Половое воспитание Августа Флана - Александр Минчин
Август представил, что должна чувствовать рука, касающаяся их, и не захотел дальше представлять. Кожа с легким загаром, красивые плечи, ниже которых из лифчика чуть не выскакивали две потрясающие груди, — все это разжигало в нем буйные желания и фантазию. Ее соблазнительная поза, великолепные бедра и выточенные руки звали, дразнили и обещали неземное, не давая оторвать от себя взгляда. У Августа захватывало дыхание и кружилось в голове, когда он рассматривал открытку и думал о том, какое удовольствие и радость эта богиня может дать мужчине.
По вечерам он доставал снимок из потаенного места, зажигал настольную лампу и долго-долго рассматривал полуобнаженную Брижит Бардо, не упуская ни малейшего штриха, ни малейшей детали. Ее изящные пальцы были поднесены к губам, она курила длинную сигарету. Август не мог поверить: женщина с сигаретой — это было неслыханно и немыслимо. Август не встречал курящих женщин, пока не переехал в Москву.
К Леночке вскоре он остыл совершенно и перестал ходить на свидания. Она никак не могла понять, почему. Ему начало все приедаться, все было одно и то же, все повторялось. Она вся была одна и та же.
В тринадцать лет Август решил, что он хочет стать актером и поступать в театральный институт. В городе было три театра: драматический, национальный и ТЮЗ. «Хлеба и зрелищ» — этот девиз старались претворять в каждом городе разворовываемой Империи.
Август пошел в ТЮЗ, так как там требовались юные актеры. Фамилия его была слишком известна в городе, и мальчика сразу приняли. Более того, в нем обнаружили природный дар и сразу дали две главные роли в новых спектаклях. Август с детства любил театр, сцену и все, что происходило на ней. Эта любовь останется в нем навсегда. Хотя мечтал он стать актером кино.
Август учился теперь во вторую смену и сразу после школы шел на репетиции в ТЮЗ. Отец, будучи большим поклонником театра, поощрял это увлечение.
Партнерша Августа Светка всегда помнила, что он прибегает дико голодный, и не забывала, как минимум через раз, приносить ему бутерброды, говоря, что делала для себя, а ей есть не хочется. Как-то раз за кулисами, ожидая окончания чужой сцены, он наткнулся на Светку, сидящую в каком-то царском кресле среди декораций.
— Августик, присядь, мой милый, ты устал, — произнесла она томно. — Я так ждала твоего возвращения с работы.
Она играла, Светка всегда играла. Вся жизнь в ТЮЗе была игрой. Сесть было негде, и она предложила ему сесть к ней на колени. Светка никогда ему внешне не нравилась, поэтому опасаться слухов или стесняться было нечего. Она положила ему руки на бедра. Не прошло и пяти минут, как ее губы оказались около его лица, а его губы обхватили ее губы. Скорее механически или непроизвольно.
— Еще, Август, еще, — шептала она, когда он отодвинулся от нее. Она начала увлеченно целовать его сама.
Он пытался уклониться, но она была настойчива.
«Зачем? — не понимал он, — я это делаю». Как будто боясь остановки и читая гамлетовский вопрос, она шептала:
— Представь, что мы репетируем сцену, представь, что это для спектакля.
Он оторвался от ее губ, но продолжал сидеть у нее на коленях. Она неплохо целовалась, и он даже удивился, где она этому научилась. Похоже, это была немудреная наука, но у Флана поцелуи в губы не совсем получались.
— Августочка, мы не закончили репетировать, — сказала она полушутливым тоном.
В этот момент раздался голос режиссера, Августа вызвали на сцену. Прожектора ослепили глаза после темноты, и он невольно прищурился.
Светка пыталась еще несколько раз остаться с ним наедине, «загнать его в угол», пока не поняла, что он этого не хочет. Чему была несказанно удивлена, так как трое взрослых актеров только и делали, что лезли к ней, чтобы позажимать или при каждом удобном случае пощупать, — она была достаточно сдобная для ее возраста, с большой грудью и сложившимися бедрами. Не говоря уже о заде.
Август давно уже слышал, что все мальчики этим занимаются. Во дворе ходили слухи, что кто-то делал это над журналом с обнаженной фигурой женщины, кто подглядывал за мамой или старшей сестрой в ванной, а кто влезал на холодильник от перевозбуждения и там кончал.
Три слова описывали в толковом словаре это действие: «онанизм», «мастурбация» и «рукоблудие». (И было еще одно слово — «малакия», которого никто не знал.) Все три означали одно и то же — «самоудовлетворение». По какой-то причине — то ли из-за количества грязных слухов, то ли из-за непристойности и порочности действия — Август дал себе слово никогда этим не заниматься. И он честно сдержал его… до начала девятого класса.
В сентябре Август шел в восьмой класс. Желания тела и девичьей плоти становилось все настойчивей, тревожней и невыносимей.
Самая близкая дружба у Августа была с сестрами Златой и Зариной. Вообще дружба с девочками у Августа была гораздо крепче и дольше, чем с мальчиками.
Их квартиры к тому же находились рядом, на одном этаже. Зарина — старшая сестра — училась в десятом классе. Она поражала Августа — худая, стройная, дикая — своей экзотической красотой. Златка была его ровесницей, соратником, конфидентом, заговорщиком и, после отъезда Зарины в столичный университетом, ближайшим другом. А пока — «боевой подругой». Они трепались в день как минимум два раза по телефону и три раза украдкой на лестнице.
Мать сестер, истая мусульманка, категорически запрещала дочкам любое общение с противоположным полом. Даже посредством взгляда. И не разрешала Августу совершенно показываться им на глаза в шортах. По поводу чего дочки дружно хохотали, копируя ее акцент, но делали вид, что слушаются. За ними стояло большое приданое, мать была из рода кавказских князей. Хотя, говорят, никаких кавказских князей не было.
А сестрички были свежи, хороши, необычны, модны, привлекательны, забавны и совсем не похожи на других кавказских девушек.
Впрочем, автор нарисует их восхитительные портреты чуть позже.
Глава 5
Лаура
