Другая семья - Вера Александровна Колочкова
– Я и сам от себя не ожидал. Но как получилось, так получилось.
Алиса фыркнула, ушла в спальню. Он постелил себе на диване в гостиной, лег, осторожно прислушался к себе. Вроде не помирает, слава богу. Хотя, кто его знает… Вдруг во сне умрет? Может, и впрямь не надо было из больницы сбегать?
И вдруг так сильно жалко себя стало – хоть плачь… Никому он не нужен, никому. Все только требуют от него что-то, ждут, надеются на него… И для всех надо быть хорошим, всех ублажить… И вставать надо рано утром, в судебное заседание тащиться, потому как он человек обязательный, не может клиента подвести, который ему доверился. Всем, всем он должен, кругом обязан и кругом виноват, а его самого не любит никто! И даже Катя не любит! Ей просто ребенка хотелось для себя, вот и выбрала его как подходящий генетический материал! Никто его не любит, никто…
На этом и заснул, и сон видел тоже плохой, маетный. Будто он маленький мальчик и заблудился где-то, и никак не может к своему дому выйти. Долго плутал, плакал, боялся. А потом вдруг полетел каким-то чудом вверх и увидел вдруг всех! И отца увидел, и деда, и бабушку. И даже обрадовался, что они живые. Руки к ним протянул. А они машут ему сердито – вернись обратно, не смей! Вернись и оглядись хорошенько, и все найдешь! И дом свой найдешь, и себя найдешь…
Проснулся, когда запел будильник в телефоне. Подскочил, собрался быстро, как мог, – в судебное заседание нельзя опаздывать! Еще и за документами в офис надо успеть заехать…
Катин звонок застал его в офисе, когда бегло просматривал материалы дела. Голос у Кати был тревожный, испуганный:
– Филипп, Миечка заболела! Я так боюсь за нее, Филипп!
– А что с ней, Кать?
– Да не знаю еще! Всю ночь температура высокая была, спала беспокойно, плакала. Я врача вызвала, но он только после обеда придет… Ты бы приехал, Филипп, а? Я так боюсь за Миечку…
– Я сегодня никак не смогу, Кать. Я завтра приеду, ладно?
По Катиному молчанию он понял – обиделась. И заговорил быстро и виновато:
– Я правда не могу, Кать… Ну никак… Конечно, если бы я мог, я бы приехал. Но не могу, прости. Ну что ты молчишь, Кать?
– А что я должна тебе сказать? Что мой ребенок – это только мой ребенок, да? Конечно, я все понимаю, ты не можешь… Я ведь все и всегда понимаю, я никогда не обижаюсь. Я самая понимающая женщина на свете, тебе со мной просто ужасно повезло! И в самом деле, кто я такая, чтобы на тебя обижаться? Да никто!
– Ну зачем ты так… Не надо, Кать…
– А как надо, Филипп? Как? Научи! Ты же умный, научи меня, как надо!
– Кать… Давай завтра поговорим, ладно? У меня времени совсем нет.
Катя выдержала короткую, но полную упрека паузу, отключилась. Он вздохнул, и вместе со вздохом что-то зазвенело в сердце – все больше, больше… Потом звон оформился в боль – неприятную, резкую. Выдохнул, а вдохнуть уже страшно было. Вдруг эта боль совсем разорвет сердце?
Хорошо, что заботливая Аглая всегда ставила на его стол бутылку с минеральной водой и пару стаканов. Наверное, она имела в виду, что вода полагается для нервных клиентов, а вовсе не о нем заботилась. Но сейчас получилось, что именно о нем… Протянул руку, дрожащими пальцами свинтил с бутылки крышку, сделал несколько глотков прямо из горлышка. И вдохнул в себя воздух осторожно. Ура, получилось. Боль ушла. Еще выдохнул, еще вдохнул… И похвалил сам себя – молодец, хорошо держишься, продолжай в том же духе. Работаем, адвокат Романовский, работаем!
Когда вышел из кабинета, увидел Аглаю. Сидела за своим столом, причесывала длинные волосы. Видно было, что делает она это с большим удовольствием, даже с нежностью. А что, волосы действительно были хороши! Гладкие, блестящие, как шелк. Увидела его и тут же изобразила на лице неприступную деловитость, бросила расческу в ящик стола. Поздоровалась, глянула исподлобья, проговорила своим низким с хрипотцой голосом:
– Плохо выглядите, Филипп Аркадьевич… Может, вам аспирин дать? У меня хороший, американский.
