Развилки - Владимир Александрович Дараган
Комары, слепни, круги на воде — это рыба спасается от щуки. И чайки на скале… Он уснул.
К утру метель утихла, но снегопад не угомонился. Из темных туч почти вертикально падали огромные снежные хлопья. В комнате было сумрачно, Панкрат включил свет.
— Предлагаю такой план, — сказал он, когда они собрались за столом. — Никита лезет в подпол, проводит там ревизию, приносит картошку и жарит ее с салом и луком. Макс красиво раскладывает соленые помидоры на тарелку, потом готовит кофе. Я видел банки растворимого в шкафу. Мне без сахара, остальные как хотят. Я пока буду проводить ревизию по всему дому. Нам нужны лыжи, валенки и что-нибудь для снегоступов.
— На снегоступах по дороге не дойдем, — сказал Макс.
Выглядел он неважно, лицо осунулось, во всем теле, движениях какая-то вялость, безразличие.
— Как ты сегодня? — спросил Панкрат.
Макс пожал плечами.
— Нормально. Только совесть мучает, что вас вытащил. Я бы один до весны без проблем дожил.
Никита хлопнул его по плечу.
— Если бы мне было плохо, ты бы приехал?
Макс кивнул.
— Все, начинаем работать, — сказал Панкрат. — За завтраком обсудим дальнейший план.
Панкрат накинул куртку и пошел в сени. Поленница у двери была небольшой, дня на три при такой погоде. Остальное, наверное, у задней стены дома или в сарае. В большом шкафу с фанерными дверцами висели три ватника — один новый, другой не новый, но еще приличный. Третий был весь в бурых пятнах, местами порван. На полу шкафа стояли валенки и свернутые ватные штаны. Панкрат опробовал залезть в валенки, чертыхнулся, поставил на место. Ватники и штаны он бросил в комнату — пусть согреваются. На полках он нашел небольшой моток медной проволоки, топор, клещи и ржавые пассатижи. Он попробовал разжать их ручки, пассатижи поддались, на пол посыпалась мелкая ржавчина. В углу стояли две лопаты для уборки снега. Одна пластиковая из тех, что сейчас продаются в магазинах «Сад и огород». Вторая — старая, фанерная. Ручка на ней треснула. «Можно починить», — подумал он, взял лопату, проволоку и пассатижи, вернулся в комнату, стал наматывать на ручку проволоку.
— Изолента нужна, — сказал Макс. — Русский человек все может починить с помощью проволоки и изоленты.
Он сидел за столом, обхватив руками кружку с кофе. Соленые помидоры краснели на большой глубокой тарелке.
— После завтрака пойдем чистить дорожки к туалету и сараю, — сказал Панкрат, закручивая проволоку. — Макс, я возьму твои ботинки, у нас с тобой одинаковый размер.
Макс кивнул, отхлебнул кофе. Вернулся Никита, начал чистить картошку.
— Ну что там? — Панкрат откусил пассатижами конец проволоки, поставил лопату в угол, взял телефон.
— Ящик картошки, — начал Никита.
Панкрат включил телефон, приготовился записывать.
— Размеры ящика? — спросил он.
— Метр на метр и еще на метр, — сказал Никита. — Кубический метр, одним словом. Но заполнен на две трети.
Панкрат записал все это в телефон.
— Дальше?
— Два небольших ящика с морковью и свеклой. Эмалированные бак с квашеной капустой, шестилитровая кастрюля с солеными груздями, сверху плесень.
— Так, записываем: кастрюля с груздями и пенициллином. Дальше.
— Бочонок с солеными огурцами, двадцать банок свиной тушенки, около десяти банок сайры в масле. Я эту сайру помню, ей уже года три как минимум.
— Ладно, — сказал Панкрат. — Потом проверим вздутие и срок годности. Что еще? Зеленый горошек есть?
— Шесть банок.
— Отлично, винегрет сделаем. Еще?
— Варенье разное в банках. Много. Не считал. Нам до лета хватит. Еще в бидоне моченая брусника.
— Все? — спросил Панкрат.
— Еще две живые мыши.
— Они будут на крайний случай, — сказал Панкрат, не улыбнувшись. — Подводим итоги: если экономить, то продуктов хватит до весны, а если после Рождества нам дадут часть кабанчика, то мы вообще живем как короли.
