Домочадец - Сергей Юрьевич Миронов
Есть и другой вариант решения проблемы. Дом можно «перебросить» на другое совместное предприятие. Но в подобных фирмах у Шмитца нет надёжных людей. Это досконально проверено. Потому, мой любезный, я не открою здесь Америки, как любят повторять по поводу и без повода русские, сказав, что Вы – единственный претендент на законное (я имею в виду российские законы) владение этим симпатичным домом. В Гамбурге Ваш отчим скорее всего захочет Вас наделить правами на обладание особняком. Нет, он вовсе не против, чтобы Вы постоянно жили в доме, наоборот, это только его обрадует, но Вы ведь учитесь в Петербурге, и потому Ваше проживание в особняке пока может носить лишь временный характер. Оформив на Вас «родовое гнездо», Шмитц таким образом оставит его в своей разросшейся семье. При этом всё будет совершенно законно, и Ваш отчим с лёгким сердцем упразднит разорявшую его три года непотребную структуру – совместное предприятие. Вот почему Анжела и Вы так дороги для него. Он будет делать всё, чтобы пригреть Вас возле себя, когда Ваши отношения дадут закономерную трещину, он будет протежировать Ваши художественные проекты и вцепится ногтями в милое лицо Вашей матери, если она посмеет оставить его ради настоящей любви.
Прошу прощения за столь мрачные прогнозы, основанные на изучении сплошь голых фактов. Я не хочу портить Вам настроение перед ответственной поездкой в Германию, хотя подозреваю, что в Вашей чувствительной душе уже зародились определённые подозрения относительно бескорыстности устремлений Вашего мецената. На том завершаю несколько сумбурное изложение и обращаюсь с убедительной просьбой не подписывать никаких сомнительных бумаг в Гамбурге, какими бы душещипательными аргументами ни сопровождал господин Шмитц процесс передачи дивногорского дома в Ваши руки. Согласившись выручить Вашего мецената, Вы тем самым узаконите чудовищную несправедливость по отношению к другим, поверьте, на самом деле достойным кандидатам на владение особняком…»
Имена таинственных претендентов на обладание злополучным домом господин Лауш, видимо, хотел объявить в Гамбурге. Кто были эти люди, меня не интересовало. После тщательного анализа письма ещё одного моего «почитателя» я пришёл к выводу, что позиции Вальтера в предстоящем разбирательстве весьма прочны. Шмитца прекрасно знали в Дивногорске. Он был вхож в кабинеты городской администрации и слыл среди местных управленцев крупномасштабным благодетелем, одевшим полгорода в поношенное европейцами тряпьё. Да мало ли чего примечательного сотворил Вальтер Шмитц на своей родине спустя полвека после эвакуации из Раушена? Взять хотя бы новейшее медицинское оборудование, завезённое по линии гуманитарной помощи в профсоюзный санаторий. Презентовал он городу и пластмассовые мусорные контейнеры на колёсиках, без которых современный Дивногорск уже трудно представить. Со стороны городской администрации поддержка Вальтеру в случае возникновения трудностей с удержанием дома была обеспечена. Что касается меня, то становиться по принуждению формальным владельцем особняка я не собирался, несмотря на то что был обязан Шмитцу своей первой выставкой. Меня тревожило другое. Если верить словам Лауша, Анжеле совместная жизнь с Вальтером давно наскучила. Но и Шмитц пережил увлечение Стэллой. Интересно, до какой стадии взаимного притяжения дошла эта парочка? В письме господина Лауша прозвучали, как мне показалось, нестойкие подтверждения семейной чистоты Шмитца, и это меня несколько успокоило. С этой мыслью я заснул, заметив за окном первые признаки рассвета.
В двенадцатом часу меня разбудила Вера. Вокруг было светло и чисто. Письма лежали на журнальном столике перед диваном. Голова была ясной. На кухне меня ждал омлет. Пахло свежим кофе. Вера сказала, что Одинцова покинула дом час назад, выразив в дверях крайнее удивление по поводу того, что она каким-то образом у нас заночевала, да ещё в моей мастерской.
За два дня до вылета в Германию ко мне пожаловал Константинов. Он хотел заранее попрощаться со мной, поскольку уезжал в отпуск. Он выразил надежду на успех моей выставки и разродился длинной напутственной речью.
– Главное, следуйте моим советам, – твердил он, раскачиваясь в кресле-качалке. – Вы – талантливый юноша, но талант силен в гармоничном сочетании со здравым рассудком. Я верю в вас и в разум вашей души…
Высокопарными словами Константинов прикрывал своё истинное предназначение. Отсюда, из скудного на события мира, черпал ценную информацию этот тайный агент Шмитца, давно раскушенный мною, но продолжающий упорно доносить на меня, отрабатывая полученные авансы, а может, перейдя на работу в кредит.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава 13
«Боинг» Скандинавских авиалиний приземлился в гамбургском аэропорту с минутным опозданием. Накануне в телефонном разговоре Вальтер сообщил, что ввиду занятости на работе он увидит меня только вечером, а встретить меня поручено его шофёру.
В фойе аэровокзала ко мне подошёл высокий загорелый мужчина лет тридцати пяти. Он был похож на голливудского актёра семидесятых годов из приключенческих фильмов о покорителях прерий. Химическая завивка и две позолоченные серьги в ухе – это то, что, по описанию Вальтера, должно было выделить Франца из толпы. Он первым подошёл ко мне и снял с моего плеча провисшую сумку. Ничуть не сомневаясь, что я и есть его долгожданный клиент, он ухватил меня за локоть и повёл на стоянку к машине.
Честно говоря, я рассчитывал на более тёплую встречу. Я ожидал увидеть счастливый семейный дуэт, страждущий заключить меня в крепкие родственные объятия. Я надеялся услышать от Анжелы нежные материнские слова, которые перечеркнули бы наши прошлые раздоры. Но улыбался мне один лишь прилипчивый Франц, изливавший всем своим надушенным существом беспредельное жизнелюбие.
Я сидел за водителем, утопая в сладких ароматах представительского BMW. Франц без конца болтал. Он рассказывал о Гамбурге, говорил, что доволен своей работой и отпуском, проведённым с подругой на Сейшельских островах. Он провёз меня мимо железнодорожного вокзала, показал Кунстхалле и проехал вдоль озера Альстер. Справа проплыл белоснежный «Атлантик»8, за ним пронеслись респектабельные жилые кварталы. Франц запарковался, найдя свободное место в бесконечном караване машин, стоявших на набережной Альстера. Он выскочил из лимузина и бросился к задней двери (я выходил с противоположной стороны), чтобы помочь мне выбраться из незнакомой машины, но я опередил
