На вилле - Сомерсет Уильям Моэм
– Ты хочешь сказать, что готова стать женой губернатора Бенгалии, но не вышедшего на пенсию государственного чиновника.
– Пожалуй, что да.
– В таком случае обсуждать нам больше нечего.
– Действительно, особого смысла в этом я не нахожу.
Вновь он замолчал. Замкнулся в себе, на лице не отражалось никаких эмоций. Мэри прекрасно понимала, что он чувствует себя униженным, что окончательно разочаровался в ней, но при этом не сомневалась, что он испытывает безмерное облегчение. Но, само собой, этого он ей показывать не собирался. Наконец Эдгар поднялся.
– Судя по всему, мне нет нужды задерживаться во Флоренции. Если, конечно, ты не хочешь, чтобы я задержался, на случай, что возникнут осложнения… из-за человека, который застрелился.
– Нет-нет, думаю, в этом нет никакой необходимости.
– В таком случае завтра я возвращаюсь в Лондон. Возможно, мне лучше попрощаться с тобой прямо сейчас.
– До свидания, Эдгар. И прости меня.
– Мне не за что тебя прощать.
Он взял ее руку, поцеловал, а потом с достоинством, в котором не было ничего нелепого, медленно зашагал по зеленой полоске лужайки и через мгновение скрылся за зеленой изгородью. Она услышала, как отъехал его автомобиль.
Глава 9
Разговор утомил Мэри. Две последние ночи она спала только с таблетками и теперь, убаюканная сладким летним воздухом и приятно-монотонным стрекотом цикад, единственным звуком, который нарушал тишину, заснула. Через час проснулась, бодрой и отдохнувшей. Прошлась по старому саду, решила посидеть на террасе, в какой уж раз полюбоваться видом прекрасного города в свете уходящего дня. Но когда проходила через дом, к ней подошел Сиро, дворецкий.
– Звонит синьор Роландо, синьора.
– Попросите его оставить сообщение.
– Он хочет поговорить с вами, синьора.
Мэри легонько пожала плечами. Особого желания говорить с Роули она не испытывала, но подумала, что он, возможно, хочет ей что-то сообщить. В голове тут же мелькнула мысль о теле бедного мальчика, которое лежало сейчас на склоне холма. Она направилась к телефону.
– У тебя в доме есть лед? – спросил Роули.
– Ты заставил меня подходить к телефону ради этого вопроса? – холодно ответила она.
– Не только. Еще я хотел спросить, есть ли у тебя джин и вермут.
– Что-нибудь еще?
– Да. Хотел узнать, угостишь ли ты меня коктейлем, если я возьму такси и приеду.
– У меня полно дел.
– Отлично. Я приеду и помогу тебе.
Вновь пожав плечами, уже более раздраженно, Мэри велела Сиро принести все необходимое для коктейля и прошла на террасу. Ей уже не терпелось уехать из Флоренции. Теперь она ненавидела этот город, но не хотела, чтобы ее отъезд вызвал пересуды. Она подумала, что приезд Роули будет ей только на руку: она спросит у него совета. Абсурдно, конечно, но получалось, что положиться ей абсолютно не на кого, за исключением этого, по всеобщему мнению, ненадежного человека.
Он приехал через пятнадцать минут, полная противоположность Эдгару. Последний, с его ростом и осанкой, выглядел таким важным. К врожденному умению держаться с достоинством добавлялась уверенность человека, который за много лет привык командовать людьми. Увидев его в толпе, у вас поневоле возник бы вопрос, а кто этот человек со столь решительным лицом и властными манерами. На Роули же, невысокого росточка, приземистом, даже дорогая одежда смотрелась как рабочий комбинезон. Шагал он неуклюже, обычно держа руки в карманах, но чувствовались в нем дерзость, жизнерадостность и беззаботность, и вот это (Мэри не могла этого не признать), конечно же, не могло не привлекать. Улыбающийся рот, добродушная насмешка в серых глазах говорили о том, что этого человека нельзя принимать всерьез, но поладить с ним очень даже просто. Внезапно Мэри поняла, почему ей с ним так легко, несмотря на все его недостатки (даже без учета огромной услуги, которую он ей оказал). С Роули человек мог быть самим собой. Полностью отпадала необходимость притворяться, и потому, что его острый глаз тут же распознал бы притворство, и потому, что он сам никогда не притворялся.
Роули смешал себе коктейль, выпил одним глотком, устроился в кресле. Лукаво посмотрел на нее.
– Что ж, дорогая, строитель империи тебя отверг.
– Откуда ты знаешь? – быстро спросила она.
– Сложил два и два. Вернувшись в отель, он осведомился насчет поездов, а когда узнал, что успевает на вечерний экспресс Рим – Париж, заказал автомобиль до Пизы. Я предположил, что без полного разрыва он не стал бы так торопиться. Я говорил тебе, что это глупо, делиться с ним своими секретами. Ты же не могла ожидать, что такой человек, как он, проглотит твою историю.
Не имело смысла обставлять разрыв с Эдгаром как трагедию, раз уж Роули воспринимал случившееся столь легкомысленно. Мэри улыбнулась.
– Он вел себя достойно.
– Естественно. Я уверен, что он вел себя, как истинный дворянин.
– Он и есть истинный дворянин.
– В отличие от меня. Я дворянин по рождению, но не по натуре.
– Мне ты мог бы этого и не говорить, Роули.
– Так ты не страдаешь?
– Я? Нет. Я не прошу тебя мне поверить, но правда такова – после того, как мы все обговорили, я пришла к выводу, что не стала бы его женой ни за какие коврижки.
– И это правильно. Я не хотел ничего говорить, потому что ты очень уж настроилась выйти за него, но ты умерла бы от скуки. Я знаю женщин. Ты – не из тех, которые выходят замуж за строителей империи.
– Он – великий человек, Роули.
– Знаю. Он – великий человек, играющий роль великого человека. И это самое удивительное, что в нем есть. Прямо-таки Чарли Чаплин, играющий Чарли Чаплина.
– Я хочу уехать отсюда, Роули.
– Не вижу причины, по которой ты не можешь уехать. Перемена обстановки пойдет тебе на пользу.
– Ты сделал мне столько хорошего. Мне будет недоставать тебя.
– Но я думаю, что в будущем мы будем видеться очень часто.
– С чего ты так решил?
– Потому что, насколько я себе представляю, у тебя нет иного выхода, кроме как выйти за меня.
Она выпрямилась, уставилась на него.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Разумеется, за последние дни много чего случилось и, возможно, этот эпизод ускользнул из твоей памяти, но одной ночью я предложил тебе руку и сердце. Ты же не думаешь, что я принял твой ответ как окончательный. Пока каждая женщина, которую я просил стать моей женой, ею становилась, знаешь ли.
– Я думала, ты пошутил. И ты просто не можешь вновь сделать мне предложение.
Он откинулся на спинку кресла,
