес.
— Да.
— А Паулина с братом?
— Нет. Они особый случай. Альтаграсия долго лечилась от бесплодия. У нее было несколько выкидышей, но потом все-таки родились близнецы.
— Значит, Эдгардо и дети Мартина давно знакомы.
— Конечно, с самого детства.
— Понятно.
— Улисес, детей в этом мире навалом. Труднее с отцами. Дети сами должны найти себе отца. — Он помолчал и продолжил: — В восемнадцать лет Мартин пошел в армию. И там встретил генерала Пинсона. А я поступил на юридический в Центральный университет и там встретил доктора Артеагу. Без него я бы сейчас здесь не сидел. — Он ткнул большим пальцем в стену, увешанную дипломами и наградами, у себя за спиной. — Альтаграсия зря так настаивала на потомстве. Паулина оказалась гиеной, ни перед чем не остановится, а братец ее и вовсе зомби. Мартин тоже ошибался. Возможно, поэтому он сделал ставку на тебя. Квартира теперь твоя. И еще он просил передать тебе это. — Доктор Апонте протянул Улисесу конверт.
— Письмо?.
