Желчный Ангел - Катя Качур
– Живу прекрасно, знаешь, – улыбнулась Маргарита, – наверное, первый раз в жизни счастлива. Выхожу замуж.
– Только сейчас? – изумился писатель. – Я думал, ты уже сменила пятнадцать мужей и родила двадцать детей!
Он оглядел ее с ног до головы и демонстративно закатил глаза.
За встречей потрепанного белобрысого мужчины и блистательной женщины, не стесняясь, наблюдала вся детская площадка.
– Ты ослепительно хороша, – восхитился Греков. – Как будто и не было двадцати лет. Кстати, как твоя ручка с корабликом?
– Осталась в глубоком детстве. А что с носом?
– Героически повержен в бою, но не сдается. Прирастает к лицу. Правда, с некоторыми осложнениями.
– Слушай, на нас здесь все таращатся, как в театре. – Марго обвела глазами нескромных зрителей. – Пойдем к нам в гости, мой будущий муж – потрясающий врач, он сейчас дома, посмотрит твой нос. Ну и выпьем за встречу. Ты, как я понимаю, больше не язвенник?
В животе у Грекова приятно потеплело. То ли от близости Марго, такой же волнующей, ясноглазой, как в юности, то ли от предложения нарушить недельный обет трезвости.
– Ды… Как-то неловко, – потупился писатель, носком ботинка на толстой подошве делая лунку в рассыпчатом снеге. – Я из дома вышел на минутку. Даже телефон забыл.
– На полчаса, Серега! – не унималась Марго. – Давай, не тупи.
– Ну хорошо, – согласился Греков, неожиданно обхватив ее рукой за талию и притянув к тебе. – Разве таким женщинам отказывают?
Лифт соседнего дома привез их на тринадцатый этаж. Маргоша открыла дверь ключом и пригласила в просторную прихожую. Квартира, новая, чистая, обдала запахом недавнего ремонта и свежей древесины. Светлые стены, огромные картины в стиле супрематизма, крупные лаконичные светильники – все указывало на то, что над помещением работал профессиональный дизайнер, а не интуиция хозяина, бессвязно расставляющего безделушки на комоде. В интерьере не было ничего лишнего. Так мог бы выглядеть дорогой офис или современная художественная галерея, если бы не шум воды, доказывающий, что здесь не только рассматривают живопись.
– Боже, как все упорядоченно! – воскликнул Греков, втягивая ноздрями воздух и морщась от неприятного нытья шрамов. Его нос был явно на больничном и отказывался выполнять элементарные функции.
– Да, мы недавно сделали ремонт, – улыбнулась Марго. – Надевай тапки.
Она бесшумно выдвинула белоснежный ящик с рядом одинаковых пушистых шлепок.
– Какие из них мужские? – уточнил писатель.
– Унисекс, и размер единый. Бери любые. Вадим, я с гостями! – крикнула она вглубь квартиры.
Шум воды прекратился. Из кухни выплыл Вадик в таких же мягких тапках, спортивных шортах и с голым торсом, через который было перекинуто пушистое полотенце.
– Привет, дорогая! Добрый день! – Он расцеловал в обе щеки Маргошу и дружелюбно протянул гостю кисть для рукопожатия. – Простите, не слышал, мо́ю посуду.
– Неужели? – вскрикнул Греков. – Вадим Семенович! Какая встреча, а я ваш телефон потерял! Мечтал поговорить с вами!
Писатель радостно тряс руку недоумевающего хирурга. Тот вглядывался в опухшее лицо гостя и явно не припоминал знакомства.
– Простите, – он виновато улыбнулся, – я вас, должно быть, оперировал?
– Ну конечно! – Писатель снял куртку и повесил ее в очередной услужливо выехавший шкаф. – Я Сергей Петрович. Греков. Вы мне желчный пузырь удаляли.
– Неужели? – Вадим будто пришел в сознание. – Конечно, вас помню. Но что с вашим лицом?
– Небольшая травма, – скромно ответил гость.
– Надо же, насколько тесен мир. – Маргарита разделась, оставшись в голубом платье, эффектно облегающем формы. – Куда ни плюнь, все оперировались у моего будущего мужа. Так, мой руки и давай на кухню! – руководила она писателем. – Мы с Серегой – одноклассники, веришь? Случайно встретила его во дворе! – одновременно обращалась она к Вадиму.
Через пять минут Сергей Петрович сидел на кухне в стиле хай-тек за столом с хромовой сверкающей посудой. В недрах духовки таяла поджаристая курочка, источая умопомрачительный аромат.
– Вадик потрясающе готовит! – гордо заявила Маргоша и тут же скомандовала жениху: – Посмотри его незаживающий рубильник!
Вадим ощупал шрамы возле носа, попросил гостя открыть рот, залез пальцами туда и, закончив обследование, невозмутимо обтер руки о шорты.
