История кота Соломона и Элен, которой было непросто - Шейла Джеффрис

Я был так опечален, что не мог решить, куда идти. Пригнувшись к земле и опустив хвост, я бежал по ночному лесу. Я знал, что здесь живут барсуки, кролики и сова, но не думал о них. Не обращая внимания на дождь и ветер, трепавшие мою шерсть, я бежал и бежал, пока не оказался на высоком мосту, переброшенном через оживленную дорогу.

Загипнотизированный светом фар, я присел, просунув голову через перила. Если бы хоть один из этих грузовиков притормозил, у меня был бы шанс. Мне вспомнились слова Джессики. «Не вздумай», – сказала она тогда и повела меня смотреть на сияющий океан. «Ты должен знать, какие есть на свете чудеса», – сказала она.

Я все продумал. Даже если мне удастся совершить эффектный прыжок на крышу мчащегося грузовика, придется проехать сотни миль под дождем, крепко вцепившись в нее. Иначе меня сдует, и я погибну на дороге. Такой кот пропадет почем зря. В моей голове стали всплывать воспоминания о том, что я сделал хорошего. Был добр к маленькому Джонни. Пришел в больницу с поднятым хвостом. Играл в пингвинчиков с Джессикой.

Времена были тяжелые, но умирать я не хотел. Я хотел выполнить свою миссию, а моя миссия заключалась в том, чтобы любить Элен. Я поспешил обратно по асфальтированной дороге, но вскоре почувствовал страшную усталость, у меня болели лапы, и я насквозь промок. На краю поля стоял старый деревянный сарай. Я залез под него и несколько часов проспал, свернувшись клубочком в ямке в сухой земле.

Утром я вылез и обнаружил, что на поля лег тонкий слой снега. Из-за этого мне было трудно охотиться, и я голодал, мне совсем нечего было есть. Когда я направился в лес, мои силы были на исходе, и я не мог вспомнить дорогу. Я шел все дальше и дальше по петляющим между деревьями звериным следам и в конце дня с ужасом обнаружил, что хожу по кругу.

После второй ночи в сарае мне все еще нечего было есть, я был в отчаянии и очень тосковал по Джессике. Вместе мы выживали, поддерживая друг друга. Я начал чувствовать, что в одиночку у меня нет шансов.

Перед рассветом я услышал, как какое-то существо протискивается в дыру под сараем. Я быстро сел. У меня не было сил ни нападать, ни даже защищаться. В серо-розовом свете восходящего солнца я увидел силуэт барсука, и он, к моему удивлению, подошел ко мне. Он стоял и смотрел на меня взглядом мудрого старца.

Я не разучился быть вежливым, поэтому вытянул голову ему навстречу, и мы соприкоснулись носами. Я обнюхал его, и – о чудо из чудес! – это был тот старый барсук из рощи. Я очень старался подружиться с этими барсуками, и теперь, в трудную минуту, старик пришел по снегу и нашел меня. Не теряя времени зря, он повернулся и пошел через поля. Он обернулся только один раз, чтобы убедиться, что я не отстаю, и я не отставал, наши лапы с хрустом давили покрытый корочкой снег. Он пришел, чтобы отвести меня домой.

Барсучья нора показалась мне удивительно теплой и гостеприимной, когда я заполз в нее с мороза. Я все еще чувствовал запах Джессики на полу, где она спала рядом со мной и где за высохший мох зацепился клочок ее шерсти. Должно быть, с подбрюшья, потому что он был белоснежным и мягким. В темной норе он был похож на нежного белого мотылька. Я лег, коснувшись его носом, и вытянул лапы в пустоту, туда, где раньше лежала она. Где она теперь? Джессика щедро делилась со мной большой мудростью и весельем, но никогда не говорила о мире духов. Неужели он стерся из ее памяти? Там ли она сейчас? Может ли она увидеть меня здесь, голодного и скорбящего, в нашем старом убежище?

Затем я подумал о нашей полосато-белой девочке, которую я так любил. Должно быть, она уже взрослая кошка. Я мечтал повидать ее. Я мечтал, чтобы она волшебным образом появилась у барсучьей норы, такая пушистая, с горящими, как фонари в тенистом лесу, глазами.

Я потерял все.

Та первая ночь, которую я провел один в барсучьей норе, была бесконечно темной. У меня остались только воспоминания.

Когда Элен была маленькой, она читала мне сказки вслух. Я знал их все наизусть, и в большинстве из них был счастливый конец. Элен читала все быстрее и быстрее, ее глаза горели, она быстро проскакивала страшные эпизоды, чтобы с улыбкой дойти до последней страницы. Она становилась старше, а рассказы становились длиннее и глубже, и однажды она показала мне книгу «Дневник Анны Франк» о девушке, которой во время войны годами приходилось прятаться. Как и я, она была в отчаянном положении, но каждый день писала об этом в дневник. Это помогло ей почувствовать себя лучше и помогло людям понять, спустя годы, через что ей пришлось пройти и как она с этим справлялась.

Я вспомнил ту книгу и грустную девушку на обложке. Если бы я умел писать, то тоже вел бы дневник. Я начал бы его в тот день и написал бы примерно следующее.

Я теперь совсем один и все еще живу в барсучьей норе. Я провожу тут большую часть дня, ведь снаружи очень холодно. Сегодня опять кружит метель. Куча снега вокруг моей норы становится все выше и выше. У меня на обед маленькая мышка, которую я приберег, а когда хочется пить, я лижу холодный снег. Я так похудел, что у меня болят ребра, когда я лежу. Даже мои лапы, которые раньше были мягкими и гладкими, выглядят костлявыми и лохматыми.

Ночью приходит лисица и сует свой острый нос прямо в мое укрытие. Она смотрит на меня, и я вижу, как в лунном свете сверкают снежинки у нее на усах и блестят глаза. Я слишком слаб, чтобы драться, но воспоминание о схватке Джессики с Пэйсли придает мне храбрости. Я ощетиниваюсь, прижимаю уши и начинаю яростно завывать. Я чую мускусный лисий запах. Я луплю ее стальными когтями по удивленной морде. Она отступает. Но не уходит. Она бродит вокруг, вышагивает туда-сюда, не сводя с меня раздраженного взгляда. Лисица тоже голодна. Я приседаю в норе, глядя на нее в ответ, но силы покидают меня от неусыпного бдения. Я могу прочитать ее мысли. Она ждет. И