Симпатия - Родриго Бланко Кальдерон
— Ну как вам? — поинтересовался Пако.
— Я не понимаю. Это ремень?
— Даю подсказку: не ремень, а ошейник.
— А, теперь понял.
— Да, — сказал Пако и начал сильнее раскачиваться в кресле, — но не обычный ошейник. Это ошейник Невадо.
Улисесу пришлось довольно долго соображать, о ком речь, но потом его осенило:
— Пса Боливара?
— Ага. — Пако все так же сильно раскачивался и улыбался.
Улисес уставился на широкую улыбку — так могло бы улыбаться дерево сейба, — то приближавшуюся, то отдалявшуюся в такт движениям кресла. Кресла, словно сделанного из костей самого дона Пако. Взглянул на круглые окна. «Мы в открытом море, — пришло ему в голову. — Это единственный способ водрузить корабль-дом на вершину горы».
Кресло раскачивалось и скрипело.
«Он меня гипнотизирует, — подумал Улисес. — Нужно что-то сказать. Скажи что-нибудь, веди себя естественно, и тогда сможешь вернуться».
— Так, значит, это не легенда? — выдавил он наконец.
Кресло остановилось.
— Конечно, не легенда. С другой стороны, смотря что мой брат вам поведал. Факундито был тот еще жук. Любил всякие тайны. На пустом месте их выдумывал. Фактов тоже не придерживался, как бы одним боком истории рассказывал.
— Охотно верю, но он мне мало что рассказал.
Пако улыбнулся:
— Такой уж он, Факундито. Кто его знает? Может, старался вас защитить.
— Защитить? От чего?
— Не знаю. В последний раз, когда мы с ним говорили, он сказал, дела в доме идут не очень.
— Так и сказал?
— Да.
— А что именно «не очень» — не пояснил?
— Нет. Но говорю же, он был жучара. Может, наплел небылиц.
— А зачем тогда он попросил вас передать мне ошейник?
— Попросить он не успел. Но я его знаю. Он вас очень уважал — это мне точно известно.
— Ну не думаете же вы, Пако, что это и вправду ошейник Невадо.
— Это вправду ошейник Невадо. Там даже пятно крови сохранилось.
Улисес покрутил ошейник и на изнанке, у среза, обнаружил темное пятно.
— Это может быть от чего угодно.
— Могло бы, но нет. Это кровь. Правда, неизвестно чья. То, что у вас в руках, — возможно, единственный образец крови Симона Боливара, Освободителя. — Пако снова начал яростно раскачиваться. Потом зевнул и закрыл глаза.
— В каком смысле — крови Освободителя, дон Пако?
Не открывая глаз, Пако проговорил:
— Долгая история. Я отдохну чуток.
Он мерно двигался, легонько толкая качалку ногами в шлепанцах, едва достававшими до пола. Огромными, как заметил Улисес, ногами с кривыми пальцами и длинными ногтями, будто сделанными из слоновой кости.
26
К концу недели, которая началась со смерти Сеговии, Улисес и Надин переехали в «Аргонавты». Купили матрас, комплект постельного белья, комплект полотенец и заняли комнату, в которую нужно было подниматься по отдельной лестнице с третьего этажа. В потолке был люк, ведущий прямиком на крышу.
— Наша мансарда, — сказал Улисес.
Там им никто не мешал, и не приходилось каждое утро тащиться через весь город. У сеньоры Кармен всегда был приготовлен обед и сварен кофе. У Улисеса стало больше свободного времени для помощи Хесусу и Мариеле. Ну а Надин устроила в саду собственное царство.
В пленительных книгах Элизабет фон Арним и прилежных переводах сеньоры Альтаграсии она отыскивала детали, постепенно выведшие ее на путь настоящего открытия: из пометок к тексту, которые представляли собой диалог с Элизабет, пересыпанный грамматическими и лексическими уточнениями, из слишком вольного перевода некоторых пассажей, из всех этих мелочей, рисующих нам неуловимую тень переводчика, Надин потихоньку вычленяла своего рода мемуары сеньоры Альтаграсии.
Улисес тем временем старался ускорить работы, чтобы успеть запустить фонд. Это представлялось вполне возможным, учитывая уже имевшийся прогресс. В двух больших помещениях на первом этаже установили временные вольеры. Вся основная мебель для клиники тоже была на месте. Заказали и одобрили логотип «Симпатии к собакам». Наняли журналистку для освещения нового фонда в прессе и социальных сетях. Создатель логотипа рекомендовал веб-дизайнера, чтобы к нужной дате у фонда был достойный сайт. Мариела проводила несметное количество собеседований с ветеринарами. А тот факт, что Улисес с Надин переехали в «Аргонавты», явно положительно сказывался на эффективности команды, хотя времени прошло совсем немного. Единственным нерешенным вопросом, волновавшим больше всего Хесуса, оставалась покупка медицинского оборудования, лекарств и корма.
— Без этого мы не можем начать. А осталось шесть недель. Даже уже пять, — сказал Хесус.
— Позвоню Апонте, — ответил Улисес.
Как он мог забыть? Это все дом виноват. Бродя по дому, Улисес отвлекался. Стоило ему подумать, что теперь-то уж он точно знает все уголки, как невесть откуда появлялась новая комната, коридор или чердак. Иногда целый флигель возникал не справа, как ему помнилось, а слева. Как будто по ночам — а иногда и днем — дом сам перестраивался, следуя никому не ведомой логике.
Улисес, к примеру, так и не нашел тайник, из которого в свое время появился Сеговия. Он прощупал пол библиотеки и потолок комнаты безопасности — так Сеговия называл закуток между кухней и кладовкой, в котором были установлены мониторы камер, находившийся точно под библиотекой, — но Все без толку. Архитектура исключала всякую возможность существования темного прохода между двумя помещениями, куда Сеговия или любой другой человек мог бы тайно проникнуть. Коробка, внутри которой хранилась шкатулка из-под сигар, внутри которой, в свою очередь, хранился ошейник, возможно принадлежавший Невадо и испачканный божественной кровью самого Боливара, так и стояла на столе в гостиной в квартире Улисеса. И все же он не мог найти тайник. И не понимал, почему Сеговия решил оставить ему — чуть ли не в наследство — коробку и шкатулку.
Однако жизнь в «Аргонавтах» оказалась такой приятной, что тайна братьев Сеговия отошла на второй план за нелепостью. Как, допустим, Факун-до заключил, основываясь на одном лишь визите нанятого Паулиной пьяного психиатра, что над домом нависла угроза? Может, он просто предчувствовал собственную смерть, думал Улисес.
Он пошел на кухню и сделал себе чашку чая. Было три часа дня. Сеньора Кармен отдыхала у себя. Дожидаясь, пока чай остынет, Улисес смотрел в окно. Надин сидела в саду и вчитывалась в свою единственную нескончаемую книгу. Улисес отпил пару глотков и набрал номер Апонте. С телефоном прошел в комнату безопасности.
Апонте не ответил. Улисес стоял точно под тем местом, где этажом выше, в библиотеке, стояло кресло с регулирующейся спинкой. По идее тайник Сеговии должен был находиться в соседней комнатке, но там была даже не комнатка, а шкаф-кладовка для продуктов.
Зазвонил телефон.
— Привет, Апонте. Как дела?
— Лучше всех, как
