Другая семья - Вера Александровна Колочкова
– Мы сами разберемся, Клара Георгиевна. И Алиса вас тоже просила – не вмешивайтесь в нашу жизнь. Мы сами…
– Жизнь, говоришь? А что ты называешь жизнью, скажи? Ты думаешь, что если Алиса идет на такой вот компромисс, то для нее это жизнь? Ты думаешь, она не мучается, не переживает? Ну в чем я не права, скажи? В том, что правду тебе говорю? То есть в том, что смею говорить правду! Да как ты можешь, Филипп, как ты можешь… Я и предположить не могла раньше, и думать не могла, что ты на такое способен! Я думала, что ты Алису любишь больше жизни! Я тебе верила, а ты…
– Я люблю Алису, Клара Георгиевна. В том-то и дело, что люблю…
– А ту? Свою любовницу? Тоже любишь? Но ведь так не бывает, Филипп! Нельзя любить двух женщин сразу! Можно какие-то другие чувства испытывать, но любить можно только одну! Что, разве я не права?
– Я не хочу это с вами обсуждать, Клара Георгиевна. Не хочу, простите.
– Ах, даже так! Даже обсуждать не хочешь! – вскипела Клара Георгиевна, переходя на свистящий шепот. – Ишь ты, как заговорил, надо же! А это ничего, что ты в моем доме находишься, дорогой? Вот я возьму сейчас и вышвырну тебя отсюда к чертовой матери! Не буду все это терпеть, сил моих больше нет! Если Алиске все равно, что ты на стороне творишь, то мне не все равно! Я мать, я должна заступиться за своего ребенка, в конце концов! И Яночку ты больше никогда не увидишь, понял? Ни-ког-да! Давай-ка проваливай к этой своей…
Клара Георгиевна задохнулась слегка, хотела продолжить фразу, но не успела. В дверях кухни появилась Алиса, проговорила ровным голосом:
– Мам, ты чего тут шумишь? Говори тише, пожалуйста.
Голос дочери подействовал на тещу отрезвляюще, и ему показалось, что она даже сдулась немного, как уставший воздушный шар. Тем более, и заговорила уже совсем в другой тональности:
– А разве я шумлю, Алисочка? Вовсе нет… Тебе показалось, что ты…
Алиса усмехнулась едва заметно, глянула на него, проговорила быстро:
– Пойдем, Фил… Там Яночка без тебя никак не заснет. Все время капризничает и спрашивает, когда папа придет. Пойдем…
Он послушно встал с диванчика и застыл – сердце снова дернулось болью. Поморщился невольно, глядя на Алису виновато. Она спросила удивленно:
– Чего ты? Идем…
– Да, идем… Сейчас… Идем, конечно…
Некстати мелькнула досадливая мысль: он даже пожаловаться не может – сердце болит, мол… Не имеет права пожаловаться. Потому что кругом виноват. И перед Алисой виноват, и перед Яночкой, и перед Кларой Георгиевной. Но ведь и в самом деле получается, что виноват! Сам себе такую жизнь создал! Как давеча Леха сказал интересно? И вашим и нашим за копеечку спляшем? Вот и доплясался, стало быть…
Яночка лежала в кроватке с капризным лицом, ждала его. Сел рядом, погладил ее по голове ласково, спросил тихо:
– Чего не спишь, котенок? Надо спать… Хочешь, я тебе книжку почитаю?
– Нет… Мне мама уже читала. Просто посиди рядом, папочка… И руку мне дай, ладно? Пусть она в моей руке будет…
– Хорошо, котенок. Я посижу.
– Ты ведь никуда не уйдешь?
– Нет, что ты.
– А почему ты долго не приходил?
– У меня дела были, доченька.
– Ну почему у тебя всегда дела да дела… Почему у мамы никаких дел нет? И у бабушки?
– У них тоже дела есть, котенок. Только они могут ими дома заниматься, а я дома не могу, понимаешь?
– Да… А если наоборот сделать, пап? Если тебе с ними поменяться? Пусть бы у тебя дела только дома были, а у них нет?
– Так нельзя, Яночка.
– Ну почему?
