Развилки - Владимир Александрович Дараган
— А что охотники, давно здесь не появлялись? — поинтересовался Панкрат.
— Охотников нынче нет, как им сюда добраться? В лесу есть лоси, иногда они в деревню приходят, от волков спасаются. Волки зимой сюда часто заходят, корову чуют, но у меня забор крепкий, покрутятся и в лес обратно уходят. Медведи спят. Раньше рыси были, но я их давно не видел.
Старик немного оживился, был готов рассказывать дальше.
— А вы никогда в лесу огней не видели по ночам? — спросил Никита.
Старик переглянулся с женой, помолчал, нехотя сказал:
— Летом по опушке светляки летают. Вот они светятся. А зимой никого нет, кому тут светиться. Волчьи глаза светятся, когда на них фонарик направишь. Нет, не видел. Тут тишина, каждый шорох чем-то нехорошим кажется. А зимой тихо. Разве что снег с елки упадет, да дерево от мороза треснет. Вот и все звуки.
Он замолчал. Старушка хотела что-то сказать, но взглянула на мужа, промолчала, встала из-за стола.
— Я вам блинов утренних дам, — сказала она. — И сметаны банку. Блины на тарелку положу, вы ее берегите, а то мы летом одну разбили, у нас только четыре осталось.
Друзья переглянулись.
— Не надо тарелку, — сказал Никита. — Вы в газету заверните, мы их прекрасно донесем. А за сметану отдельное спасибо.
— А что новую тарелку не купите? — спросил Панкрат.
— А как ее купить? — вздохнула старушка. — Надо в город ехать, а как туда добраться. Автобус больше не ходит, можно с автолавкой до города доехать, а назад с ней через неделю. Летом можно дачников попросить, но они всегда заняты, или бензина мало, или шофер выпил и хочет отдохнуть. Да нам и не надо ничего.
Они встали из-за стола, начали прощаться. Вышли на улицу. У калитки Панкрат остановился, плюнул в снег.
— Суки они! Просто суки!
— Ты о ком? — спросил Никита.
— Эти суки на трехпалубных яхтах по Средиземке шастают, а тут человек не может тарелку купить. Погоди, я скоро.
Он развернулся, добежал до двери, постучал, дверь открылась, Панкрат что-то сунул старику в карман, тот замахал руками. Панкрат сказал, что даже слышать ничего не хочет, вернулся к Никите.
— Я ему десять тысяч дал. В город пусть с автолавкой едет, обратно на такси.
— В дождь никакое такси сюда не поедет, — сказал Никита. — А что ты так возбудился? Раньше что ли не знал?
— Знал теоретически. Из соцсетей в основном. А когда своими глазами увидишь…
Снегопад стал затихать, похолодало, небо немного прояснилось, на востоке в тучах желтело лунное пятно. Они остановились у дома, где жил больной старик. Навес над крыльцом обвалился под тяжестью снега, дуга качелей еле различалась среди снежного покрывала
— Вот так все и заканчивается… — начал Никита, но вдруг осекся, поднял вверх палец.
— Слышишь?
Глава 15. Тревожный вечер
В звенящей тишине им показалось, что где-то в конце улицы или даже в темной чаще кто-то неумелый играл на тромбоне или фаготе. Нет, не играл, а просто выдувал одну ноту. И была эта нота тревожной, усиливающей тоску от вида черных силуэтов старых домов, покосившихся заборов, черных веток, отчетливы видимых на фоне мутного света луны, прикрытой тучами. Звук нарастал, к нему присоединился второй тромбон на чуть другой ноте. Получившийся аккорд диссонировал, раздражал. А вот и третий тромбон, еще один, все громче, громче, как будто маленький ансамбль шел по улице, подходил все ближе и ближе.
— Это волки, — спокойно сказал Панкрат. — Ничего страшного.
— Они около дома стариков, — сказал Никита.
— Когда волки воют, они не охотятся, просто обозначают свое место, так они собирают стаю, — Панкрат поднял голову, посмотрел на луну. — При такой погоде самому завыть хочется.
— Только этого нам не хватало, — Никита напряженно что-то рассматривал в конце улицы.
— В следующий раз будем брать ружье, — Панкрат хлопнул его по плечу. — Пошли быстрее.
— Подожди, — Никита поднял руку. — Видишь?
На темной стене чащи мелькнул и погас желтый огонек. Потом мигнул еще раз. И еще.
