Дождь в Токио - Ясмин Шакарами
– П-просто задумалась, что означают твои татуировки.
– Ах, выходит, кожу у меня покалывало из-за твоего взгляда.
– Лучше посидим молча.
– Нет-нет, – безмятежно говорит он. – Смело спрашивай всё, что хочешь знать о татуировках.
– Как тебя сюда пустили? Я думала, что с татуировками запрещено посещать общественные купальни.
– Этот онсэн не общественный. Он принадлежит Ямамото, – объясняет Кентаро. – А вообще в Японии уже не связывают наколки с преступностью. В больших городах татуировки давно стали модным явлением.
Следующий вопрос стремительно срывается с губ:
– Кто набил тебе татуировки?
– Наброски мои, а набивал их Таску.
– Тот Таску?
– Да. У него небольшая студия в районе Симокитадзава. Таску один из немногих мастеров, владеющих тебори, традиционной техникой создания татуировок. Тебори переводится как…
– Чистая ручная работа, – перебиваю я. – При тебори не используется татуировочная машинка, лишь бамбуковая палочка с толстой иглой на конце. Чернила вручную вводятся под кожу.
Джедай восхищённо присвистывает:
– Додзикко, я глубоко впечатлён!
Гордо улыбнувшись, я продолжаю:
– Японское искусство татуировки называется ирецуми.
– Вау. Не наложи ты на меня заклинание, я бы не сдержался, – положив руку на грудь, он сокрушённо вздыхает и нахально интересуется: – С каких пор ты так хорошо разбираешься в татуировках?
С тех пор как ты запал мне в голову, и я захотела узнать о тебе всё.
– Где-то прочитала, – уклончиво отвечаю я.
– У тебя есть тату?
– Нет, но я давно хочу набить.
– Мне знакомо это чувство, – загадочно улыбается Кентаро, – когда желаешь чего-то так сильно, что ни о чём другом думать не можешь.
– Мы ведь всё ещё говорим о тату? – хмурюсь я.
– Конечно. А по какому поводу ты хочешь сделать тату?
Самое время переломить ход игры!
– Честно сказать, я кое с кем познакомилась.
Кентаро выпрямляется:
– Неужели?
– Он потрясающе сексуальный, особенно когда обнажён. Подумываю набить его лицо в зоне декольте или по классике над копчиком…
– Ты видела его голым? – ошарашенно уточняет Кентаро.
– О да, я почти всегда вижу его голым. Мы спим вместе. Поначалу я возражала, но он чрезвычайно… скажем так… настойчив. В смысле однажды ночью он просто лёг на меня. А теперь я уже не могу заснуть без него…
Кентаро бледнеет.
Не выдержав, я покатываюсь со смеху.
– Я говорю о Братто Питто – лысом коте Накано!
– Вот как, – бурчит он, опускаясь глубже в воду.
– Неужели ты заревновал?
– Чушь, – уголки его губ дёргаются. – Ты собираешься набить кота?
– Да, возможно, – я обмахиваюсь рукой. За последние минуты вода с онсэне стала горячее. – Вижу, что у тебя есть тату с котом.
– Это манэки-нэко, кот удачи, – Кентаро касается правой ключицы.
– А ниже? – любопытствую я.
– Что?
– Ну, левее.
– Понятия не имею, о чём ты. У меня глаза завязаны, забыла?
Смущённо прочищаю горло.
– Не знаю, как ещё описать.
– Почему бы не подойти и не показать?
Ничего не говори, Малу. Отпусти ситуацию. Позволь всему случится.
Некоторые мгновения вечны. Они существуют вне времени и пространства и остаются с тобой навсегда. Это мгновение одно из таких: захватывающее и бесконечное. Глубоко в сердце я знаю, что после онсэна всё будет не таким, как раньше. Жизнь изменится.
Медленно скольжу пальцами по коже Кентаро: его голос просачивается в разум, будто заклинание. Я двигаюсь от мотива к мотиву. Кентаро рассказывает истории о забытых мирах и волшебных существах. Я запоминаю каждый сантиметр его тела. Плечи – невнятный шёпот написанных тайн. Грудь – территория ёкаев. Сердце – восход луны в цветении сакуры.