– Потому что нельзя, и все. И давай потом с тобой еще поговорим, ладно? А сейчас надо спать. Давай закрывай глазки. Я здесь, рядом с тобой. Спи, доченька, спи…
Яночка тут же и уснула, засопела носиком. А он все сидел, не смея выпустить из руки ее теплой вялой ладошки. Алиса за его спиной проговорила шепотом:
– Вот видишь… Не может без тебя уснуть… Привязка у нее к тебе сильная такая. Согласна даже, чтобы мы ролями с тобой поменялись. Чтобы ты всегда при ней был, как я. Мне даже обидно немного стало… Будто я дочь к тебе ревную. Хотя наоборот, я радоваться должна, что она так отца любит.
Он хмыкнул, глянул на Алису с острожной улыбкой. Ничего не ответил. Потом высвободил ладонь из пальчиков Яночки, вздохнул тихо.
– Чего вздыхаешь-то? Устал?
– Да, устал. День был тяжелый.
– Но поговорить-то со мной можешь, надеюсь? Пойдем на кухню, мама к себе в комнату ушла. Заодно и поужинаешь. Мама тебя не кормила, насколько я поняла. И скажи спасибо, что я тебя из ее когтей вытащила, а то бы тебе еще и не так досталось.
На кухне она поставила перед ним тарелку с ужином, села напротив, приказала коротко:
– Ешь! Чего испугался-то? Предстоящего разговора? Не бойся, ничего страшного я тебе не скажу. Я ж не мама… – Она подперла щеку рукой, улыбнулась чуть-чуть. И продолжила почти весело: – Завтра у Аськи день рождения, она собирается его шикарно отметить! Ты можешь завтра часа в четыре освободиться? Аська хочет пораньше всех собрать… Уже кафе заказала, музыка будет живая… Ой, я так давно никуда в люди не выходила, Фил! Тем более вместе с мужем! Я уже сказала, что мы вместе придем! А то, знаешь… Разговоры уже всякие ходят… Нам обязательно надо вместе прийти, понимаешь? Ну что ты молчишь, Фил? Сможешь или нет завтра пораньше освободиться?
– К четырем часам вряд ли, Алис… – виновато проговорил он. И замолчал, ничего не поясняя. Не мог же он сказать, что должен завтра поехать в Синегорск, что Миечка там болеет…
Веселость сошла с Алисиного лица, глаза стали холодными и чужими. И спросила так же холодно:
– Но почему, Фил? Почему? Ведь я же прошу!
– Я не могу, Алиса. У меня дела.
– Ну какие дела, какие? Ты что, не можешь никого отправить в судебное заседание вместо себя? Ты ж не один в своей конторе, правда? Пусть другие тоже работают! Я же прекрасно знаю, что у вас в конторе такая взаимозаменяемость практикуется!
– Нет, я никак не могу… Извини…
– Да что мне с твоего «извини»! Понятно мне все, Фил! Понятно, какие у тебя дела… Вот скажи мне честно – тебе самому не надело так жить, а? В этой грязи, в этом вечном вранье? Не надоело?
– Я не понимаю, что ты имеешь в виду, Алис.
– Да ладно, не понимаешь! Все ты прекрасно понимаешь, Фил! Я имею в виду то же самое, о чем тебе говорила моя мама! Вы же только что обо всем этом так мило беседовали! Я все слышала, под дверью стояла. И вот что я хочу тебе сказать, Фил… Если я все это терплю, если иду на компромисс, то это вовсе не значит, что меня можно полностью игнорировать. Я твоя жена! Я! И я хочу от тебя всего-то малую малость – чтобы ты пошел со мной на это проклятый день рождения! Потому что я не могу появиться там одна, черт побери! Потому что ко мне будут вопросы! Потому что мне надоели эти унизительные сплетни вокруг моего имени! Ты мой муж, и ты должен быть рядом, понятно тебе это или нет? Должен обнимать меня, смотреть на меня влюбленными глазами! Хотя бы видимость счастливого брака должна присутствовать! Хотя бы видимость!
– Неужели тебе это так важно, Алис?
– Что важно?
– Чтобы видимость была?
– Да. Да! Мне важно! Не хочу быть потенциальной разведенкой, не хочу! Мои подруги ведь только этого и ждут… Они всегда мне завидовали… Хоть и твердят о своей свободе, а на самом деле тоже хотят семью, детей хотят! А еще очень хотят, чтобы я жила, как они… В этой злосчастной пресловутой свободе! Да только не дождутся, я не позволю!
