Развилки - Владимир Александрович Дараган
Он сел у печки, снял ботинки, стал растирать пальцы ног.
— Докладываю, — сказал он. — Похолодало, снег сухой, метель, ни черта не видно. «Фольксваген» занесен по бампер, завтра он никуда не сдвинется. И еще…
Он оглянулся на Панкрата.
— В конце улицы я заметил огоньки. Как искры. Яркие. Желтые. Или зеленые. Мигнут и потухнут, мигнут и потухнут.
— Это в каком-то доме? — спросил Панкрат.
— Вряд ли. Не знаю, метель, ничего не поймешь.
«Не верит, — подумал Никита. — Я бы тоже не поверил».
— Да… — Панкрат задумался. — Дружок, а не отслоилась ли у тебя сетчатка? Это первый признак. Ну-ка давай под свет.
Он осмотрелся, взял с комода очки, посмотрел сквозь них на лампочку, поднял веко Никиты, поднес очки, сказал, что это неплохая лупа, стал вглядываться.
— Скажу так, кровоизлияния нет. А сетчатка… Закрой глаза, зажмурься, и снова открой. Видел искры?
— Нет.
— Так… Значит, померещилось. Какие тут могут быть огоньки?
Никита промолчал. В чем-то Панкрат был прав — какие огни в практически пустой деревне, да еще в метель, когда видимость не более пяти метров. Но он их видел, видел отчетливо. И не то, чтобы мигнули один раз. И на зрение он никогда не жаловался.
Панкрат положил очки на место, взял ружье, вынул стреляную гильзу, вставил новый патрон.
— Теперь спать. Я буду дежурить и топить печь, пока не усну. Все нормально, все под контролем. Вопросов нет? Ну и отлично. Будем думать, что делать завтра.
Из дневника Макса
Автолавка приехала в последний раз. До апреля деревня отрезана от цивилизации. Баба Маша и старики с коровой и кабанчиком относятся к этому философски. Еды и дров на зиму хватит, будут побольше спать. У них надо учиться радоваться тому, что имеешь. Ходил в лес и старался радоваться запахам теплой зимы. Радовался, пока не увидел на поляне волка. Обошлось. И этому тоже обрадовался.
***
Сидел на берегу озера и думал о своем решении уйти с работы. Джон Милль писал, что на развилках надо принимать решения, которые максимизируют всеобщее счастье. Работа мне счастья не давала, сейчас мне лучше. Но Панкрат определенно расстроен моим уходом. У него счастья стало меньше. На какие весы положить мое и его счастье?
***
Дядя Ваня мечтает о мотоцикле и снегоходе. Все-таки вдали от цивилизации жить непросто. Его жена мечтает о новых тарелках. Вот прекратятся дожди, подсохнет дорога — свожу ее в город. Баба Маша мечтает, чтобы летом ее навестил сын. А я ни о чем не мечтаю. Надо работать, у меня есть цель, но это не мечта, а какая-то хренотень, мешающая радоваться.
***
Мироздание послало сигнал. Отвез бабу Машу в больницу и слег сам. Дойти до холодильника почти подвиг. На улице дождь, я теперь отсюда долго не выеду. Лощина в такую погоду непроходимая. Связи нет. Мироздание, что ты задумало? Какое у меня предназначение, что мне делать?
Глава 13. Учет и контроль
Главное — не паниковать!
Панкрат повернулся на другой бок, пружины старого дивана заскрипели. Жарко. Он откинул пахнущее пылью одеяло, сел, поставил ноги на холодный пол. Стало легче. В комнате пахло дымом, печная труба уже не гудела. Панкрат встал, в носках подошел к печке, подбросил три полена. Затрещала кора, с новой силой вспыхнуло пламя. Он придвинул к печке стул, стал слушать, как снова завыла труба.
