Кинокефал - Ольга Сураоса
– Разувайся, – повторила она, – надо сохранить обувь в сухости, иначе не дойдем.
– Это обряд такой? – не понял я.
– Нет, – лёгкий смех Дорианны красиво переплелся с журчанием ручья, – в мокрой обуви мы ноги натрём.
От того, что я не увидел в этом такой простой истины, мне сделалось неловко. Я молча разулся, сцепил голенища вшитыми защелками, как это сделала Дорианна, и перекинул их через плечо. Балансируя свободными руками, мы запрыгали по камням, а где их не было – ступали в ледяную и приятно бодрящую влагу. Таких переходов мы совершили порядком около десятка, прежде чем тропа, неуклонно поднимающаяся вверх, не привела нас к огромной заросшей скале.
– Мы почти пришли, – порадовала Дорианна, – осталось обогнуть этот шип, а там и моя хижина.
– Шип? Ты про скалу?
– Ну да. Острая как шип, разве не похоже?
Задрав голову вверх, я с ней согласился. Сквозь ветки и зелень, далеко вверху, виднелся заострённый и узкий скальный край, действительно напоминавший шип. Я коснулся рукой скальной поверхности – тёплая. Видимо, за день нагрело солнце. Сейчас же вечерело, и я с большим облегчением увидел на небольшой полянке, вплотную прилегающей к шипу, деревянный домик.
– Вот мы и пришли! – радостно воскликнула Дорианна, вновь беря меня за руку. Казалось, она боится, что я испарюсь или растаю. Несмотря на то, что я избегал фамильярных жестов с незнакомцами, её навязчивость отторжения не вызывала.
Мы спустились на поляну, сплошь усеянную маленькими красивыми цветами. Подойдя к дому, Дорианна запросто открыла незапертую дверь. Видимо, запираться было не от кого или хранить было нечего, однако обстановка внутри была очень уютной и чистой.
– Садись, – Дорианна указала на крепкий деревянный стул возле стола, – сейчас я тебя покормлю.
Пока Дорианна хлопотала по приготовлению пищи – разводила огонь в печи и доставала какие-то горшки, я рассматривал дом, который представлял собой одну большую комнату. Дверь Дорианна оставила открытой, и из неё как и из окна рядом, лился яркий свет предзакатного солнца. Залюбовавшись полётом пылинок в его лучах, на ум пришли мысли о занавесе, о спектакле, что представление держит нас, пока мы наблюдаем, но стоит отвернуться, и перед глазами появиться лестница и выход. Какая же каша в голове… всё-таки я сильно устал.
Дорианна разложила передо мной целый пир. Давно я не испытывал такого блаженства, казалось, голод мой длился целую вечность! Сама Дорианна не ела, сказав, что не голодна. Еды же для одного меня было вдоволь, она была разнообразной и очень вкусной. Правда, после насыщения мне таки чего-то не доставало, но я так и не понял, чего именно. А если не вспоминается, то значит не важно. Шум, доносившийся извне, убаюкивал, наверное, это здесь так шелестела листва.
– Знаешь, тебе кажется, что ты угодил в какие-то необычайные события, вырвавшие тебя из спокойного ритма жизни, а все встречные в этом водовороте знают правду, но отчего то не хотят делиться ею с тобой. Это не так.
Дорианна сидела по ту сторону стола, положив на него свои руки ладонями вверх, и смотрела в окно. В сумерках цвет её медной маски отливал золотом.
– Все встреченные тобой – в таком же круговороте, как и ты, и каждый видит случившиеся по-своему, в меру своего внутреннего барометра. Только вот разберись, у кого он как откалиброван – истина, ложь или полуистина. И чутьём здесь не учуешь, ведь каждый верит в показания своего барометра искренне, даром что барометр может быть неисправен.
Я сложил руки на груди.
– Я говорю это к тому, – поспешила договорить Дорианна, – что расскажу тебе то, что знаю, но не факт, что тебе покажется это правдоподобным. Я же, в свою очередь, совершенно ничего не знаю о тебе и с большим интересом также послушала бы тебя.
Она замолчала и украдкой посмотрела на меня.
– Хорошо Дорианна. Я приму то, что ты мне расскажешь и поведаю сам.
