Первое поле - Александр Васильевич Зиновьев
– Ну и как же вас звать-величать?
Зверёк пискнул и легко перебежал со ствола дерева, красиво вильнув бежевым хвостиком, на ближайший ящик.
– А, – протянул Матвей, – так ты на печенье заришься!
Матвей за неимением хлеба после этих двух дней уже на печенье и смотреть не мог. А упаковка его тут же лежала на ящике. Матвей раскрыл пачку, достал прямоугольник печенья и протянул зверьку. Зверёк сел на задние лапы, передними, с длинными пальчиками, взял аккуратно печенье и стал его с одного бока грызть. «Хм, – подумал Матвей. – Ну откуда ему тут в тайге знать, что печенье вкусное?» Глядя на эту очень приятную сценку поедания (только что не причмокивал), Матвей спросил:
– Вкусно? – И сам за зверька ответил: – Ещё как! – И, ещё немного понаблюдав за тем, как этот, можно сказать, нахлебник аппетитно трапезничает, сказал ему:
– В общем, ты тут сам, а мне надо суп варить, а то отощаю, – и пошёл с пшеном к костру.
Там отмерил, отсыпав в кружку пшено, сколько надо, поставил её на пенёк. Надел рабочую рукавицу (их с собой привезли много, на всё лето хватит), взял банку тушёнки и проделал с ней уже знакомую манипуляцию, после чего вскрыл. Из банки снова дохнуло очаровательным запахом, отчего тут же потекли слюнки. И тут Матвей как будто услыхал человеческий голос. Матвей выпрямился, повернулся, вслушиваясь, и точно услышал чей-то голос из тайги: «Костёр горит, значит, чай будет!» И тут же, не успел Матвей обрадоваться, к его ногам прикатил Кучум. Все эти дни не то что тревожно было, но как-то не по себе. Один в тайге. А вдруг что случилось, и как тогда дальше быть? Но голоса приближались, и через пять минут Матвей увидел радостные лица и Гаева, и девушек-геологов, и Николая Толстокулакова.
– Ага, – подойдя к костру, проговорил Гаев, – так ты нас супом встречаешь? Ну, в самый раз. Есть ужас как хочется!
И всё и сразу завертелось и закрутилось. Матвей повесил на перекладину ещё один казан для чая, принёс ещё картошки и пшена, открыл ещё одну банку тушёнки… А геологи с Гаевым обошли палатки, и было слышно, как они выбирали, где кому жить! Гаев выбрал себе самую большую, вернулся к костру, сел за стол, постучал по нему кулаком – крепок ли, осмотрелся и произнёс:
– А что, Матвей, как там тебя по отчеству, ты не молодец… – Матвей, помешивавший половником суп и наблюдавший искоса за начальником партии, от этих слов даже разогнулся. – Ты не молодец, ты молодчина! Никак не думал, что, – Николай Константинович слегка изменил голос, перейдя на патетику, – ты такой сообразительный. И очень даже рад!
Матвей не подал вида, что заметил похвалу, отвернулся и как ни в чём не бывало продолжил варить суп и кипятить чай. Но сердце откликнулось, забилось звонко и тонко. А зверёк от греха подальше смылся с ящика. А на следующий день в лагерь пришли все. Обнимались, стучали ладонями по спинам, здороваясь; стало шумно и неожиданно для Матвея суетно. Пришёл и Илья, которому очень обрадовался Кучум. Кучум вовсю вилял своим кренделем, ласкаясь. На радостях лизнул и Матвееву руку, как только Матвей его погладил. Илья пошёл к лошадям. А Анатолий поселился в палатке, которую Матвей ставил с особым старанием. Палатка была двухместная, как раз на два спальника. Под спальниками надувные матрасы. Недавно появились в продаже. Удобные, если не проколоть. Ребята устроились, закрыли полог на деревянные застёжки и немного поболтали о пережитом за эти дни. Толик говорил про маршрут, Матвей, конечно же, о походе с лошадьми.
– Такого кругаля дали, – рассказывал Анатолий. – По верхушкам шли, спускались, поднимались. Кто вверху, кто внизу. Как грибы собирали! Смотрели выходы породные. Молотком – такой на длинной ручке, носик вытянут – стучали, чтобы отколоть подходящий. Интересно, но непонятно! Образцов набрали. И две ночи – такие красивые места. Речка, луна. – Толик помолчал. – Чай, костёр. На огонь смотришь, и как будто ни о чём не думается. А ты-то как? – закончил Толик.
Матвей слушал, представляя пока незнакомые маршруты.
– С лошадьми, – почти горячо, но шепотом заговорил Матвей, – как я с ними, друг за другом по тайге ходить совершенно невозможно. Второй раз ни за что не поведу.
– А что так-то?
– Знаешь, это видеть надо. Чуть остановка, они давай что-то пощипать! Связка, длина, позволяет. Отошла на метр и щиплет. Надо дальше идти, а они, понимаешь, Толька, они не понимают, что надо всего-то морду из дерева вынуть. Одну выводишь, другую, третью, а первая снова там же, за деревом. Думал, рехнусь с ними. Так целый день. Ты представляешь, – совсем тихо договорил Матвей, – я ругался как сапожник.
– Ладно, спим, сапожник! – хмыкнул этой правде московский школьник из приличной семьи.
Бердянка
Мы пяти-, шестикантропы
Как только утром у палатки в руках у Игоря Молнара, старшего геолога, Матвей увидал это
