Все для вас - Ким Хоён
Слева стояли кофемашина и фритюрница, готовые в любой момент приступить к работе. Полка под кассовым прилавком была набита всевозможными мелочами, а вокруг, словно элементы мозаики, пестрили всевозможные стикеры с напоминаниями.
Проверить срок годности.
Зарегистрировать время приготовления курицы и срок ее годности.
Почистить кофемашину.
Изучить критерии эффективности работников на эту неделю.
Ознакомиться с руководством действий при ЧС.
Связаться с менеджером по доставке.
Связаться с курьерской службой.
Проверить внешний вид.
Изучить десять заповедей общения с клиентами.
Проверять удостоверение личности при продаже сигарет и алкоголя.
Носить маску.
После 22:00 запрещен прием пищи в магазине.
Перепроверять скидки и акции перед расчетом.
Пополнять товары в холодильнике и нагревателе.
Не опускать голову, когда выкладываю товар на прилавок.
Не забывать возвращать карту клиентам.
Пакеты платные.
Почему в магазине шаговой доступности столько недоступных для понимания вещей? Конечно, продавец должен знать свою работу, но незнакомых слов и приборов оказалось куда больше, чем Кынбэ ожидал. Он постоянно ошибался, подсчитывая выручку или проверяя накладные поступившего товара, а учиться работе на кассовом аппарате пришлось по видео на «Ютьюбе», которое он просмотрел несколько раз подряд.
Квак перед уходом объяснил ему все очень сухо, словно отдавая боевые распоряжения. Поначалу Кынбэ не переживал, надеясь на то, что ему поможет накопленный за столько лет опыт подработок. Однако по мере того, как информация накапливалась, он стал путаться все чаще.
Однажды во время обучения старик Квак предложил ему сделать перерыв и выпить по чашечке кофе.
– Я думаю, у вас получится найти контакт с клиентами, нужно только изучить базовое руководство.
– Да столько всякой информации, которую нужно запомнить…
– Вы же бывали в универмаге или торговом центре?
– Да, прямо напротив моего дома как раз есть «Синсеге». А еще через дорогу – «Лотте». Раньше между ними был еще «Мидопа», мой самый любимый.
Квак удивленно посмотрел на Кынбэ: «Ох и любит же он языком чесать…»
– В общем, я бывал в универмагах. Само собой, только рассматривал товары на прилавках. Ха-ха!
– Так вот из названия мы понимаем, что это универсальные магазины. Но на самом деле круглосуточные куда более универсальны, ведь там продаются не дорогие люксовые вещи, а всякая всячина, которая необходима нам в повседневной жизни.
– Ха-ха, забавно. Это точно! Чего у нас тут только нет.
– На английском универмаг называется department store. Элемент part в нем означает «часть»: то есть каждый продавец отвечает за свою часть. А в круглосуточных магазинах все делает один человек. Нелегко, правда? Я многому здесь научился и понял, что в мире нет неважной работы, даже если на первый взгляд она кажется тривиальной.
Кынбэ кивнул и задумался: «Этот старик, похоже, специально болтает, чтобы я немного помолчал. Но это были очень важные слова».
После академического отпуска, проведенного в армии, Кынбэ вернулся в университет, словно в родной город, и продолжил учебу. Теперь та раскладушка в студенческом театре принадлежала ему. Он говорил первокурсникам те же слова, которые когда-то сказал ему Ким Соцгор, и угощал их китайской едой на заработанные на стройке деньги.
Но с тех пор многое изменилось. Если раньше он мог отчитывать «зеленых» студентов за зацикленность на поиске работы, то нынешние новички сосредоточились на портфолио, и это вытеснило любые другие стремления, сведя на нет всю романтику студенческой жизни. Учащиеся посещали исключительно волонтерские клубы, запись о которых могла пригодиться в резюме, пока остальные кружки и сообщества вроде студенческого театра, куда требовались вложения времени и усилий, один за другим закрывались. Такие творческие неформалы, как Кынбэ, становились вымирающим видом.
В преддверии выпуска поняв, что у него нет ни малейшего шанса устроиться в приличную компанию, Кынбэ решил зарабатывать на жизнь актерским мастерством. Получив диплом, он вернулся в Сеул. В Хвехён-доне, где он раньше жил вдвоем с мамой, не нашлось подходящего жилья, поэтому юноша переехал в соседний Намчхан-дон, с трудом отыскав там небольшую комнату под самой крышей.
Кынбэ устроился в актерскую труппу второго эшелона и стал сниматься в массовке. К счастью, его грузное телосложение подходило для таких ролей. В одном историческом сериале ему даже досталась строчка текста. По сюжету его ранил меч одного из второстепенных персонажей, и он должен был издать предсмертный вопль, который удался ему лишь с третьего дубля.
Работу в массовке он совмещал с пробами: на роль второстепенных персонажей в авторском кино или для кабельного телевидения. Кынбэ демонстрировал чудеса перевоплощений – в продавца супермаркета, торговца собаками, водителя автобуса, руководителя отдела, инженера, рабочего на фабрике, дяди главного героя, шестерки босса, менеджера по продажам и даже картежника. Однако, к сожалению, помимо своего огромного тела, ни привлекательной внешностью, ни выдающимися актерскими способностями Кынбэ похвастаться не мог, поэтому не привлекал внимания режиссеров. И все же он не отказывался от мечты, продолжая добывать средства на жизнь подработками.
Спустя несколько лет компания, в которой он работал, предложила ему за деньги продвинуть его кандидатуру на роль второго плана в новой пьесе известного драматурга. Нужную сумму он мог найти, только забрав залог за комнату, который и составлял все его состояние на тот момент. После долгих раздумий Кынбэ решил обратиться к длинноволосому мужчине, с которым когда-то познакомился в студенческом театре.
Теперь Ким Соцгор собирал волосы в хвост. Он уже не раз звал Кынбэ к себе на улицу Тэханно[27], не веря, что кто-то уже пригласил на роль этого неповоротливого верзилу, ведь славы на актерском поприще ни один, ни другой так и не добились. Теперь Ким работал театральным продюсером, и дела у него шли весьма неплохо.
Услышав рассказ Кынбэ, он тут же посоветовал ему не вестись на уловки мошенников и попросил купить ему выпивку. Взамен старый знакомый пообещал устроить университетского товарища на работу. Поскольку это предложение обходилось Кынбэ куда дешевле взятки за непонятную роль второго плана, он согласился.
– Ты ведь говорил, что актеры никогда не будут голодать! – вдруг возмутился Кынбэ, когда они выпивали в баре.
– Да, а сколько мне тогда было лет? Меньше, чем тебе сейчас. Что я мог знать? – усмехнулся Ким, залпом опустошив стакан.
Кынбэ захотелось возненавидеть собеседника, но