– Нет, Аглая, не надо, спасибо. Я в суд поехал, не теряй меня. К обеду, надеюсь, буду.
– Да… К вам клиентка на три часа записана. Хотела только к вам, ни к кому больше. Вы же у нас такой популярный – страсть.
– Да. Страна гордится своими героями. И ты тоже гордись, Аглая, и поменьше ехидничай.
– Так я не ехидничаю, я горжусь…
– Вот и гордись. Ну все, я уехал…
– Ни пуха ни пера, Филипп Аркадьевич!
– К черту…
Заседание в суде получилось долгим, зато решение было вынесено в пользу его клиента, в чем он и сразу не сомневался. Пообедать уже не успевал – надо было торопиться в офис к трем часам.
Очередной клиенткой оказалась молодая красивая женщина, но вся она была в ужасном раздрае, со слезами в прекрасных глазах. Говорила быстро, голос дрожал нервно:
– Понимаете, он очень любил меня… Жениться не мог, у него двое детей, бизнес, общее с законной женой имущество… Я все понимала, ничего от него не требовала. Я тоже очень любила его… А потом он умер так неожиданно… И вот теперь его жена не хочет включать моего ребенка в число наследников… Я пыталась с ней поговорить, а она даже слышать меня не хочет! Говорит, что я авантюристка! Хотя прекрасно знала, что я присутствовала в жизни ее мужа. Очень даже присутствовала. Да она даже мирилась с этим, потому что боялась, что он с ней разведется и ко мне уйдет! А теперь что, теперь, конечно… Она уважаемая вдова, а я никто. И ребенка моего для нее просто не существует, она и знать о нем не хочет. Согласитесь, это ведь несправедливо, да?
– Может, и несправедливо, но ее тоже можно понять…
– Да я все понимаю, что вы! Но и вы меня тоже поймите, я ведь не для себя что-то хочу, я для сына стараюсь! Мне же надо его в люди вывести, понимаете? А его жена даже слышать меня не хочет, на порог не пускает… Вот что мне теперь делать, что?
– Для начала успокойтесь, пожалуйста. Вот, я вам воды налью, возьмите… А может, кофе? Или чаю?
– Да, хорошо бы чаю… Зеленого…
Он встал, вышел в приемную, попросил тихо Аглаю:
– Сделай клиентке зеленого чаю…
– Что, очень нервная, да?
– Не то слово. Пусть она посидит, чаю попьет, успокоится. А я пока пойду пока воздухом подышу, что-то мне хреново как-то.
– Может, и вам зеленого чаю сделать?
– Нет, не надо. Подышу, и легче станет.
Вышел на крыльцо, вдохнул полной грудью. Хотя чем там было дышать, господи… Выхлопными газами с проезжей части? Все-таки надо было офис не в центре брать, а на тихой улочке или в парковой зоне. Да, надо было…
Мысли его тут же перетекли к проблеме ожидающей его клиентки. Случай был, в общем-то, рядовой, и он знал, какими тут путями можно идти. Но сейчас дело было не в этом… Он вдруг примерил проблему клиентки на себя – а вдруг он тоже помрет в одночасье, и что тогда? Конечно, Катя не станет претендовать ни на что, и шагу не сделает, наверное. Но Миечка… Как же ей трудно будет растить Миечку без его помощи… Почему он раньше не задавался этим вопросом, почему? Надо будет подумать об этом, обязательно подумать… И с мамой надо Катю познакомить, она же просила. Организовать им встречу. Пусть они узнают друг друга. По крайней мере, хоть мама Миечку потом не оставит. Она ж ей родная внучка…
Тряхнул головой, подумал испуганно – что за мысли дурацкие лезут в голову! Ничего с ним не случится, не надо себя заранее хоронить. Все будет в порядке! Вперед, адвокат Романский, тебя клиентка ждет! Надо работать, адвокат Романовский, надо работать!
Ближе к вечеру позвонил Димон, спросил осторожно:
– Ты как, Фил? Живой?
– Да не дождешься… – хмыкнул он весело, хотя это веселье далось ему с трудом.
