Случай в маскараде - Майя Александровна Кучерская
Ничего.
Ворох одежды, лекции, разложенные в прозрачные файлики, книги. Много книг. Когда-то он собирал их, покупал втридорога, на последние аспирантские гроши, а потом не имел сил с ними расстаться. Даже в новую эпоху, точно зная, что половина оцифрована, лежит в открытом доступе, в сети. Куда это всё потом? Олег отчетливо увидел, как эти крепкие монографии в твердых обложках, глуховатых, полных собственного достоинства тонов, болотные, коричневые, синие и темно-серые тома словаря и голубенькие авторефераты – все эти истории перемещений народов и непростых торговых связей, политических интриг и военных конфликтов встанут кривыми башнями на помойке, в их дворе, возле аккуратно разделенных по типам мусора зеленых баков. Жирные голуби будут презрительно огибать бесполезные сооружения стороной, мелкая снежная крупа тихо сыпаться на обложки.
Может, оставить завещание? Распоряжение? Как это называется вообще? Впрочем, три его собственные книги – научную монографию, популярную биографию и методичку – Инна, конечно, сбережет. На память. Но и они скоро одряхлеют, устареют, обратятся в перегной для актуальной науки – через каких-нибудь восемь, десять, от силы тридцать лет.
А ведь в нижней части шкафов, за дверцами, хранились еще папки с его полудетскими письмами из лагерей и археологических экспедиций той далекой эпохи, когда люди постоянно друг другу писали. Мама передела ему всю эту макулатуру после смерти отца, два года назад, когда разбирала бумаги. И коллекцию камней в придачу, Олег собирал их еще в школе: агат, яшма, нефрит, целестин, бычий глаз – каждому присваивал номер, записывал его на клочок пластыря, заносил в тетрадку, у каждого была своя, иногда увлекательная, история обретения. Теперь уже никто не узнает, какая. Когда-то он мечтал поступить на геологический, пойти по отцовским стопам, но передумал – прямо на глазах геология уходила в разлом истории. Пошел в историки, и отец его понял.
– Вот, всё вроде бы собрала. Спортивные штаны, футболки, только что погладила, теплые еще, внизу – зубная щетка, кипятильник, бритва, найдешь.
Инна, в какой-то новой сиреневой маске, поставила у порога его большой черный рюкзак, с которым он обычно ездил в командировки.
– Чай с лимоном принести? Когда они еще приедут…
Олег качнул головой, не нужно, спасибо, и с трудом сдержал себя от шипения: уходи. Лучше иди пока, пожалуйста. Инна закрыла дверь.
Она помогала, заботилась о нем все эти беспощадные дни, приносила еду и лекарства, но вот уже который день подряд ее заботы казались ему фальшивыми, плохо замаскированным враньем. Это она добилась, чтобы он согласился на скорую, а значит, и больницу. Жаждала избавиться от ответственности, сбыть его с рук. Устала заботиться. Положила бритву! Хотя бриться не было никаких сил. Последний раз он брился позавчера, в три захода. Измучился так, будто полдня таскал бетонные плиты.
Инна, терпеливая, ласковая, но деловая, умевшая решать проблемы, так вовремя обретенная – что с ней случилось? После первого, чрезвычайно нервного брака он всегда был совершенно уверен в ней. Но сейчас… почему она так его раздражала? Взгляд, тон, поступь – все это было непереносимо. Сквозь заботу, чашки с бульоном, лекарства по часам он видел только плохо скрываемое презрение к нему, беспомощному ничтожеству. Как же так? Он же просто сильно болен. За что?
Заразу Олег подхватил на институтском собрании. Сделали трансляцию, запросто можно было остаться дома, не заболеть. Но он все-таки поехал, взял такси, чтобы не толкаться лишний раз в чумной толпе, и помчался, потому что заведовал в их институте секцией, был маленьким, но начальником и планировал кое-что обговорить с начальством повыше, что удобнее обсуждать глазами, полуулыбкой, движением бровей и губ. При личной встрече! Да, грант из фонда, который нужно было правильно распределить… но сейчас всё это уже не имело никакого значения. Его босс, сухопарый, лысоватый, полный кипучей энергии и чем-то смахивающий на прораба, Владимир Андреевич Шмаков, и заразил Олега. И еще одну сотрудницу. Все они были, конечно, без масок. Шмаков о том, что заразен, разумеется, не знал. Сам он выздоровел быстро, молодая сотрудница тоже отделалась трехдневным насморком, и только Олег увязал в болезни все глубже. Несмотря на тонны таблеток, которые проглотил по совету знакомого доктора, рекомендованного ему все тем же Шмаковым и лечившего Олега по скайпу. Таблетки неминуемо должны были снизить температуру. Они и снизили, но лишь на первые сутки. Потом столбик скакнул до тридцати семи, топтался там несколько дней и вот, на исходе второй недели, дернулся дальше, а сегодня утром прыгнул на тридцать девять и два. Дышать становилось все тяжелее. Он постоянно кашлял, захлебывался кашлем и все сосал, рассасывал проклятый этот шалфей.
Скорая приехала через обещанные полтора часа, веселые космонавты в белом быстро заполнили бумажки, послушали, как он кашляет, и велели собираться в больницу. Он хотел спросить, так ли это все-таки необходимо, и не стал. Инна помогла ему надеть пальто, ботинки кое-как зашнуровал сам, на улице было тепло, солнечно, и все же Олег обмотался шарфом и ткнул в карман шапку – непонятно, надолго ли, неясно, когда домой. Взялся за лямку рюкзака и тут же опустил: неподъемно.
– Что ты туда положила? – прошелестел он и тут же закашлялся. Высоченный, худой парень-медбрат легко подхватил эту тяжесть, и они двинулись из квартиры прочь. Олег все-таки задержался на миг в коридоре, бросил прощальный взгляд на кабинет, компьютер, книги, диван с кое-как наброшенным пледом – и вновь убожество того, что останется здесь после него, убожество по сравнению… да, да, с цветущей сложностью в нем, проткнуло его так резко и больно, что он застонал. Наткнулся на соболезнующий взгляд Инны. Отвернулся и пошел к лифту.
2
Его положили в отдельную палату. Высокая, застланная белоснежной простыней кровать с железной спинкой, стакан с кислородом на стене, прижатый к подоконнику узкий стол и ветхий шкаф из ДСП с одинокой пластмассовой вешалкой – ничего лишнего. За окном, занимавшим всю стену, плескался золотистый осенний пейзаж – росли деревья больничного парка. И никого. Ни кашляющих стариков-сталинистов, ни записных остроумцев, сыплющих анекдотами с бородой до земли, ни конкретных мужиков с тяжелыми взглядами – один. Неслыханное везение. Всё Инна. В скорой она бросила в фейсбуке клич: едем в такую-то больницу, нет ли у кого знакомых? Срочно! И сейчас же какой-то неизвестный Олегу Иннин приятель откликнулся, спросил, чем можно помочь. Инна написала про отдельную палату, врачей, и вот – результат. Немного совестно, конечно, но в свете грядущей смерти – не так уж.
От переезда, сидения в скорой, прохождения опроса Олегу стало хуже,