Главное — не паниковать. Если снега будет много, то по дороге им до города не дойти. Отсюда один путь — по озеру. Нужно ждать, когда станет лед. Они дойдут до середины, а там уже лыжники, рыбаки, снегоходы, появится связь. Когда встанет лед? Через неделю? А что в его банке? В понедельник у него доклад на Совете директоров. Вторник — последний день, когда нужно подать в бухгалтерию распределение премий для сотрудников. Ладно, это неважно. Ведь мог он внезапно заболеть или умереть? Хорошая система должна быть устойчивой и не гибнуть при потере одного компонента. Это вроде Макс говорил о муравьях и пчелах. Коллективный разум практически бессмертен. Он называл его роевым разумом. Погибает одна клетка, и тут же заменяется новой. Так будет устроена разумная жизнь на развитых планетах с древними цивилизациями. Болезни, смерти, личные проблемы — все это лишнее, мешающее познавать Вселенную. И, кстати, отличная идея для устройства загробного мира. Там ты часть роевого разума. Сколько они обсуждали это на яхте? Вечера три, не меньше.
Поленья догорали. Панкрат вышел в сени за новой порцией. Свет зажигать не стал. Прикрыл дверь в комнату, подождал, когда глаза привыкнут к темноте. Поленница была слева от двери. Чуть дальше, в торце белело окно. Ежась от холода, он подошел, прислонил лоб к холодному стеклу. Ничего не видно. Только слышно, как свистит и гудит метель и как стекло дрожит от напора ветра. Скорее в комнату, к теплой печке, к желтым языкам пламени, к уюту, который спасает от холодного уличного ада.
Он аккуратно, чтобы никого не разбудить, положил поленья у печки. Поежился. Холод, принесенный из сеней, никак не хотел отпускать. Он взял одеяло, накинул на плечи, снова сел на стул. Что завтра? Послезавтра? Вот так сидеть и ждать, когда замерзнет озеро? Он знал, что происходит на яхте, когда команда мается от безделья. Всем нужно найти работу. На яхте всегда найдется, что починить и что убрать. Тебе нечем заняться? Надрай до блеска рынду. Зачем? Чтобы встречные видели, какой на корабле порядок. Рында блестит — значит, все остальное вообще идеально. Салют, капитан! И тебе салют, и семь футов под килем.
О еде он не беспокоился. У бабки точно есть запасы. Она ведь как-то собиралась прожить тут до весны. Полдня у них уйдет на ревизию продуктов. Нужен учет и контроль. Потом надо расчистить дорожку к колодцу. Топить снег неразумно, газ надо экономить. Ладно, это все они обсудят утром. Может удастся найти лыжи или сделать снегоступы. Фанера у бабки должна быть. Он вспомнил, что видел на чердаке у своего деда старые почтовые ящики — фанера, реечки… Найти проволоку, или капроновые веревки. Нужны четыре фанерки, они с Никитой дойдут до города, а там спасатели, вертолет. Он все организует. Черт! Опять надо ждать, когда замерзнет озеро. Сорок километров по дороге за день не пройти. И тропа до озера сплошные сугробы. Все, хватит об этом, надо спать.
Он взял со стола пакет с лекарствами, которые купил для Макса, нашел пузырек со снотворным, положил в рот таблетку, запил из чайника. Заскрипели пружины дивана. Сейчас надо думать о чем-нибудь хорошем. Желательно с продолжением. Например, вспоминать своих женщин. Кто была первой? Анька с первого этажа? Толстая, глупая, хихикала постоянно. Смешно вспоминать, как он расстегнул ей кофточку. «Что вас всех туда как магнитом тянет?» — сказала она. И почему его это остановило? Что он буркнул? Кажется, сказал, что он не такой, как все и застегнул маленькие пуговки. Ну и дурак же он был! Анька на него даже обиделась. А что бы случилось, если бы тогда просто посмеялся? Бы да кабы… Купи он нормальный джип или смени резину на зимнюю, то сейчас бы подъезжал к Москве, Никита и Макс дремали, а он слушал музыку в наушниках. Например, «Грозу» Вивальди. Это отличная музыка для поездки в снежную ночь. Уснуть не даст. Там есть места, когда перехватывает дыхание и ничего не страшно. Можно даже скорость прибавить, почувствовать, что тебе не полтинник, а двадцать, что все впереди, что на любых развилках ты примешь правильное решение, успеешь сделать что-то большое. Не для славы и денег. Это большое