– Все неплохо, – резюмировал он. – Работа вашего пластического хирурга очень достойная. Отек сохраняется, постепенно все должно прийти в норму. Но – никакой физической нагрузки и, конечно, никаких драк.
– Драк? – засмеялся Сергей Петрович. – Да я в жизни не дрался. Мне бы это… – начал было писатель, – с вами поговорить с глазу на глаз.
– Все разговоры потом, – верховодила Марго, – а сейчас за стол. Вадик, налей вина!
Они чокнулись, пожелали друг другу любви и здоровья, обсудили дорогой ремонт. Марго рассказала, как приняла решение о переезде хирурга в ее квартиру. Как на прошлой неделе они подали заявление в загс, как мечтают о ребенке. Хотя она не представляет, справится ли с детьми в условиях такой колоссальной загрузки на работе: постоянные публичные выступления, эфиры на телевидении, бесконечные сессии. И тем прекраснее сегодняшняя спонтанная встреча в момент, когда выдалась пара свободных часов.
Вадим поддакивал и уплетал куриное бедро, держа его двумя руками. Он думал о том, что его врачебные неудачи переступили порог просто случайностей, что они уже вошли в систему и что он не понимает, как от этого избавиться. Неожиданный визит бывшего пациента, из которого был извечен бриллиант, казался неслучайным.
Признаться в краже камня из желчного пузыря, отдать ему ангела? Бред. С какой стати? Нужно что-то выяснить у этого писателя, задать какой-то важный вопрос. Но какой?
Вадим пытался сконцентрироваться, но вкуснейшее птичье мясо, спаржевый салат и непрерывная болтовня Маргариты затуманивали мозг, отвлекая от главного.
Греков, в свою очередь, тоже впился в курицу, наслаждаясь хрустящим крылышком и одновременно поглядывая на Марго. Он не слушал, что она говорит, но замечал, как движутся ее губы, как вздрагивают брови, как играет одинокая ямочка на щеке, как поблескивают глаза и крупные жемчужины в ушах. Марго выглядела не менее сладкой и деликатесной, чем на выпускном вечере.
Писатель поймал себя на мысли, что давно так не желал женщину, давно не был так преисполнен волнением только от одного присутствия женщины, от одного голоса женщины. Забытое чувство, подхлестываемое алкоголем, вдруг вынырнуло откуда-то из глубин и жаркой волной прокатилось от макушки до пяток.
«Она выходит замуж только сейчас. За парня, который лет на двенадцать младше. Почему за него? Чем он лучше меня? На его месте должен быть я! Только я! И никого кроме!»
Греков сам не понял, как его мысли встали на рельсы, ведущие к неизбежному конфликту, но остановить эту бес-тормозную вагонетку было уже невозможно. Она неслась, набирая скорость и инерцию, не видя берегов, не разбирая препятствий, кроша все, что попадалось под колеса.
Глаза писателя минута за минутой наливались кровью, выражение стало бычьим, из заштопанных ноздрей шел не воздух – паровозный клубящийся пар.
– Представляешь, а для Вадиминых тренировок я оборудовала целый комплекс: там и шведская стенка, и турник, и скамья, и кольца, и брусья, и штанга! – щебетала Марго, врываясь эхом в мысли мужчин. – А он всему этому предпочитает планку. Упрется на час и стоит как вкопанный.
– Ну не только в планке. Я еще и отжимаюсь, пресс качаю, для многочасовых операций нужно быть в хорошей форме, – оправдывался хирург, разливая по бокалам третью бутылку вина. – Но железо не люблю, это правда.
– Час в планке? – Греков вскинулся, как петух.
– А еще мы хотим завести спаниеля, – не слушала их Марго.
– Час в планке? – настойчиво повторил писатель.
– Вот у моих друзей самочка родила, и мы ждем щенка, – не реагировала красавица.
– Тут слышит меня кто-нибудь? Час в планке, я спрашиваю? – заорал Сергей Петрович.
– ЧАС В ПЛАНКЕ, – разделяя каждое слово, повторила Маргарита, посмотрев ему прямо в глаза. – А что?
– Не может быть! – Греков опрокинул бокал в рот, вскочил и, молниеносно содрав с себя свитер и спустив брюки, заорал: – Пошли!
– Ты чё, Серый? – оторопела Маргарита, разглядывая голого, в трусах и носках, одноклассника.
– Пошли, я сказал, – ткнул он в плечо хирурга, – посмотрим, как ты выдержишь час в планке!
Вадим, дожевывая несчастную курицу, по-детски распахнул глаза и замахал руками:
– Нееее, с набитым животом, после спиртного я никуда не пойду, – и тут же обернулся к Маргарите: – Ты чё не сказала, что ему пить нельзя? Он же неадекватен!
– Это я неадекватен, мудак? – орал Греков, стуча кулаком по столу. – Это ты
