Школа жён - Магдалена Виткевич

Роман не был глуп, но не понимал, что происходит. Оставалось только одно – обернуться, чтобы увидеть эту благоуханную хищницу.

Не без сожаления (червяк насажен, клев нормальный) он отложил удочку и повернулся.

Повернулся. Это была она: в ажурном, почти прозрачном платье, загорелая, с прической, в боевой раскраске, то есть при полном макияже. Она выглядела восхитительно и кого-то очень ему напоминала.

– Я решила прийти пораньше, – объявил объект восторга голосом его жены, и Роман понял, что теперь его жена выглядит так.

– Ядвига?.. – спросил он удивленно.

– Ядвига, – подтвердило чудное виденье. – Не узнал меня?

– Ну… не узнал… Ты выглядишь по-другому! – У Романа снова, впервые за долгое время, проснулось сексуальное влечение к собственной жене. К врачу, братишка, к врачу. Старость подступает. Так быстро, что оглянуться не успеешь.

– Я пришла пораньше, знала, что ты будешь у озера. Давай поужинаем, а потом, может, искупнемся?

Потом? Когда? Уже вечер. Купание в озере при свете луны. С собственной женой. Романтика однако. Только неплохо бы для утряски впечатлений принять на грудь. А то слишком много всего для одного дня: рыбы, бабы, преображенная жена… Обалдеть можно.

* * *

Преображенная Ядвига развлекала его разговором. Роман не помнил, когда собственная жена вызывала у него чисто человеческий интерес. Всегда рыдающая, уткнувшаяся носом в эти свои любовные романы. Даже телевизор не смотрела. Когда он включал новое приобретение, сорокадюймовую плазму, она демонстративно брала книгу и уединялась на кухне.

Его жена не любила увеселений. Она была домашней, кухонной. Кухонно-домашней. Но чтобы он, Роман, громко смеялся на ужине при свечах в компании собственной жены? Такого еще не было.

Не стал бы Роман так громко смеяться, а наоборот, горько заплакал, если бы знал, какой сюрприз ждет его в тот вечер. Ну так вот: жена, слегка захмелев, но очень даже очаровательно захмелев, потребовала, чтобы он немедленно познакомился с ее подругами.

– Они тебе понравятся, – уверяла она. – Михася просто чудо! Только парень ее нам не нравится. Молодая еще совсем, но по-настоящему симпатичная. И Юлька. Тридцатилетняя девочка после развода. Она приехала сюда восстановиться. А еще Марта. Ну же, давай, пойдем, познакомишься. Они наверняка все у озера.

* * *

И впрямь, все они стояли у озера и высматривали Конрада, который, по его уверениям, должен был появиться на лодке откуда-то из-за камышей. Стояли и прислушивались, нет ли плеска весел, но от воды доносился только один звук – плеск рыб, то и дело выскакивавших над поверхностью озера. Девушки не заметили Ядвигу, которая тихо подошла к ним.

– А это мой муж, Роман, – сказала Ядвига с гордостью, когда девушки наконец заметили их. Роман увидел Миську и побледнел.

Михалина пожала ему руку и пристально посмотрела в глаза. Через некоторое время она спросила:

– Мы вроде как уже где-то виделись, не так ли? – и лучезарно улыбнулась. – Тем не менее горячо приветствую. Так горячо, так жарко, как… в сауне, например.

* * *

– Ты чего такая злюка? – Юлия была явно недовольна Михалиной. Ядвига расцветает, а эта злится. – Ты чего это вздумала отыгрываться на ней? Ну не позвонил тебе твой Мишаня, что же теперь на всех бросаться?

– Ты хоть знаешь, кто это был? – спросила Михалина, нервно постукивая ногтями по бедру.

– Ну и кто?

– Тот самый тип из сауны, – почти выкрикнула Михалина.

Юлия вопросительно посмотрела на нее:

– Какой еще тип из сауны?

– Тот самый! – теперь уже громко крикнула Михалина. – Именно этот! Тот, что я тебе говорила, обрабатывал одну гражданочку, а я сидела. А потом он подкатил ко мне. Это был муж Ягоды!

– Да ладно! Шутишь!

– Ну да, была у меня охота шутить. А зачем? И над кем? Над Ягодой шутить? – не успокаивалась Михалина. – Тут надо подумать, что делать. Она сейчас в эйфории, потому что муж, видите ли, соизволил поужинать с ней при свечах, а мы ей бух – и всё вывалим.

Юлия задумалась.

Действительно, в том, чтобы рассказать ей все сейчас, смысла никакого. Ядвига была так счастлива. А они ей обломят это счастье. Жаль, что у такой женщины такой мужик. Тем более что, как рассказывала Ядвига, это с ним не впервые. Но действительно ли они должны были рассказывать ей так называемую правду? Почему так называемую? Потому что правда-то она правда, да толку с нее что?

– А может, не говорить ей? – спросила Юлия. – Может, нужно закрыть глаза и сделать вид, что ничего не видели? Замести сор под ковер, да подальше, и вести себя так, будто ничего не случилось?

– А ты бы хотела, чтобы так с тобой? – возмутилась Михалина. – Чтобы мужик изменял тебе, лапал другую, а потом ты отстирываешь запах чужих духов с его рубашки? И пусть в сауне у него даже рубашки не было, только вместо того, чтобы нашу Ягоду ублажить разок-другой, он какую-то сучку трахал! Очередную, отмеченную галочкой в списке подвигов!

– Миська!

– Ну что? Думаешь, Ягоде лучше не стало бы? Стало бы. Мишке всегда становится лучше, когда я ему сделаю хорошо.

– А тебе?

– Что мне?

– Тебе становится лучше после того, как он тебе делает хорошо?

– Моя дорогая, по части хорошо у нас – это я. И именно за этим приехала я сюда. Мне этого достаточно.

* * *

После массажа Юлия сидела и благоухала. На этот раз сеанс Оскара не закончился экстатическим взрывом, потому что она этого не хотела. Она попросила его, чтобы сегодня массаж был просто расслабляющим, и именно таким он и оказался. Очень даже расслабляющим.

Оскар возжег ароматическую лампу с каким-то неизвестным ей запахом.

– Неважно, что ты туда подсыпаешь, главное, что мне хорошо.

– Хорошо – это то, что могло бы быть, но ты не хочешь.

– Мм, – только и смогла она произнести, так расслабил ее этот массаж. Оскар был мастером высшей квалификации по части угождения дамским прихотям. Он нащупывал самые напряженные мышцы и плавными движениями массировал их. Под его прикосновением женщина узнавала о частях тела, которые раньше для нее как бы не существовали. Под его руками оживали каждая косточка, каждая жилка, каждый сантиметр тела – тот сантиметр, который ему позволяли освоить.

И она бы полностью расслабилась, если бы не была занята раздумьями, стоит ли посвящать Ядвигу в «подвиги» ее мужа. С одной стороны, еще одна в «картотеке трахнутых», возможно, не сделает погоды, но с другой – все-таки лучше не сыпать соль на раны. Да, лучше не говорить, решила она и направилась