Проект 9:09 - Марк Х. Парсонс
Сложно было сказать почему, но фотография меня притягивала, и я решил посмотреть, что с ней можно сделать. Я обрезал ее так, чтобы Кеннеди оказалась слева (и смотрела за кадр, в сторону от компании), а ее друзья – справа. Она стояла всего в паре футов от них, но я уменьшил высоту снимка (почти до панорамного соотношения вертикали к горизонтали), и промежуток стал выглядеть значительным. В результате вместо групповой фотографии получились как бы поясные портреты – сразу два на одном листе: Кеннеди и ее друзья.
Я перевел снимок в монохром, но с легким голубоватым оттенком – добавил холодности вместо тепла. Затем задрал кривую контраста вверх так, чтобы появился шум, и выдвинул Кеннеди на первый план, слегка затушевав ее друзей. И напоследок увел края снимка в черноту: теперь люди словно стояли на границе тьмы.
Изучая полученный результат, я вдруг понял, что в Кеннеди скрывалось нечто, невидимое на первый взгляд. Конечно, и все видимое невооруженным глазом было весьма незаурядно, но… Ладно, я знаю, прозвучит странно, и тем не менее именно этот снимок почему-то заставил меня ощутить более глубокую связь с Кеннеди, а вовсе не те роскошные модельные фоточки для портфолио.
Даже вопреки объяснениям Олли.
Пришлось еще немного повозиться, чтобы придать изображению законченный вид. Не сказать, что я прыгал от счастья, но в итоге фотография мне понравилась. И я загрузил ее на сайт – прежде, чем успел передумать.
Глава 15
Фотография выдергивает мгновение из потока времени и изменяет жизнь, заставляя ее замереть.
Доротея Ланж
МИСС МОНТИНЕЛЛО РАСХАЖИВАЛА ПЕРЕД КЛАССОМ.
– Итак, подробные описания способны оживить мир перед глазами читателя, поэтому они так ценны. Все ли это понимают?
Нет.
Лично я видел нескольких мультяшных человечков, над каждым из которых висело облачко с фотографией: разные варианты одной и той же сцены, и все весьма подробные.
Я покачал головой:
– Но с описаниями порой бывает и так: чем меньше, тем лучше.
– В каком смысле?
Фотографии в облачках сменились на одинаковые мультяшные рисунки.
– Не важно, насколько подробно вы что-то описываете, у вас все равно не получится нарисовать картинку реалистичнее той, которая уже есть в уме читателя. – Я вспомнил о «Такос де Энсенада». – Можно растянуть описание конкретного ресторана на кучу страниц, но кто знает, увидят ли читатели то же, что было в голове автора. Если, конечно, не уснут на полдороге.
Раздалось хихиканье: большинство не разделяло пристрастия мисс Монтинелло к описаниям.
– А можно просто упомянуть, что события происходят в семейном мексиканском ресторанчике, – продолжал я, – и читатель сам додумает подробности, припомнив связанные с подобным местом образы, звуки и запахи. Скорее всего, в итоге получится живая картинка, с которой не сможет соперничать никакое авторское описание на сотню слов.
– Возможно, и так, – сказала мисс Монтинелло. – А возможно, это всего лишь оправдание для ленивого автора. – Она оглядела класс. – Я обратила внимание, что некоторым из последних сочинений недоставало описаний.
Она делала вид, будто обращается ко всем, но я понял, что замечание предназначалось лично мне. Я покосился на АК-47, надеясь на поддержку. В конце концов, мы очень неплохо пообщались вчера вечером. Она заметила мой взгляд, отвернулась, но потом все же подняла руку.
Ну давай же!
– Мисс Кнудсен?
– Я согласна с вами, – обратилась она к мисс Монтинелло.
Чего-чего?!
– Это лень, – продолжила она. – Ведь так автор оставляет сцену и персонажа на милость предубеждений читателя.
Да что ж такое!
– В каком смысле? – уточнила мисс Монтинелло.
– У читателя могут быть шаблонные вкусы.
– То есть?
– То есть, допустим, автор не стал прикладывать усилий и описывать интересного, уникального в своем роде женского персонажа, а просто указал: «Она была очень красивой девушкой». А читатель – типичный белый гетеросексуальный парень – тут же представил себе банальную блондинку с большущими глазами и буферами – этакую бестолковую барышню Барби.
Мисс Монтинелло помолчала и медленно кивнула.
– Понятно. Вы очень четко выразили свою мысль. – Она сохраняла невозмутимое выражение лица, но я мог поклясться, что заметил намек на улыбку. И это меня ничуть не позабавило. – И я добавлю вам баллы за аллитерацию.
