Развилки - Владимир Александрович Дараган
— Это ее спальня, — сказал Никита. — Больше комнат в доме нет.
Они осторожно постучали и, не дождавшись ответа, вошли в маленькую комнату, нагретую еще одним отопителем. Свет, льющийся из большой комнаты, помог им разглядеть голову на подушке, наполовину прикрытую одеялом.
— Макс, — кашлянул Панкрат, — привет!
Голова открыла глаза, улыбнулась, приподнялась над подушкой.
— Ой, ребята! — сказала голова. — Наконец-то!
Никита включил свет, остался стоять в дверях. Панкрат сел на край кровати.
— Что с тобой? Где баба Маша?
— Она в больнице, — Макс попытался сесть, охнул, положил голову на подушку. — У нее давление скакнуло, стала заговариваться, я ее отвез в город, но забыл взять свои вещи… — тут он замолк, пытаясь отдышаться, — вернулся и сердце прихватило. Не мог даже из машины выйти, руки не мог поднять. Еле дополз сюда. Пытался вам сообщение переслать, сигнала нет и нет. Полдня кнопки давил, вечером вдруг ушло. Теперь лежу.
— Так ты два дня ничего не ел? — Панкрат взял руку Макса, пощупал пульс, посмотрел на ногти, засунул руку под одеяло.
— Ноги теплые, — сказал он. — Ногти не синие, пульс нормальный. Инфаркта вроде нет. Сейчас болит?
— Когда лежу — не болит. Только когда глубоко вдыхаю.
Макс вымученно улыбался. Панкрат начал тыкать пальцами в грудь Никиты.
— Где больно?
— Везде, ты бы еще ножом тыкал.
— Межреберная невралгия, — сказал Панкрат. — Где застудился?
— Черт его знает, — Макс опять попытался сесть, не получилось, откинулся на подушку. — Есть не хотелось, спал в основном. Воду пил, печенье ел, кусок сыра в холодильнике нашел, мне хватало. Переехал в бабкину спальню, тут теплее.
Панкрат достал из кармана плоскую фляжку.
— Это коньяк, глотни, сосуды расширятся, отвлечешься, полегче станет.
Макс взял фляжку, глотнул, поморщился.
— Хорошо.
— Попробуй встать? — Панкрат просунул руку под спину Макса. — Мы сейчас сообразим горячий ужин. Потом ибупрофен выпьешь — это поможет.
Макс сел на край кровати, пошевелил пальцами голых ног.
— Знаешь, вас увидел и вроде полегче стало. Как лощину проехали?
Панкрат рассказал.
— Хреново, — вздохнул Макс. — Утром подморозит, колеса придется ломом выбивать из грязи. Второй машиной можно дернуть, но попотеть придется.
Фляжка пошла по кругу.
— Пойду проверю запасы.
Панкрат поднялся, вышел, послышался скрип дверцы холодильника.
— Есть яйца, сало, протухшая вареная колбаса, соленые помидоры, немного масла, открытая банка сайры…
— Сайра испортилась, — сказал Макс. — Надо ее выкинуть. И колбасу тоже. В подполе есть картошка и квашеная капуста, хлеба больше нет.
— Живем! — крикнул Панкрат. — Пока яичницу соорудим, потом посмотрим.
Они сели за стол, Макс улыбался.
— Мужики, — сказал он. — Мне и правда лучше. Может завтра я смогу за руль сесть. Вы уж простите, что я вас вытащил.
— Ерунда, — сказал Панкрат. — Потом будет, что вспомнить. А машину вытащим. Мне бы только до сигнала добраться. Тогда через два часа тут будет и трактор, и вертолет, и еще заказ из ресторана привезут.
Он встал, открыл дверцы кухонных шкафчиков.
— Мука, гречка, рис, сахар… все в трехлитровых банках.
— Это от мышей, — объяснил Макс.
— Тут их полно, — подтвердил Никита.
Панкрат достал бутылку, посмотрел на свет.
— Это самогон, — сказал Макс. — Мужик из автолавки приторговывает. Пить можно, баба Маша меня угощала.
Они разлили самогон по стаканам.
— До утра все выветрится, — сказал Панкрат, поставив пустой стакан на стол. — Крепкий черт, горло обжег.
— Это с непривычки, — улыбнулся Макс. — Мы с бабой Машей иногда баловались.
— А где тебя черти носили? — поинтересовался Никита. — Варя с ума сходит, хоть бы написал ей пару строк.
— Я написал, разве она не получала?
— Получала, — сказал Панкрат. — И я получил. Надеюсь, что это ты спьяну написал. Пока твое заявление я распечатал и в стол положил. Попросил оформить тебе отпуск за свой счет по семейным обстоятельствам. Заявление я сам написал, придешь на работу — подпишешь. Так где ты был?