— До весны? — спросил Никита, наливая из ведра воду в кастрюлю и начиная мыть картошку.
— Это план «в», — сказал Панкрат.
Слово «в» он произнес с удовольствием, ему нравилось, что он придумал два других плана.
— План «а», — сказал он, — пробиться к озеру, в ясную погоду поймать сигнал и вызвать спасателей. План «б» — пробиться к озеру и дойти по нему до города.
— Вода кончилась, — сказал Никита. — Надо к колодцу тропу проложить.
Он взял нож, попробовал пальцем лезвие, покачал головой и застучал по доске. Нарезанный картофель выстраивался правильными рядками.
— А колодец не замерз? — спросил Панкрат.
— Он из сруба и с крышкой, — сказал Никита. — Такие не замерзают. Были бы бетонные кольца, мы бы пропали.
Он поставил черную чугунную сковородку на плиту, капнул масла, нарезал сала, немного подождал, стал ножом слой за слоем снимать картошку с разделочной доски. Картошка зашипела, он принялся нарезать лук.
— Итак, договорились, — сказал Панкрат, когда Никита разложил картошку по тарелкам и они сели за стол. — Сейчас делаем тропы до туалета, сарая и колодца. Потом перекусим яичницей и попробуем дойти до дома стариков с коровой. Пойдем мы с Никитой, я возьму ботики Макса, в своих туфлях не дойду. Ты найдешь, чем заняться? — обратился он к Максу.
— Я могу пойти с Никитой, — сказал Макс. — Дядя Ваня меня знает, а вас испугается.
— Меня должен помнить, — усмехнулся Никита. — Мы у бабы Насти молоко и сметану покупали. Сам он нелюдимый, всегда чем-то недовольный, а с бабой Настей мы друзья.
— Возьмите мою лыжную шапочку, — сказал Макс. — Тут еще есть пуховые платки, отличная вещь для такой погоды.
— Будем как фрицы под Москвой, — усмехнулся Никита. — Впрочем, это лучше, чем лежать с менингитом.
Макс сходил в спальню, принес шапочку и толстый шерстяной свитер.
— В комоде лежал. Панкрат, снимай пиджак, надевай.
Панкрат натянул свитер, повертелся.
— Ну как?
Никита подошел, ткнул пальцем в дырки, выеденные молью.
— Бандитские пули?
— Плевать, — сказал Панкрат. — Мне нравится.
Глава 14. На опушке
Расчистка дорожек заняла два часа. Снега местами было по пояс — сверху рыхлый, легкий, но внизу он пропитался водой, смерз, приходилось просто его утаптывать. Фанерная лопата сломалась окончательно, когда они начали пробивать тропу к колодцу.
— Страшно даже подумать о тропе к озеру, — сказал Никита. — Там около километра через сугробы. Тропа идет от дома дяди Вани. Там три тропы. Одна в лес к грибам, вторая в болото за клюквой, а третья наша, на пляж.
Он вспомнил, как Алена на этой тропе срывала ромашки, начинала гадать, спрашивала, что делать, если лепесток маленький. Потом бросала цветок, прыгала, смеялась и говорила, что это один из самых счастливых дней в ее жизни. «А у тебя?» — спрашивала она, подставляла щеку для поцелуя, ответа не дожидалась и бежала дальше.
— Все! — сказал Панкрат, когда они поставили ведра с ледяной водой под кухонный стол.
Макс сидел за столом и что-то печатал в ноутбуке.
— По радио передавали прогноз погоды, — сказал он, закрывая крышку компьютера. — Сегодня рекорд области по осадкам за всю историю наблюдений. Снегопад закончится завтра вечером.
Панкрат кивнул, потер вспухшие покрасневшие руки.
— Идем к деду, — сказал Никита. — Сейчас на улице по колено, хорошо, что ветер помог. Туда — обратно — сделаем подобие тропы.
Он стоял у окна и смотрел на падающий снег.
— Красиво, — добавил он.
Господи, где взять силы! Никита потер болевшие колени, пошевелил начавшие согреваться пальцы ног.
— Хорошо, — кивнул Панкрат. — Я жарю яичницу.
Короток зимний день. А если на небе тучи, из которых сыплется снег, то он