Живот – сборище опасных глаз и теней. А ещё тёплая кожа и пульсирующие мышцы.
Хочу прикасаться к Кентаро вечно.
Глаза у него всё ещё завязаны. Наверное, именно поэтому я рискнула подойти к нему так близко. Мысли улетучились. Есть только чувственное настоящее и буря ощущений.
– Кто это? – шепчу я.
– Тэнгу, король ёкаев, – тихо смеётся Кентаро. – Ты ведь про него уже спрашивала?
Нежно касаюсь груди Кентаро, чувствуя кончиками пальцев его сердцебиение.
– А здесь?
– Всё ещё нурэ-онна, женщина-дракон, – его лицо озаряет лукавая улыбка. – А ты очень дотошная, додзикко.
Он прав, я спросила уже про все татуировки. Плевать. Пусть этот миг длится вечно.
Снова провожу ладонью по груди Кентаро: на этот раз он вздрагивает и дёргает руками. На секунду я думаю, что сейчас меня прижмут к себе и страстно поцелуют – но он шумно вздыхает и снова расслабляется.
Не хочу, чтобы ты сдерживался.
Охваченная томлением, поднимаю взгляд. Влечение, которое он во мне пробуждает, просто чудовищно. Это лицо, это тело, эта дикая дерзость, окружающая его пылающей аурой. Он так соблазнительно прикусывает нижнюю губу…
– А что значит это тату? – лепечу я, загипнотизировано уставившись на его рот.
– Додзикко.
– Что? – томно вздыхаю я.
– Додзикко.
– Что?
– Это мой сосок.
Тираннозавр Рекс откусывает мне голову – во всяком случае именно это я чувствую, осознав, что давлю на сосок, будто на кнопку звонка.
Джедай деликатно покашливает:
– У меня есть несколько татуировок на спине. Могу перевернуться, и мы сделаем вид, что ничего не было.
– Да, пожалуйста! – взвизгиваю я, отдёрнув руку. – Перевернись! Быстрее!
От движений Кентаро по воде идут небольшие волны.
– Додзикко…
Нет! Не знаю такого прозвища! Ты меня с кем-то спутал!
– Почему ты остановилась? – весело хмыкает Кентаро. – Граница проходит по воде, спустишься ниже – за себя не ручаюсь.
«Идиот», – усмехаюсь я.
И невольно ахаю, увидев на лопатках Кентаро огромный угольно-чёрный прямоугольник.
– Это Нурикабэ, стена, – почувствовав моё изумление, объясняет Кентаро.
– Стена, которую ты решил набить? – недоверчиво уточняю я.
– Особенная стена. Нурикабэ – ёкай, прикидывающийся непреодолимой преградой. Она не даёт жертвам пройти. Они мечутся то вправо, то влево, но чем больше они стараются обойти нурикабэ, тем выше и шире становится демоническая стена.
По коже бегут мурашки. Вспоминаю беспомощность, настигнувшую меня после смерти Майи, и тщетные попытку обуздать эту парализующую всеобъемлющую боль. Я будто превратилась в игрушечную машинку, раз за разом врезающуюся в одно и ту же стену. До этого дня я думала, что никто не поймёт мои чувства. А теперь сижу с Кентаро в колыбели мира и узнаю, что у него тоже есть демоны, которых надо одолеть.
– Не переживай, додзикко. Нурикабэ реально победить.
– Как?
– Щекоткой. Большая мощная стена исчезает, если заставить её рассмеяться.
– Так просто?
– Да, – кивает Кентаро. – Мы заблуждаемся, думая, что должны жить с болью вечно. Привыкаем к бремени этих чувств и забываем, что способны исцеляться. Но Нурикабэ – не часть нас. Чёрная стена лишь состояние, а состояния всегда преодолимы.
– Значит, смех – секретное волшебное оружие?
– Смех и любовь, – кивает Кентаро.
Наша с Кентаро встреча
