Развилки - Владимир Александрович Дараган
Из дневника Макса
Я сидел и думал, по какому из двух путей идти на развилке. Потом оглянулся, а я уже направляюсь по одному из них. Почему все происходит так незаметно?
***
Посылает ли Всемирный Разум сигналы, куда нам идти? Диалектический материализм утверждает, что не посылает. Он еще утверждает, что никакого Всемирного Разума нет. А могу я сомневаться в существовании диалектического материализма? Слишком там много вопросов, на которых нет ответа.
***
Борюсь с желанием критиковать кого бы ни было. Особенно великих и талантливых. Ошибка, что это поднимает самомнение. Со стороны видно, что это наоборот, это больше похоже на зависть, на страдания от своей бесталанности, неполноценности.
***
Никогда! Никогда не буду давать кому-либо советы, как жить дальше. У каждого своя судьба, свой путь, по которому его проведут никому неведомые силы. Лучше буду ограничиваться перечислением вариантов и их возможных последствий. И то, в меру моего понимания. Это надо написать на листке и повесить над столом.
***
Жизнь — это то, что разрушает мечты и планы. Наверное, кто-то сказал похожее раньше. Никогда не знаешь: ты вспомнил или придумал.
***
Что-то я увлекся составлением правил своей жизни. Немедленно прекратить — все равно буду делать то, что подскажет подсознание. Или вообще неизвестно кто. Такое чувство, что в голове у меня сидит чертик и подбрасывает кости. И никто не знает, какая выпадет комбинация, куда я пойду, что сделаю в следующий момент.
Часть вторая
Глава 11. Что дальше?
Прошли три недели необычайно теплого декабря. Снег, выпавший в ноябре, растаял, на газонах зеленела трава, дожди внезапно сменялись солнечными днями, ничто не напоминало, что до Нового года остались считанные дни. Никита ходил на работу, радовался, что Татьяны все меньше доставали его вопросами, он все больше загружал их работой, сам же сидел за столом, поглядывал в окно и хотел начать новую жизнь. Уж слишком текущая жизнь была предсказуемой. То ли дело у Макса — что-то сверкнуло, озарило и вот уже новый поворот, за ним другой, дальше неизведанное, захватывающее дух. У него же ничего не сверкает, не озаряет, и впереди, кроме захода в магазин за очередной упаковкой пива и пакетом замороженных креветок, ничего не захватывало. Новая жизнь требовала новых идей. Пока у него родились одна, никому не нужная. Он придумал прибор для определения концентрации соли в супах и борщах. Задача была несложной, но он быстро понял, что любая хозяйка на вкус определит соленость супа не хуже, чем его прибор. В общем, никчемная была идея.
В четверг, когда начались события, о которых я хочу рассказать, Никита сидел на работе и радовался, что уже три часа Татьяны ни о чем его не спрашивали. Он разглядывал на оконном стекле дождевые капли и ждал окончания рабочего дня. Звонку Наташки он обрадовался — она умела отвлекать от невеселых мыслей.
— Ты мне нужен как мужчина, — выпалила она, не поздоровавшись. — Тебе больше нравятся женщины в желтых куртках или в голубых?
— В желтых, — сказал Никита. — В желтых они заметнее.
— То есть ты смотришь на куртку, а не на красоту женского лица?
— Тогда в голубых. Слушай, спроси Ирку, она лучше разбирается, что нравится мужчинам.
— Я спрашивала. Она советует сначала узнать грузоподъемность яхты. Ведь кроме моей одежды нам придется везти продукты и выпивку на целый месяц.
Наташка составила список нарядов, которые, по ее мнению, были необходимо каждой женщине для поездки на Соловецкие острова. Отдельный комплект был необходим для поездки в поезде, очень сложные комбинации обуви, брюк, свитеров и курток для солнечный и дождливый погоды во время морского перехода. Далее следовал простой, но женственный наряд для общения с туристами и рыбаками на островах, специальный комбинезон для поиска грибов и голубики на острове Анзер. Список завершался чем-то эффектным для отдыха у вечернего костра, а также дополнительными деталями одежды для прогулок по морскому берегу, которые бы украсили ее, придав женственности и загадочности. Панкрату она звонить стеснялась и донимала этими проблемами Никиту.