Вот же черт!
В столовой я постарался незаметно оценить диспозицию: кто где сидит. Быстрого взгляда хватило, чтобы я направился к своему обычному месту, а не к девчонкам. Ее Величество Кеннеди устраивала прием для модниц-почитательниц, а через столик от нее сидела АК-47. Я бы ни за что на свете и близко к ним не подошел. Судя по всему, одна из них меня ненавидит, а другая – готова придушить. Только не совсем уверен, кто именно из них одна, а кто – другая.
Я взял себе еды и уселся рядом с Сетом, в конце столика неудачников.
– Эй, да это ж наш герой дня! Говорят, ты подкатил к Кеннеди на вечеринке, а она послала тебя на три буквы, – тут же обратился ко мне Бил Уилсон.
Райли и Тристан угодливо засмеялись.
– Ага, а еще говорят, будто ты гений. Не стоит верить всему, что болтают.
– Так и чего ж ты сидишь тут с нами, а не с ними? – Он кивнул в сторону столика девчонок на семерочку и выше.
Бил из тех, у кого напрочь отсутствует воображение, и он будет доставать тебя до тех пор, пока не получит какой-то ответ.
– Дай-ка подумать… У меня есть еда. Мне нужно место, где можно пообедать. Сет мне нравится, и возможность сидеть рядом с ним и разговаривать стоит того, чтобы терпеть ваше присутствие. И все это не имеет никакого отношения к моим теоретическим любовным похождениям.
– То есть она тебя не послала?
– Скорее всего, таки послала. Но не потому, что я на нее запал.
– А что тогда?
– Это сложная история, включающая объект интеллектуальной собственности и отсутствие компенсации за работу.
Я впервые в жизни увидел, как гримаса искажает лицо – раньше о таком только в книжках читал.
– Чего ты сейчас сказал?
– Я сказал, что это сложная история. Давай не будем вдаваться в подробности.
Бил посмотрел на меня как на идиота:
– Короче, ты не считаешь эту куколку привлекательной.
– О, она определенно привлекательная. Если ты имеешь в виду внешность.
– А что тут еще можно иметь в виду? – Напряжение в мозгах Била усилилось, это четко отразилось на лице.
– Послал бы ты его уже на три буквы, – прошептал мне Сет.
– Так прикольнее.
В этот момент Олли прошла через столовую и устроилась за столиком девчонок на семерочку и выше, подальше от Кеннеди и поближе к АК-47. Парни повернули головы и проводили ее взглядами. Ну еще бы!
– Знаю я другую «определенно привлекательную» куколку, – передразнил меня Райли.
– А как насчет нее? – поинтересовался Бил. – Если и эта малышка не в твоем вкусе, то ты точно больной на всю голову.
Тристан и Райли заржали в голос. Да кто бы сомневался!
Сет напрягся, что было глупо: Бил весил килограммов на двадцать больше. Я положил руку на плечо Сета, надавил и тихо сказал ему:
– Не влезай, я сам, – а потом ответил Билу: – Нет. Она не в моем вкусе, – и прежде, чем он успел открыть рот, добавил: – Не знаю, как там заведено в твоей семье, братишка, но в моей подкатывать к родственникам не принято.
Бил на секунду завис.
– Что ты хочешь сказать? Эта крошка – твоя сестра?
– Поздравляю, гений! Ты решил задачу.
К своей следующей мысли он пришел всего за полсекунды.
– Крутяк! Тогда ты можешь, ну это, нас познакомить и…
Я поднял руку, останавливая его:
– Даже не думай. Ни за что.
– Ну и пошел ты! Обойдусь без помощи какого-то придурка. Сам могу сделать что захочу. И если захочу заполучить эту няшку, то так и будет.
Я снова надавил на плечо Сета. На этот раз сильнее. И опять махнул другой рукой в сторону противной морды Била.
– А ты знаешь, что в некоторых культурах распространение слухов о чужой девушке карается смертной казнью?
– Ты о чем? Да я про нее и слова не сказал! – Бил ткнул пальцем в направлении Олли.
– Про нее не сказал, ну так и я не про нее говорил, – оставалось покачать головой. – Я имел в виду одно твое замечание – сделанное при четырех свидетелях, а также всех, кто находился в зоне слышимости, – мол, ты «как-то раз попробовал» Кеннеди Брукс. Мне прекрасно известно, что это вранье.
Я дал ему время переварить услышанное и продолжил
