Развилки - Владимир Александрович Дараган
Сколько же таких, всем недовольных, знающих, что правильно, а что неправильно.
— Я не о себе думаю, — сказал сосед, — я о стране беспокоюсь.
Меня спасло то, что начали разносить напитки.
***
Почему так ноет сердце? Врачи ничего не могут найти. Сказали, что все от нервов, что мне надо отвлечься: женщины, путешествия, хобби какое-нибудь.
Ну да, ну да… Еще алкоголь забыли.
***
Перед полетом всегда планирую в самолете выпить, почитать, подумать и записать пару пришедших в голову мыслей. Почему-то всегда все ограничивается первым пунктом.
***
Сосед спросил, куда я лечу. Я сказал, что пока не знаю.
— Ты что, хиппи? — спросил сосед.
Я пожал плечами.
— Или бомж? — продолжал допытываться сосед.
***
Закончу про соседа. Он изрядно выпил и сказал: «Раз ты нихрена не делаешь, страдаешь от избытка досуга, то у меня к тебе деловое предложение». Он купил под Парижем отель, и хочет, чтобы менеджером там был русскоязычный.
— А то эти лягушатнике квакают, — сказал он, — я нихрена не понимаю, а переводчику не верю. Ты как, по-французски балакаешь?
Я сказал, что не балакаю и ничем помочь не могу.
Глава 10. Сложные решения
Никита
— Не хочу ничего вспоминать, — сказал мне Никита. — Итог истории такой: живу в однушке в Ростокино, работаю в издательстве, выпиваю с Максом, платонически дружу с Наташкой. Машина хорошая, осталась от прежней жизни. Мою квартиру ты видел, ремонтом заниматься не хочу. Небольшие деньги у меня остались, но я их не трачу — кто знает, как сложится жизнь.
— А Ирина?
— У нее все хорошо. Купила трехкомнатную квартиру на Ленинском проспекте, недалеко от Университетского. Сделала ремонт, хорошо обставила. Я у нее один раз был — встречались там с Машей. Они сейчас почти в соседних домах живут. Маша в порядке, скоро замуж выходит за какого-то менеджера. Хлыщ какой-то, я его видел. Но это ее решение.
— А следователь этот, Петухов, кажется?
— Я как-то спросил Ирину о нем. Сказала, что он ей раз в месяц звонит, признается в любви. Она говорит, что его любовь ей не нужна. Но не отшивает полностью, опасается мести.
— Про Алену расскажешь?
— Нет. Не сейчас.
— Ты с ней видишься?
— Я же сказал, что не сейчас.
Вот и весь разговор. Ирина рассказала больше.
Ирина
Все мы хороши. Ты спросишь спала ли я с Петуховым Да, спала. Но без всякого удовольствия. Он был пьян, мало что соображал, а я вообще была в отрубе. Хорошо запомнила, что у него были очень холодные простыни, я залезла и дрожала от холода. Еще помню, что меня тошнило, но эти неприятные детали. Утром он сварил кофе и сделал какие-то бутерброды. Кажется, с вареной колбасой и сыром. Я выпила половину чашки, бутерброды есть не стала. А он был как огурчик. Сказал, что нам обязательно надо пожениться, что у него есть деньги, мы купим виллу где-нибудь в Тоскане, будем выращивать виноград и делать вино. Я как про Тоскану услышала, то меня чуть не вырвало. И еще он говорил, что все устроит, хотя дело не закончено, а только приостановлено, но он добьется чтобы Никиту не посадили, а о моей карьере он не беспокоится. Хвастался своими связями. Я видела у него в спальне фотографию. Стоит он там с какой-то шишкой. Сейчас не помню, с кем, но лицо показалось знакомым. В общем, он распинался, а я молчала, кивала, и мечтала только об одном — чтобы он быстрее заткнулся.
Как я дожила до вечера, лучше не вспоминать. Вернулась домой, Никита дома — он в тот день на работу не поехал. Хлопочет на кухне, яичницу с колбасой пожарил, банку соленых помидоров открыл, хлеба нарезал, бутылку вина на стол поставил. Я все это до сих пор помню, хоть картину по памяти пиши. От яичницы я отказалась, выпила немного вина, тут мне опять поплохело. Никита ковыряет вилкой в тарелке, спрашивает: «Похоже вы с Наташкой хорошо погуляли?»