— Я бы Макса спросила, но он черт знает где, а ты его друг, — объясняла она.
Никита понимал, что Наташка просто хочет поделиться своей радостью и потому не раздражался. Она умела разговаривать так, что после гудков отбоя хотелось улыбнуться и пожелать ей оставаться такой как можно дольше.
А вечером, когда он помыл посуду после ужина и собрался залечь на диван досмотреть детективный сериал, случилось неожиданное, нарушившие все его планы. Телефон пискнул и на экране высветилась SMS-ка от Макса:
Никита, Панкрат! Простите, что я нарушаю ваши планы, но я нуждаюсь в вашей помощи. Я в деревне Митяевка в доме бабы Маши. Никита знает, где это. Если сможете, приезжайте ко мне на вездеходе Панкрата. Вере ничего не говорите. Макс.
В этой SMS-ке было непонятно все. В Митяевке не было телефонного сигнала — как он умудрился прислать это сообщение? Если сломал ногу или заболел, то он наверняка в городской больнице в сорока километрах от Митяевки. Почему надо скрывать от Веры, что он жив, пусть даже нуждается в помощи? И самое главное — каким ветром его занесло в Митяевку? Да еще в декабре, когда в деревне только два или три жилых дома, дачники давно разъехались, автолавка уже не приезжает, а из развлечений только ночной волчий вой и рассказы бабы Маши о том, что раньше все было хуже или лучше. Он вспомнил веранду, где они жили с Аленой, пляж, колодец с журавлем, удивился, что ничто не кольнуло в сердце, не захотелось сглотнуть от грустных воспоминаний и решил позвонить Панкрату. Он ответил мгновенно, как будто ждал его звонка.
— Рад, что он жив, — сказал он. — Далеко эта Митяевка?
Далеко, конечно. Да еще по раскисшей дороге. Вряд ли там положили асфальт.
— По Ярославке, потом свернуть. Последние тридцать километров по грунтовке.
— У меня четыре ведущих, проеду. Ты сможешь завтра часов в пять? У меня после обеда важное совещание, раньше никак не смогу.
В пять… придется уйти с работы пораньше.
— Годится, — сказал Никита. — Заезжай за мной, это по пути, я недалеко от проспекта Мира живу. Адрес пришлю.
Ровно в пять Никита стоял под козырьком подъезда, ежился от холодной сырости и смотрел как дождь хлещет по асфальту. Панкрат приехал через десять минут. Его «лексус» остановился прямо в луже.
— Прости, что опоздал, — сказала он, когда Никита залез в кабину, — прямо с работы, только в аптеку заскочил, лекарств накупил на все случаи жизни. Хрен знает, что с ним случилось. Я еще коньяк с работы прихватил и коробку с хорошим чаем. Для альпинистов и яхтсменов чай — лучшее лекарство.
— Даже если альпинист сломает ногу?
— Тогда сначала шина, покой, но потом обязательно чай.
Они выехали на проспект Мира и направились на север. Машин на дороге было немного, Панкрат вел уверенно, держась на левой полосе. За кольцевой дождь усилился, пришлось включить щетки на максимальную скорость. Видны были только желтые в свете фар струи дождя и габаритные огни идущей впереди фуры.
— Обещали, что через час дождь закончится, — сказал Никита. — Похолодает, потом пойдет снег.
Панкрат кивнул. Никита заметил, что он все больше напрягается, не сводит глаз с дороги.
— Устанешь — сменю.
— Нормально, надо держать скорость, иначе не успеем к утру вернуться.
Никита промолчал. Туда-обратно по такой дороге? Да еще по размокшей грунтовке. Он вспомнил лощину перед въездом в деревню. В дождь внизу всегда бурлил ручей, да и один склон крутой. Дачники хотели построить мост, но никак не могли договориться, кто сколько будет платить. Кто-то приезжает на месяц, другие на все лето. У кого-то «джипы», им мост вообще не нужен. А место
