Очень холодные люди - Сара Мангузо
Она привязывалась как трехлетний ребенок, привязывалась без мыслей, привязывалась как запуганный до смерти. Больше всего она любила тех, кто убеждал ее в ее полном превосходстве.
Она обожала говорить о том, кем станет в будущем. Я тоже пыталась угадать, чтобы сделать ей приятно. Под ее наводящими вопросами предсказания начинали склоняться в сторону шаблонных, и она ахала от позора: неужели кто-то согласен остаться непримечательным. Больше всего на свете она боялась выйти замуж и завести детей.
У отчима Чарли было так много денег, что жить она могла так, будто деньги не существуют. От ее «хочу» до «получила» проходило совсем немного – секунды, уходившие на то, чтобы запустить пальчик в кошелек и вытянуть из него купюру.
Как-то перед вечеринкой она сказала, что я могла бы надеть ее белую блузку и черные лосины. Подмышки у блузки выглядели гадко, а на лосинах была белая корочка.
Чарли умоляла меня сходить с ней на вечеринку, чтобы соблазнить там капитана теннисной команды. Она достаточно выпила, чтобы быть пьяной или притворяться. Она сказала: «Поцелуй меня».
Я испугалась и поцеловала ее в щеку. Закрыла глаза и вдохнула.
«Нет, хочу в губы», – сказала она. Сердце растворилось, и я ее поцеловала.
* * *
Тогда нам говорили, что офицер Хилл – странный человек. Тонко чувствующий. Мы думали, что странный – тренер по теннису, странный – тренер по волейболу, странный отец у Би; брат Эмбер странноват, и особенно странно, что однажды ночью в девятом классе Чарли подобрал какой-то коп. Она тогда бежала через школьное поле и кричала. Голая. Просто кричала.
У каждой из девочек Уэйтсфилда была своя ноша. Представьте, что собрали двадцать таких в одной комнате и они – сутки напролет – думают друг о друге. Думают о том, что с ними случится. Пусть немножко, но они предвидят будущее. Они встречают его благородно и ждут терпеливо.
Все девочки в городе думали, что особенные, что единственные, одни такие необычные, маленькие, невезучие. Некоторые умирали от этого невезения, этой своей смертельной уникальности. Некоторые беременели, рожали малышей и переставали быть девочками. И тогда эти мамы подхватывали историю, которую им рассказали, отряхивали от пыли и рассказывали своим сыновьям и дочерям так, словно от этого зависела их жизнь. Так случилось только однажды. С тобой такого не произойдет.
Как-то в одиннадцатом классе Коллин Дули подошла ко мне сонная в коридоре школы и сказала, что Эмбер с мамой переехали обратно в Северную Каролину. «Там она, наверное, и родит», – сказала она. Как родит? Я не удивилась – я растерялась, потому что родить Эмбер просто не могла. Эмбер не встречалась с мальчиками. Коллин вдруг засияла от превосходства, ведь она знала. И как она всегда обо всем узнавала первая?
«Они с Монро были всего лишь сводными», – сказала она и уставилась на меня так, будто хотела запомнить все, что я скажу и сделаю, узнав, что Монро и Эмбер станут родителями малыша, станут совсем взрослыми и вдалеке от Уэйтсфилда, где ничего подобного никогда бы не произошло.
* * *
Тогда Чарли уходила гулять и напивалась по нескольку раз на неделе, и, когда бы я ни увидела ее на следующее утро, она смотрела на меня пристыженно. «Чарли, ты, что ли, снова?» – «Ага, кажется, снова», – отвечала она.
Чарли сказала мне, что ей нравится удерживать тренера по теннису внутри себя настолько долго, насколько получится, чтобы и после чувствовать его. Потом сказала, что он в запое сломал ей несколько ребер. Потом говорила, что соврала про ребра. Потом: что думала, что соврала, но, как только рассказала, поняла, что это правда.
Не знаю, спала ли она в самом деле с тренером по теннису – и вообще с кем-нибудь.
Отчим Чарли в один день исчез с секретаршей и по-быстрому лишил детей наследства; когда все закончилось, дети взяли мамину – хорошую – фамилию.
Ближе к концу года Чарли спросила у меня: «Как думаешь, что сделают, если я не приду завтра в школу?» А я сказала, что если собирается прогулять, то оно того не стоит и лучше уж досидеть последние дни, оставшиеся до конца года. Мерзкий Райан О’Райли с нами в одном классе больше не учился – его перевели в коррекционный. В конце урока Чарли подняла руку и сказала: «Madame? Je suis désolée, mais je ne peux pas assister à la classe demain» [7].
Мадам сделала отметку в журнале, и это был последний раз, когда я видела Чарли.
Обед в школу я приносила с собой и ела одна в каком-нибудь из кабинетов английского. Иногда не одна: бывало, что в ту же комнату забредали другие бедолаги и садились по углам. Как-то я зашла в кабинет учителя, курировавшего школьную газету. Коллин Дули уже была там с обедом под мышкой. Она стояла перед учительским столом, а он сидел на нем боком, как на дамском седле, – беззаботный красавец. Коллин как всегда говорила своим бесцветным и грузящим журналистским голосом. На одном выдохе сказала, что Чарли покончила с собой, а на следующем, приподняв кусок хлеба: «Бе, сэндвич сегодня просто отстой».
Учитель заметил, что новость меня оплела и задушила. Я не могла поверить, что это правда, но знала, что Коллин Дули слишком глупа, чтобы такое выдумать. Учитель вывел ее. Потом сказал, что я никогда не забуду Чарли и что мне стоит написать письмо ее родителям и рассказать, что она была моей подругой и что я никогда ее не забуду. Потом разрешил мне оставаться в пустой комнате столько, сколько захочу.
Учителем он был ленивым, но зато сберег энергию, чтобы откликнуться на произошедшее. Он никогда не казался настоящим учителем – возможно, потому что не смотрел на нас как на тупых слушателей. Казалось, что он и не учит нас, не подыскивает дурацкие обучающие стишочки, которые проговаривали нараспев остальные. Голосом они все были вылитая Коллин. Просто хотели, чтобы их приняли за учителей. Коллин была туповата, но ее ума хватило, чтобы понять, что ведущая новостей, пропевающая свои новостные напевы в молчаливую бездушную линзу, – идеальная профессия для кого-то вроде нее.
Я написала родителям Чарли письмо, но они не ответили. Время шло. О похоронах я не слышала.
В «Курьере» на верхней половине передовицы всегда размещали какую-нибудь простую человеческую историю. Фото белки в фонтане, детей, играющих у пожарной машины или держащих рожки с мороженым. Переверни пару страниц, и последуют заметки о свадьбах, рождении и смерти. В рубрике