— Я не была у Наташки, — отвечаю, — я провела ночь с Петуховым.
— Зачем сказала? — удивился я. — Он бы никогда не узнал.
— Не хотела врать. Вернее, в тот момент не было сил врать. Он бы начал расспрашивать о деталях, я бы запуталась, стало бы еще хуже.
— И как он отреагировал?
— Ожидаемо. Спросил: «Это что, месть?» Я сказала, что нет, так было надо, не хочу об этом разговаривать.
Он замолчал, отодвинул свою яичницу, выпил вина, взял сигареты и вышел на улицу. Как был в рубашке, так и вышел на холод — дождь шел, я это хорошо помню. Вернулся минут через пять, весь синий, руки трясутся. Не поймешь, от холода или по другой причине. В общем, руки трясутся. Спрашивает:
— Что будем делать?
— Не знаю, — отвечаю. — Ты мужчина, ты и решай.
Представляешь мое состояние? Какие решения я могла принять, если на душе муторно, голова кружится, хочется одного: лечь и сразу заснуть. И что бы без всяких мыслей. Нажраться снотворного и спать часов десять. Никита молчал, молчал, потом сказал. Тихо так сказал, виновато:
— Нам, наверное, стоит какое-то время пожить отдельно.
Я кивнула. Мне тогда было все равно, главное, чтобы за меня кто-то все решил. Ну а дальше совсем неинтересно. Не знаю какая роль Петухова, но финал был такой. Наша фирма стала филиалом «Пальмиры», наезд явно был их, связи у них оказались сильнее. Нам дали отступные — я это так называю. Деньги заметные, но они все ушли, сам понимаешь куда. Результат: Никита и наш бухгалтер на свободе. С бухгалтером отдельная история, она у меня целый час рыдала в кабинете, рассказывала о больном ребенке, о проблемах с мужем, умоляла помочь. Короче, в результате у нас остался дом, машины, и немного денег. Дом мы продали, деньги разделили, купили квартиры. Никита оказался джентльменом, он сам настоял, чтобы я купила хорошую квартиру, а ему хватит на квартиру в Ростокино. Почему-то Ростокино ему очень нравилось. Что-то там с его молодостью связано. Самое интересное, что нам с ним предложили возглавить этот филиал. Понимали, заразы, что без нас бизнес развалится. Все связи на нас держались. Никита сразу сказал, что если он останется управляющим, то он сделает все, чтобы фирма быстрее развалилась. Но я думаю, что он не хотел работать вместе со мной. Ну я что, согласилась. Бухгалтер тоже осталась. Помню, пришла ко мне с коробкой конфет, плачет, благодарит, говорит, вечным должником буду. Ладно, говорю, все нормально, живем дальше. Зарплату мне положили хорошую, доходы, конечно, не такие как раньше, но жить можно.
— А что с Петуховым?
— Черт знает, что с Петуховым. Раз в месяц он звонит, приглашает в театр, в ресторан или поехать в Ниццу на неделю. Обещает непрерывные удовольствия, каких я никогда не знала. Я молчу, отшучиваюсь.
Заметила, что изменилась. Какая-то жесткая стала, шутить перестала, но зато никаких соплей и рева по ночам. Рюмка коньяку вечером, звонок Маше и спать. Иногда Наташка приезжает, хочет мне жениха найти. Я говорю, ты себе сначала найди. Вот и вся история. Что будет дальше, я не знаю. Живу сегодня, думаю только о завтрашнем дне. Дальше не заглядываю. И не потому, что страшно, а потому что не знаю, что хочу. Думаю, что Всемирный разум или кто там в космосе, определит мое будущее, и я, как послушная девочка, буду следовать его совету.
— С Аленой не общалась?
— Нет, конечно, она тогда сразу улетела в Италию, и для меня пропала. Может Никита что-то знает, ты у него спроси.
— Он об Алене ничего рассказывать не хочет.
— Ну, не хочет, значит, не хочет. Я тем более. Ничего не знаю, и, честно говоря, знать не хочу.
Алена
— Знаешь, — сказала Алена, — дальше вспоминать не хочется. Что-то я тогда неправильно сделала… Тебе это очень надо? Ладно, расскажу. Извини, я закурю.
