Привет, красавица - Энн Наполитано
Теперь Уильям обитал с беременной женой и свояченицей, виноватой мышкой пробиравшейся в его квартиру. Он больше не расслаблялся на кушетке, ставшей кроватью Сильвии. За едой Уильям штудировал учебники и конспекты, стараясь запомнить движущие силы того или иного периода американской истории. Иногда, проснувшись ночью и не обнаружив рядом жены, он отправлялся на поиски и находил ее спящей в обнимку с Сильвией. Глядя на сестер, Уильям чувствовал странную одинокость. Они смотрелись по-настоящему близкими людьми, и Уильям, возвращаясь в пустую кровать, думал о том, что, наверное, здесь посторонний он, а не его свояченица.
После ланча в спортзале Уильям вернулся в библиотеку и стал читать о панике 1893 года[18]. В самом начале занятий в аспирантуре его научный руководитель, профессор с испытующим взглядом, с неизменным галстуком-бабочкой, ни секунды не сидевший на месте из-за переполнявших его эмоций, спросил, что Уильяму воистину по сердцу в избранном им историческом отрезке. Услышав вопрос, Уильям почувствовал, как все его внутренности словно окаменели. Он помертвел, ибо ему не приходило в голову, что от него ожидают любви к предмету изучения. Наконец он что-то промямлил о великих переменах между 1890-м и 1969-м — «позолоченный век», две мировые войны, движение за гражданские права, — но было поздно. В глазах профессора промелькнуло смятение, он явно был ошеломлен тем, что молодой человек напрочь лишен страсти к истории.
Часто Уильям, уже покончив с обедом, задерживался в спортзале. Его ждали главы, которые надо было прочесть к вечерним занятиям, но он оттягивал возвращение в библиотеку. Однажды на площадке появился массажист Араш и, заметив Уильяма, подсел к нему.
— Как твое колено? — спросил он.
— Прекрасно. — Уильям всегда так отвечал на вопрос о его самочувствии и считал, что не лукавит, ибо колено все же сгибалось, позволяя передвигаться. Болело оно постоянно, сильнее всего ночью, но мужчине не пристало признаваться в своих болячках. Да и кому какое дело? Здоровая нога ему теперь без нужды. Преподавать можно и сидя. Физическая форма уже почти не имеет значения.
Араш внимательно посмотрел на него:
— Говорят, ты поступил в аспирантуру? Молодец, поздравляю.
— Откуда вы знаете? — опешил Уильям.
Массажист усмехнулся:
— Мы приглядываем за своими ребятами. А ты в моем списке травмированных. Мы, знаешь ли, не бессердечны и отслеживаем перемены в жизни всех наших игроков. Иначе как послать им открытку по случаю знаменательного события?
Уильям задумался. Столь неожиданное внимание напомнило ему о Чарли. Похороны тестя стали первыми в его жизни. На панихиде все говорили о душевной щедрости Чарли к соседям и сослуживцам. Подвыпившая троица рассказала, как он помог умилостивить злого домохозяина. Уильяма подмывало встать и рассказать, что Чарли был отличным водителем, только скрывал свою умелость, хотя, может, его жену и дочерей это просто не интересовало. Хотелось спросить: сколько еще всего прочего он предпочитал держать в тайне от нас? Ничего этого Уильям не сказал, лишь смотрел, как час за часом все больше каменеет Роза, а на лице его красавицы-жены все отчетливей проступают испуг и горе.
После того как покойного предали земле, Джулия решила навестить Цецилию с малышкой, которую тотчас всучили Уильяму. Он еще никогда не держал на руках младенца, но сестры беззаботно болтали, словно были в нем абсолютно уверены. Девочка на него посмотрела и сморщилась, явно готовясь заплакать. Невероятная малышка была завернута в одеяло, скрывавшее ее ручки-ножки. Она показалась очень горячей. Может, у нее температура? Или ей жарко в одеяле? Уильям сел на стул, чтоб малышке было не так высоко падать, если вдруг он ее уронит, а потом вообще сполз на пол. Сестры засмеялись, но смотрели ласково и сами уселись рядом с Уильямом, словно в одобрение его правильных действий.
— Прекрасное завершение атаки, — сказал Араш, глядя на площадку. — Я про того новичка, тяжелого форварда. Отличная замена Кенту. Он хорошо начинает.
— А кто вместо меня?
Араш пошарил взглядом по паркету.
— Вон тот новенький неплох в подборах. Всех расталкивает, но не так умен, как ты. — Массажист покивал, будто подтверждая собственную оценку. — Ты читал «Перерывы в игре»?[19]
— Что это?
— Книга про умных парней вроде тебя, которые мыслят в игре. Они прокручивают в голове варианты, точно киноленту, и выбирают наилучшую позицию. Великие баскетболисты всегда играют, как в шахматы. Почитай, рекомендую.
Уильям постарался впитать каждое слово, зная, что потом еще не раз мысленно воспроизведет этот разговор, которого так давно ждал. Казалось, нынешняя жизнь его состоит из маленьких огорчений и неудач, а ему по-прежнему хотелось быть членом команды, баскетболистом с хорошим видением игры. Нахлынуло воспоминание: он, десятилетний, стоит на баскетбольном пятачке в парке, ребята, позвавшие его играть, разбежались, им пора обедать, и маленький Уильям безмолвно заклинает их: Возвращайтесь!
Наступил декабрь. Джулия и Уильям, дождавшись ухода своей квартирантки, в очередной раз затеяли уже давний спор.
— Нам нужно переехать в другую квартиру, пока я не стала огромной, — сказала Джулия. Ввиду скорого прибавления семейства они имели право на жилье с двумя спальнями. — Я хочу, чтобы все было готово. Нам нужно место для кроватки и пеленального стола. В следующем месяце ты опять начнешь преподавать, а значит, надо использовать маленькое окно в твоей занятости. Что ты так смотришь?
— Как — так? — Уильям постарался сделать бесстрастное лицо.
— Словно ты ошеломлен. Ты понимаешь, что в апреле у нас будет ребенок?
— Конечно, понимаю. Я просто считаю, что нам и здесь хорошо. Тебе же всегда нравилась эта квартира. Давай останемся тут до конца учебного года, а летом переедем.
Джулия раздраженно округлила глаза.
— Теперь с нами Сильвия, здесь стало тесно, а так она будет спать в детской. Я удивляюсь, почему ты споришь со мной.
Уильям не смог бы объяснить, отчего всеми силами старается оттянуть переезд. Жена не поймет. Про себя он думал: «Если не переезжать, то и ребенок не родится, поскольку для него не будет пространства». Новое жилье, расположенное в соседнем здании, не сулило особых перемен в быту, но из-за смерти тестя, растущего живота жены и оккупации кушетки свояченицей вся жизнь казалась ненадежной. Уильям хотел просыпаться в нынешней спальне и, позавтракав двумя тостами с клубничным джемом, отправляться в библиотеку, дабы сидеть в своем любимом закутке за столом, на котором книги разложены строго в установленном порядке. Он хотел проводить обеденный перерыв в спортзале (иногда с Арашем) и вспоминать, каково это — мчаться по площадке, ведя мяч, а после вечерних занятий возвращаться
