Песчаная роза - Анна Берсенева
Борис сидел за своим антикварным столом и смотрел на экран перед собою. Соне показалось, что он смотрит в одну точку. В последние полгода это вообще стало ее постоянным впечатлением о нем – что он смотрит в одну точку.
– Послушай, – сказала она, – так больше невозможно работать.
Он вздрогнул от неожиданности, потом перевел на нее взгляд. Особого интереса во взгляде не читалось – Борис словно бы продолжал смотреть на экран.
– Что ты имеешь в виду? – спросил он наконец.
– Как будто не понимаешь! Невозможно работать с Ингой. Я не стремлюсь быть начальницей и никогда не стремилась, ты знаешь. Но она не понимает в работе ничего! Вообще ничего. Твердит про бизнес, про прибыль, но продажи ведь у нас падают! И это происходит только из-за ее бездарных указаний.
– У нее были удачные продажи, – ответил Борис.
В его голосе не слышалось даже оправдывающихся интонаций, только равнодушие.
– Знаю – бижутерии.
– Менеджмент единообразен.
– Боря, не надо мне этого говорить. – Соня поморщилась. – Я понимаю, что ты не можешь ее убрать. Но потребовать, чтобы она вела себя прилично по отношению к людям – хотя бы это ты можешь? Она лишила человека пенсии! В этом не было никакой необходимости, понимаешь? Даже если исходить из ее представлений о необходимости. Она сделала это просто по небрежности! И не видит ничего страшного в том, что беспомощный старик…
Она не могла больше говорить. Ее слова отскакивали от Бориса как от стенки. Отчаяние охватило ее.
– Чтобы это изменить, я должен сидеть с ней рядом и указывать: вот это делай, вот это не делай. А если отвернусь, она сразу начнет делать то же, что сейчас.
Он мог бы не говорить и этого, Соня сама понимала, что это так. И чего она, собственно, хотела, входя к нему в кабинет? Инга – жена кого-то из администрации президента, или не жена, а любовница, это не имеет значения. «Она по какой-то неведомой причине хочет здесь работать, и я не могу ее не взять», – так Борис сказал полгода назад, объясняя, почему Соня должна уступить ей место. Тогда это поразило ее так, что она хотела немедленно уйти из Издательского дома. Но то, что было в его голосе и взгляде, когда он произнес: «Я не вправе тебя останавливать», – не позволило ей этого сделать.
Он решил остаться на своей должности, чтобы спасти хоть что-то, и она не могла оставить его один на один с этой отчаянной попыткой. Она мало чем могла ему помочь в деловом смысле или вообще ничем не могла, но главное было не в этом.
– Что нужно сделать по его пенсии? – сказал Борис. – Я сделаю.
– Зайди в договорной отдел, подпиши уведомление для пенсионного фонда по Лазареву. Оно готово.
Соня слышала, как безразлично звучит теперь ее голос. Возмущение вышло из нее, как воздух из проколотого шарика. Выученная беспомощность, вот как это называется. Неужели она наступает так быстро? И неужели это неизбежно?
– Хорошо, – сказал Борис. – Сейчас же подпишу.
– Я уйду пораньше? – спросила Соня. – Родители вернулись из командировки и просили к ним зайти.
– Конечно.
Выйдя из его кабинета в ньюс-рум, она привычно подняла голову, обвела взглядом своды высокого потолка, стрельчатые окна. Старинные кирпичные стены во всей их строгой красе видны были сквозь стеклянную галерею второго этажа. Соня удивилась, что эта гармоничная картина оставила ее равнодушной. Удивилась, а потом испугалась.
Глава 18
– Я так и не привыкла, что ты не живешь с нами. – Мама открыла принесенную Соней коробочку с пирожными. – Из аэропорта приехали – я в дверь позвонила.
– Ты просто забыла ключи в прихожей, когда мы уезжали. – Папа поднял взгляд от газеты. – Хорошо, что резервные держим у соседей. Стареешь.
– Можно подумать, ты молодеешь! – фыркнула мама.
– И я старею.
Маме не было еще и шестидесяти, и хотя папа был старше, беспокоиться о старении из-за такой ерунды, как забытые ключи, явно было преждевременно обоим.
– Как твои дела? – спросила мама. – Нашла общий язык с вашей бразильской красавицей?
Бразильцем и, вероятно, красавцем был Ингин дед. Когда-то он приехал в Москву на Фестиваль молодежи и студентов и внес тем самым свой вклад в ее будущую эффектную внешность. Фиалковые глаза и темные спирали волос в сочетании с яблоневой кожей, доставшейся ей, видимо, по другой родственной линии, производили сногсшибательное впечатление. Можно было понять ее высокопоставленного покровителя.
– С ней нельзя найти общий язык, – вздохнула Соня. – Она марсианка.
– Она? – усмехнулся папа. – Или ты?
– Может быть и я. Но раньше я этого не замечала.
– Ну а как ты могла это замечать? – Мама налила чай в Сонину чашку. – Кого ты видела, кроме порядочных людей? Но рано или поздно все оказываются в реальной жизни. У тебя это и так происходит в щадящем режиме.
Это, конечно, было именно так. И в Сониной с детства любимой книге «Дорога уходит в даль» папа Сашеньки Яновской говорил то же: вы думали, она проживет жизнь и не узнает плохих людей?
И все-таки ее угнетенное состояние не проходило. Наверное, дело было не в Ингиных выходках. Или по крайней мере не только в них.
– Все это не трагедия, конечно, – сказала мама. – Работу всегда можно поменять.
– Не всегда, – заметила Соня. – Вы же не меняете.
– У нас другие обстоятельства, – ответила мама.
– Но и для нас нет ничего невозможного, – неожиданно добавил папа. – Может, из меня вышел бы неплохой фермер.
Его слова удивили Соню. Вернее, удивили бы, если бы она могла сейчас заинтересоваться чем-либо кроме того, что происходило с нею. Родители были инженерами в проектном институте, который занимался разработками ракетной техники, и возможность личных перемен едва ли зависела только от их желания. Да и фермер – какой-то уж слишком экзотический вариант.
– А вот у твоего любовника более благоприятная ситуация, – сказал папа.
Соню не коробило это слово по отношению к Борису. Они не регистрируют брак, и папа просто называет вещи своими именами, как делает это всегда.
– В каком смысле благоприятная? – спросила она.
– В прямом. Его никто не удерживает в этом издательстве. Может поискать другое.
Вот это уже удивило ее по-настоящему. Папа никогда не интересовался подробностями ни ее, ни тем более Борисовой работы, ему было достаточно иметь об этом самые общие сведения.
– Откуда ты знаешь? – спросила она.
– Ты читаешь, что на вашем сайте публикуют? – спросил он вместо ответа.
– Ну… В целом
