Великое чудо любви - Виола Ардоне
А теперь он вместо Гадди. Снял со стены за столом распятие, повесил фотографию какого-то врача-волосатика. Это твой друг, спросила я, и он ответил, что да, работали вместе в Гориции, в другом Полумире, который потом закрыли.
– Так это тот, что придумал для нас здесь закон?
– Для всех, не только для нас, – уточнил он.
– И для не-чокнутых?
– Хороший закон – как зонтик, он укрывает всех, а не только тех, кто попал под дождь. Даже тех, кто спрятался под козырьком и не решается оттуда выйти, чтобы не промокнуть.
– Ты хорошо его знал?
– Да, неплохо. Но потом он умер.
– А его закон?
– А закон – нет. Закон жив.
Еще он велел в кабинете Гадди, том, что теперь принадлежит ему, поставить для меня парту, как будто я школьница. Но сказал, что на самом деле я буду кем-то вроде учительницы. Пациент-эксперт: вот мое точное звание. Просто я так долго жила среди чокнутых, что теперь могу учить других. Отныне это я встречаю Новеньких и объясняю им правила, как уже делала со всеми прошлыми Новенькими: помнишь, Наня? Докторишка говорит, с моими познаниями я уже в некотором роде доктор, потому он и записал меня в университет, хотя мне-то хотелось оставаться простой чокнутой, а не профессионалом. Но когда я думаю о Мутти, так и блуждающей в этих стенах в цветастом халате поверх белой сорочки, не помня даже собственного имени, мне кажется, что в конечном счете полудокторша полезнее, чем получокнутая, даже если в моем случае это одно и то же.
Видишь, Наня, время перематывает нас, как нитки, с катушки на катушку: все стало иначе, хоть ничего и не изменилось. Это по-прежнему мой дом, и воспоминания указывают мне дорогу к нему, как указывает на север магнитная стрелка компаса. Вроде бы пора уже уехать, раствориться в большом мире, но правда в том, что я не хочу выходить за ворота и погружаться в тамошнюю жизнь. Я слишком долго бездельничала, и теперь мне все слишком тяжко дается. Лень у меня в крови.
Мы садимся на лужайке. Я заправляю за левое ухо седую прядь, то и дело падающую на глаза, Наня, вильнув хвостом, скрывается за деревьями и вскоре возвращается с полусдутым мячом в зубах. Кладет его мне под ноги, сама садится рядом. Да ведь это же тот самый мяч, забытый на поле после так и не пробитого пенальти! Наня – из тех, кто не бросает дела на полпути. Приходится встать, отряхнуть грязь с юбки. Я смотрю на мяч, потом на собаню. Прямо передо мной, между двух деревьев, воображаемые ворота. Отступаю на пару шагов, делаю глубокий вдох…
Может, ты и права, Наня, этот матч пора заканчивать.
Что есть силы бью по полусдутому мячу, и он проходит точно под двумя скрещивающимися сучьями наверху. А я вскидываю руки в знак победы.
Пойдем, Наня-собаня. Меравилья ждет.
27
Он приобрел очередную машину, на сей раз спортивную: бутылочно-зеленый кабриолет «Спайдер-124», лет десяти от роду. Починил и ездит довольный, хотя тот частенько ломается, приходится постоянно менять запчасти. «124» – модель неудобная, в ней всего два места, и я однажды спросила, как ему удается возить детей и жену, на что он ответил:
– Я им не таксист.
Меравилья стартует с места в карьер. Наня некоторое время бежит за нами по дорожке, разгоняя хвостом взметнувшуюся пыль, потом садится и начинает выть. Но это длится недолго: она из тех, кто научился заключать сделки с тоской.
– У тебя кризис среднего возраста, – заявляю я, – ты окружаешь себя свидетелями молодости.
– В таком случае, девочка моя, кризис среднего возраста у меня начался лет в двадцать, – отвечает он и принимается насвистывать что-то задорное. Как будто нам предстоит увеселительная поездка, а не мой первый экзамен в университете.
– Можешь помедленнее? – спрашиваю я, вцепившись в ручку двери.
– До Рима дорога неблизкая, детка. Хочешь попробовать сама? – и он кладет мою руку на руль.
– Это плохо кончится. Только машину разобью.
– А я и взял ее разбитой, так что плевать! Попробуй.
– Ну уж нет, и на это у меня три весьма веские причины: во-первых, у меня нет прав, во-вторых, я наполовину чокнутая, а в-третьих, экзамен в одиннадцать, а опаздывать я не хочу.
– Не выдумывай, малышка! Какое еще опоздание? У тебя, похоже, небольшой приступ тревожности. И потом, на дорогах полно чокнутых с правами. Смотри, все же просто: руками держишь руль, ногами жмешь на педали, левой – сцепление, правой – газ и тормоз. Ясно как божий день, правда? Я ведь обещал тебе диплом за три года плюс еще одну сессию, и ты считаешь, я не научу тебя водить машину? На обратном пути, как сдашь экзамен, заедем в автошколу, я тебя запишу.
– А если не сдам?
– С ума сошла? – он, отчаянно гудя, проезжает на красный.
Табличка на обочине гласит «А1». Меравилья жмет на газ, белая брезентовая крыша трепещет на ветру.
– Я тебе рассказывала анекдот про водителя, который ехал по встречке? – спрашиваю я, упираясь в приборную панель, чтобы не вылететь через лобовое стекло.
– Сегодня еще нет.
– Знаешь,