Дорианна улыбнулась. Я понял это по глазам и кончикам ушей, видным из-за маски. Зачем всё же она носит её? Пока мы были в пути, я решил не затрагивать эту тему. Может у неё были некие увечья на лице, ожоги, мало ли зачем надевают маску. Спрашивать об этом мне показалось нетактично, по крайне мере, сейчас.
– Уже стемнело, – Дорианна встала из-за стола, поднялся и я. – Поговорим обо всем завтра. Я постелю тебе у того окна.
Я последовал за ней к противоположной части дома. Тело мое ломило, но приятно – от долгого перехода по лесу. Ушибов от побоев не ощущалось вовсе, словно это было далеко в другой жизни.
Шум, который я принял за громкий шелест листвы, по мере приближения к окну нарастал, пока не стал явным и понятным – это рокотала река! За домом был небольшой обрыв, вдоль которого совсем рядом бурлила не слишком широкая, но полноводная, самая настоящая горная река. Слух не подводил, просто до этого момента я никогда не слышал шума речного потока…
– Я зову её Белой. Видишь, как пенится?
– Да, – я еле отвёл взгляд от стремительно бегущей воды.
– Тебе не помешает гул от неё? Я могу постелить тебе возле печи.
– Не стоит, этот шум – как колыбельная на ночь.
Дорианна снова улыбнулась. Мне нравилась её улыбка, хоть я и не видел её. Мне очень нравилось здесь.
Улегшись в кровать, я долго не зашторивал окно, наблюдая чёрную синеву звёздного неба. Здесь было так хорошо. Нужно ли разбираться, что случилось со мной? Нужна ли эта правда? И если мечты исполняются таким витиеватым способом, нужны ли такие мечты?
Дом у реки. Шум. Сон.
Глава 11
Сбросив остатки сна, преисполненный сил, я поднялся с кровати. Река продолжала шуметь своим приятным гулом, а рядом в ветвях щебетал оriolus. Его пение я бы узнал и из сотни птиц.
Дорианна уже проснулась и хлопотала по дому. В такт совершаемым танцеобразным движениям платье её красиво развивалось. Оставалось только поражаться тому, как она вчера с такой же лёгкостью пробиралась в нём сквозь дебри. Заметив моё пробуждение, Дорианна обернулась.
– Доброго начала тебе, Хэймо.
– И тебе доброго утра.
Необычное пожелание. Может, в Алании так принято?
– Пойдём? – девушка распахнула дверь, жестом приглашая наружу.
– Куда? – я в недоумении навострил уши.
– К воде, умываться, снимать сон, – в свою очередь удивилась Дорианна. – В двух шагах есть спуск к реке и небольшая заводь.
– Ясно, пойдём, – сдержанно кивнул я, пропуская Дорианну вперёд. Разумеется, у себя в квартире я тоже умывался по утрам, однако для этого не требовалось выходить на улицу.
От дома еле заметная тропка уходила через кусты вниз, к реке. Пока мы спускались, я заметил, что солнце, вопреки своему яркому свету, не обжигало кожу. В Штрумфе даже в осенние дни, бывало, пекло, а здесь отчего-то нет…
– Отсюда удобно подобраться к реке, – Дорианна ловко запрыгнула на огромный плоский камень, вдающийся в речной поток. – Только аккуратней, он скользкий.
Она подала мне руку. Улыбнувшись намерению хрупкой девушки удержать превосходящую силу, я взял её руку, чтобы в случае надобности удержать её саму, однако сплоховал, тут же поскользнувшись на чёртовом мху. Дорианна же, не растерявшись, ухватила меня другой рукой за предплечье и, удержав моё потерянное равновесие, выровняла меня.
– Спасибо, – хмуро поблагодарил я, усаживаясь на каменный край. Раздосадованный своей слабостью, я подставил ладони ледяному потоку. Вода заструилась меж пальцев, каплями спадая обратно и уносясь всё дальше. А вот досада моя не утекала. Дорианна присела рядом, свесив босые ноги прямо в грохочущие волны. Я исподлобья глянул на неё, как она, интересно, собралась умываться в своей маске? Дорианна тоже зачерпнула руками воду и неожиданно подбросила
