Страшный доктор. Реальные истории из жизни хирурга - Натан Иванович Варламов
Его вернули в отделение в целости и сохранности, лечение было продолжено. Мне показалось, что он стал каким-то более позитивным, а может, я просто привык. Лечение продолжалось, но, так как в плевральной полости не создается вакуум, легкое в скором времени опять покроется коркой фибрина, и мы вернемся к тому, с чего начинали. А что делают хирурги, когда все указывает на то, что надо дать больному отдохнуть, понаблюдать, довериться случаю? Естественно, оперируют!
И вот в любимой операционной Сергей уже сам перепрыгивает на операционный стол. Он принял свою болезнь. Снова раздельная интубация. В плевральную полость введен торакопорт и оптическая система. Учитывая сохраненную эластичность легочной ткани, от частичной декортикации решено воздержаться. Дренажная рана была расширена. В проекцию бронхоплеврального свища установлена NPWT-система[79]. И это сработало. Губка поджала свищ. На контрольном снимке рентгена органов грудной клетки на активной аспирации легкое расправлено практически на весь объем. Осталось заменять губку каждые 5 дней – и мы ближе к выписке на маленький шажок. Но через двое суток место выхода дренажа было с выраженным отеком мягких тканей, покраснело, Сергей стал жаловаться на боль. Двери операционной для него открыты всегда: под общей анестезией ему удалили плевральный дренаж. При пальцевой ревизии раны выявлены затеки в подкожно-жировой клетчатке, содержащие плевральный экссудат. Вскрыты, экссудат удален. Ткани в дне раны тусклые, серые, участками покрыты рыхлым налетом фибрина. Выполнена некрэктомия. При ревизии установлено: полость эмпиемы имеет ограниченный характер, располагается в заднебазальных отделах, экссудата нет. Мелкопористая губка чистая, располагается там же, но ее объема недостаточно, она фиксирована к грудной стенке и закрывает бронхоплевральный свищ. При повышении давления в дыхательном контуре бронхоплеврального свища не определяется. Было решено оставить губку. Остаточная плевральная полость дренирована через послеоперационную рану, которая расширена до 7 см. Установлена NPWT-губка в остаточную плевральную полость, а ее конец выведен в подкожно-жировую клетчатку, чтобы избежать дальнейших затеков в мягкие ткани.
Система сработала отлично. Через пленку можно наблюдать за образовавшимся вакуумом. Мы сменяли 3 губки каждые 3 дня и крайний раз под общей анестезией после трехкратной обработки заменяли ранее установленные дренажи и вакуумную систему.
Активная вакуум-аспирация – и тут по дренажу опять пошел воздух. Свищ не зажил полностью. Видимо, губка просто его придавливала собой. Но сама полость была минимальных размеров. В крови роста грибов не обнаруживалось. Сергей стал на ходунках перемещаться по отделению. Наверное, я был доволен, что самое страшное миновало и пациент жив. Но также раздражен, что должного эффекта добиться не удалось. Пришло время выписки, с дренажом в плевральной полости. Время должно все расставить на свои места – с точки зрения хирургии уже ничего не придумать.
Я ушел в ординаторскую готовить выписной эпикриз. Сергея знала уже вся больница. Коллеги шутили, намекали, что легенда нас покидает; глупцы из других отделений смеялись, твердили, что мучал мужика 47 дней, а он выписывается с дренажом. Я заварил кофе, развалился на стуле, положил толстый том истории болезни на колени и начал печатать.
Является ли это описание истинной историей? А будет ли кто-то еще читать и вникать в судьбу пациента? Тот же пульмонолог из поликлиники, которому дается 15 минут на осмотр пациента. Думаю, здоровье пациента теперь в его руках. Удивительно, но, прощаясь, он сквозь зубы промямлил что-то похожее на «спасибо».
Прошло более полугода в анархии отделения, и я уже освоил множество базовых с виду приемов. Тяжел был путь торакального хирурга, но наконец-то администрация нашла заведующего. Был ли я этому рад? Наверное, да, ведь теперь можно начать учиться у лучших. А оперировать, видимо, он умел – по крайней мере, так казалось.
Глава 4. Гусиный жир
Архитекторы прячут свои ошибки под плющом, хозяйки – под майонезом, а врачи – под землей.
Джордж Бернард Шоу
В ординаторскую вошел доктор лет за сорок с короткой, почти спортивной стрижкой, слегка одутловатым лицом, в очках с тонкой металлической оправой. Его белоснежный халат намекал на выраженную педантичность.
– Доброго дня, коллеги! Разрешите с вами познакомиться, – начал он.
Мы рассказали о себе, описали, как работает отделение, но его это мало интересовало.
– Мы должны работать вместе, помогать друг другу: вы – мне, я – вам. Скажу честно, я в первый раз в роли заведующего, мне тоже непросто.
Естественно, непросто, подумал я. Мы те еще демоны, но мы любим свободу. Нами будет непросто управлять. Зато мы самостоятельные.
– Меня пригласили сюда, чтобы поднять оперативную активность. Я слышал, у вас мало больших операций? Лобэктомий? Пневмонэктомий? Онкологию, я понимаю, вы тоже не оперируете. Давайте пройдемся по отделению, я хочу, чтобы вы рассказали о пациентах.
Мы согласились. И начался наш первый обход. Раньше этого не требовалось, ибо мы знали всех и каждого: спросите любого из нас, где лежит Иванов и как зовут его первую супругу – мы готовы дать ответ. Мы стартанули с первой палаты: два бомжика, один из них без нижних конечностей – наркоман, который еще вчера покинул отделение и не вернулся; второй – парализованный дедушка с сиделкой. Заведующий решил, что это такая тяжелая палата, не самая социальная, но обрадовать его было нечем: контингент не сильно менялся от номера палаты и койки.
– Я что-то не пойму, а где нормальные больные? – спросил заведующий.
– А что для вас значит «нормальные»? – поинтересовался я.
– Ну, это обреченные люди, их не надо даже оперировать!
– Ну так мы их лечим, – ответил я.
– Если пациент нуждается в операции на легких – он наш! Если нет – пусть лечится в другом месте.
– Мы и есть это место.
– Мы будем это исправлять! И точка! За эту неделю вы выписываете всех, кто сейчас лежит в отделении, – сказал заведующий.
– Я извиняюсь, но как? Тут половина без родственников и без дома.
– Вы меня плохо понимаете? Ваша работа заключается в исполнении приказов заведующего! А он здесь – это я! – командным голосом продолжил новый шеф.
– Ясно, ну, будем стараться, –