— Это не проблема с моей сетчаткой, ты ведь тоже видел.
Панкрат молчал. Никита тронул его за руку.
— И что это по-твоему?
— Ты физик, ты и объясняй. В море я бы тебе рассказал о светящихся рыбах.
— Я не понимаю. Летом было бы сколько угодно объяснений. Здесь и сейчас объяснение одно — это люди с фонарями.
— В лесу? Где снега по пояс? Чушь.
— Тогда привидения. Или наш дед балуется. Такое объяснение годится?
Панкрат кивнул.
— Отлично. Будем считать, что дед под кроватью хранит прожектор, чтобы нас попугивать.
Когда они подходили к дому, погода резко переменилась. Поднимая снежные вихри, подул ветер, луна исчезла за плотными тучами, с неба посыпалось мелкая колючая крупа. У колодца они проверили, плотно ли закрыта крышка, подошли к крыльцу и остановились в недоумении. Окна в доме были темными, дымом не пахло, но не это привлекло их внимание. Дверь!
Дверь в сени была приоткрыта. Черная щель казалась зловещей, казалось, что кто-то невидимый смотрит на них, молча выжидает, ждет, когда они подойдут поближе. Ветер заметал в сени снег, дом казался теперь не прибежищем от разыгравшейся вьюги, а каким-то чужим, покинутым, как остальные дома в деревне. Они стояли и смотрели на дверь, на крыльцо, на которое порывы ветра бросали новые порции снега. Молчание нарушил Панкрат:
— Ты выходил последним?
— Да, — Никита не отрывал взгляда от темной щели. — Но я помню, как щелкнул замок.
Он поднялся на крыльцо, взялся за ручку.
— Стой!
Панкрат воткнул лопату в снег, бросил в сугроб валенки, отодвинул Никиту, легонько толкнул дверь. Та скрипнула, отворилось, прямоугольник черноты стал больше. Панкрат стоял, напряженно прислушиваясь. Из черноты не доносилось ни одного звука. Он сделал шаг, внутри махнул рукой, приглашая Никиту следовать за ним. У двери, ведущей в комнату, Панкрат остановился, протянул руку назад, прошептал, чтобы Никита отошел, сам встал в стороне от двери и рывком ее открыл.
Ничего не произошло. В сени ворвался теплый воздух с запахом дыма и чего-то кислого. Панкрат выждал несколько секунд, вошел в комнату.
— Макс, — прошептал он.
Никто не ответил. Тихо было в доме, только позади, за открытыми дверями гудела вьюга. Панкрат долго стоял, стараясь унять сиплое дыхание. Подошел Никита.
— Давай свет включим, — сказал он сдавленным голосом.
Панкрат поднес палец к губам, взял стоявшее у двери ружье, взвел курки, тихонько подошел к двери спальни, замер.
— Дрыхнет мерзавец! — воскликнул он и включил свет.
Макс привстал на кровати, протер глаза.
— Ой, мужики, простите. Хотел вам гречневую кашу сварить, прилег почитать и заснул.
Панкрат присел на край кровати.
— Ты в порядке?
— Да, — хрипло сказал Макс.
Тут он заметил банку со сметаной, которую Никита держал в руке.
— Ого, подарок от бабы Насти, как я понимаю.
Никита достал из кармана сверток, развернул, показал блины.
— Отлично! Я бы со своей кашей выглядел скромно.
Панкрат сел на стул у кровати.
— Ты без нас выходил на улицу?
Макс покачал головой.
— А входную дверь открывал? Ну, чтобы посмотреть на снегопад.
Макс переводил взгляд с Панкрата на Никиту.
— Нет, я же сказал, что прилег почитать и уснул. А что случилось?
Панкрат молча вышел, принес валенки, выгреб лопатой снег из сеней, тщательно закрыл дверь, вернулся. Никита возился у печки, аккуратно раскладывая щепки для растопки. Вскоре вспыхнул огонек, разгорелся, запахло дымом.
— Ветер, — сказал Панкрат. — Защелка у замка хлипкая. Блины будешь? — спросил он у Никиты, который начал аккуратно закладывать в топку первые поленья, стараюсь не загасить разгоревшиеся щепки.
— Давай по одному блину, — сказал он. — Остальные для завтрака оставим.
Потом он налил в чайник воды, зажег конфорку, включил радиоприемник и сел за стол.
