На вилле - Сомерсет Уильям Моэм
– Я хочу вести честную игру, – продолжил он. – Правительство доверяло мне, и я никогда никого не подводил. Предложенная мне должность такова, что ни на мне, ни на моей жене не должно быть ни пятнышка. Наше положение в Индии теперь во многом зависит от престижа руководителей. Если события примут нежелательный оборот, мне придется с позором выйти в отставку. Спорить тут не о чем, Мэри. Я могу делать только то, что считаю правильным.
Тон его заметно изменился, голос стал суровым, под стать строгому лицу. Теперь Мэри видела человека, которого вся Индия знала не только за административные способности, но и за безжалостную решительность. Наблюдая за малейшими изменениями выражения его лица, пристально следя за блеском глаз, она пыталась докопаться до самых сокровенных мыслей Эдгара. Она прекрасно понимала, как потрясло его ее признание. Он не мог сочувствовать такому возмутительному, такому шокирующему поведению. Она уничтожила его веру в нее, он более не мог относиться к ней как прежде. Но такой человек не брал назад данного им слова. И когда, по собственной воле, она сказала ему, что не считает его связанным какими-то обязательствами, ему не оставалось ничего другого, как ответить на ее честность щедростью; он соглашался пожертвовать карьерой и шансом остаться в истории ради женитьбы на ней; и у нее сложилось впечатление, что такая перспектива радовала его. Не потому, что в силу своей любви он мог пойти на любую жертву. По той причине, что жертва эта возносила на новую высоту его гордость собой. Она знала его достаточно хорошо, чтобы понимать, что он никогда не упрекнет ее, не скажет, что ради нее пожертвовал столь многим, но для Мэри не составляло тайны и другое: с его энергией, страстью к работе и честолюбием в душе он постоянно будет сожалеть об упущенных возможностях. Он ее любил и испытал бы жестокое разочарование, если б не смог на ней жениться, но у Мэри все больше крепла уверенность в том, что он, пусть и с неохотой, отказался бы от нее, если бы нашелся способ сделать это без потери самоуважения. Он был рабом собственной честности.
Мэри опустила глаза, чтобы он не заметил их веселого блеска. Странно, наверное, но ситуация показалась ей достаточно комичной. Ибо теперь она со всей определенностью знала, что ни при каких обстоятельствах не выйдет за него, даже если бы то, чего он опасался, никогда бы не случилось, даже если бы уже завтра он стал генерал-губернатором Индии. Она очень хорошо относилась к нему, питала искреннюю благодарность за то, что он так душевно отнесся к ее проступку, и ей совершенно не хотелось причинять ему боль. Но она понимала, что должна действовать с предельной осторожностью. Один неверный шаг, и он проявит упрямство, а он вполне мог отмести ее возражения и заставить выйти за него замуж чуть ли не силой. Что ж, в самом худшем из вариантов она соглашалась на то, чтобы пожертвовать остатками того хорошего, что он находил в ней. Неприятно, конечно, но необходимо; если она упадет в его глазах, окончательный разрыв дастся ему легче.
Со вздохом она подумала о Роули; насколько проще иметь дело с беспринципным прохвостом! Какими бы ни были его недостатки, он не боялся правды. Мэри собралась с духом.
– Эдгар, дорогой, я буду очень сожалеть о том, что загубила такую выдающуюся карьеру, как у тебя.
– Я надеюсь, что ты никогда не будешь думать об этом. Обещаю тебе, выйдя в отставку, я напрочь забуду о службе и карьере.
– Но мы должны думать не только о себе. Ты – человек, который больше всего подходит для этой конкретной работы. Ты нужен. Твой долг – выполнить ее, пусть и в ущерб личным чувствам.
– Знаешь ли, я не настолько тщеславен, чтобы считать себя незаменимым.
– Я восхищаюсь тобой, Эдгар. И мне претит сама мысль о том, что ты покинешь свой пост, на который тебя направила страна. Это будет воспринято как слабость.
Он дернулся, и Мэри почувствовала, что зацепила его.
– Ничего другого не остается. В сложившихся обстоятельствах соглашаться на эту должность будет совсем уж бесчестно.
– Но можно пойти другим путем. В конце концов, ты же не обязан жениться на мне.
Он бросил на нее столь короткий взгляд, что значение его она не успела понять. Он, разумеется, знал, и взгляд этот означал следующее: «Боже ты мой, если бы я мог сорваться с крючка, неужели не сорвался бы?» Но он прекрасно владел мимикой своего лица, и, когда отвечал, губы его улыбались, а глаза светились нежностью.
– Но я хочу жениться на тебе. Это самое большое мое желание.
Что ж, ей не оставалось ничего другого, как идти на крайние меры.
– Эдгар, дорогой, ты знаешь, что я питаю к тебе самые теплые чувства. Я у тебя в неоплатном долгу; ты – самый лучший мой друг. Я знаю, какой ты хороший, добрый, честный и верный; но я тебя не люблю.
– Разумеется, я понимаю, что гораздо старше тебя. Понимаю, что ты не можешь любить меня так же, как любила бы мужчину своего возраста. Я надеялся, что преимущества, которые я мог тебе предложить, каким-то образом все это компенсируют. Мне очень жаль, что теперь я могу предложить тебе гораздо меньше и, возможно, этого не хватит, чтобы услышать нужный мне ответ.
Боже, как он усложнял ей жизнь! Почему не мог просто сказать, что она – потаскуха, и он скорее увидел бы ее в аду, чем женился на ней. Что ж, вот он, котел с кипящим маслом; и не остается ничего другого, кроме как закрыть глаза и прыгнуть в него.
– Я хочу быть с тобой совершенно откровенной, Эдгар. Став губернатором Бенгалии, тебе пришлось бы много работать, и у меня появилась бы масса обязанностей. В конце концов, ничто человеческое мне не чуждо, и благодаря тебе я поднялась бы на завораживающую высоту. В такой ситуации хватило бы и того, что ты мне нравишься. У нас было бы столько общих интересов, что отсутствие любви не имело бы ровно никакого значения. – Вот она и подошла к самому трудному. – Но если мы собираемся вести спокойную жизнь на Ривьере, где с утра до вечера нет никаких дел… думаю, у нас бы все получилось только в одном случае – если бы я любила тебя так же сильно, как ты любишь меня.
– Я не настаиваю на Ривьере. Можем поехать туда, где тебе нравится.
– А в чем разница?
Он