— В Европе, — сказал Макс. — Сейчас нет сил рассказывать. Машину тут оставлял, приехал забрать, а заодно поработать. Здесь спокойно, хорошо думается. И баба Маша прелесть. Не мешала, как будто и не было ее. Вместе только ели. Она щи из квашеной капусты варила, картошку жарила. Что еще надо? Деревенский курорт «ол инслюзив» за копейки.
— Все так, — сказал Панкрат и разлил остатки самогона. — Ну, за удачу.
Из печной трубы раздался вой.
— Ветер — это хорошо, — сказал Панкрат. — Дорогу подсушит.
Он подошел к двери, ведущей в сени, прошел их, открыл дверь на улицу.
— Вашу мать! — услышали Макс и Никита. — Похоже, мы влипли!
Никита бросился в сени, выглянул наружу через плечо Панкрата. Свет из двери высветил тысячи кружащихся снежинок. Нет, не снежинок, огромных хлопьев. На крыльце лежал десятисантиметровый слой снега.
— В прогнозе ни хрена не было, — сказал Панкрат, прикрывая дверь.
— Прогноз для Москвы, — сказал Никита. — А тут…
Они молча вернулись за стол. Посидели, Никита встал заваривать чай.
— Сколько до города? — спросил Панкрат.
— Тридцать километров по грунтовке, потом еще вбок пять по асфальту, — сказал Макс.
— Шесть, — поправил его Никита. — Прямиком по озеру километров десять, у дачников были лодки. А так придется ждать, когда лед встанет. По озеру проще всего, там сугробы не наметает.
— А у этого… как его, дяди Вани нет лодки? — спросил Панкрат.
— Нет, он рыбу не ловит.
Панкрат взял бутылку повертел, поднес ко рту, высосал несколько капель, встал подошел к окну, прислонился лбом к стеклу, прикрыл сбоку глаза ладонями.
— Валит и валит, — сказал он. — Холодно, надо печь затопить. Никита, займешься?
Тут он заметил ружье, прислоненное к стене.
— Кто тут охотник?
— Это мужа бабы Маши, — сказал Макс. — Я его в шкафу на веранде нашел.
— Ага, было оно там, — подтвердил Никита. — Оно старое и патронов нет.
— Это на всякий случай, хоть попугать. С вами мне спокойно, а когда один ночью лежишь, прислушиваешься, всякое мерещится.
— Показалось, — сказал Никита. — Деревня пустая, все разъехались, а дядя Ваня с курами спать ложится.
— Я знаю, поэтому и испугался. С ружьем как-то спокойнее. Вот только патронов к нему нет.
Панкрат подошел к сундуку, поднял крышку, вынул картонную коробку и шомпол.
— Есть патроны, — сказало он, доставая из коробки несколько штук. — Даже с красными гильзами. Это или с пулями, или с картечью.
Он переломил ружье, посмотрел стволы на свет, начал чисть их шомполом. Закончив, он зарядил ружье патронами с красными гильзами и пошел в сени.
— Сейчас проверю, — сказал он, открывая входную дверь.
Раздался выстрел. Панкрат вернулся, начал вытряхивать снег из туфель.
— Картечь, — сказал он. — В заборе доску разнесло.
Никита возился у печки. Он чиркнул спичкой, разгорелся слабый огонек, стал больше, вскоре затрещали сухие березовые поленья.
— Тяга — зверь, — сказал он. — Скоро у нас будут Гагры.
Они придвинули половик к печке, уселись на пол, стали смотреть на языки пламени. Они тянулись верх, разрывались на части, улетали в трубу.
— Сейчас согреемся и спать, — объявил Панкрат. — Завтра решим, что делать. Никита, ты где будешь спать?
— На веранде, — сказал Никита. — Там ватное одеяло, будет тепло.
Он прислушался, как воет ветер в печной трубе.
— Выйду на улицу, нужна пища для размышлений.
Ледяной ветер — откуда он взялся? И еще снежинки, нет, так ласково не скажешь, ветер горстями бросал снег ему в лицо. Холодный, нет, тоже слишком мягко, обжигающий, мешающий дышать, смотреть, чувствовать. В свете из окна видно, как снег падает вниз, летит вбок, даже вверх, кружится в сказочно-зловещих вихрях. Никита сошел с крыльца и сразу попал в сугроб. Пока неглубокий, по колено, утром будет по пояс. Сделал несколько шагов, попытался посмотреть вдоль улицы. Тут рядом колодец с журавлем — не видно колодца. Но что это? Никита поежился — Только этого не хватало! Где-то вдалеке, хотя вдалеке он не мог ничего видеть,
