Птичий отель - Джойс Мэйнард
Мне казалось чистым безумием, что, не имея в доме никаких других постояльцев, кроме меня, Лейла продолжала держать возле себя четырех помощников, которые, как и прежде, убирались в незаселенных комнатах и готовили замечательную еду только для нас двоих. Впрочем, я с самого начала понимала, что Лейла не из тех, кто станет заморачиваться сведением дебета с кредитом. Просто меньше всего на свете ей хотелось подводить людей, настолько ей преданных.
В доме Лейлы со мной начали происходить чудесные метаморфозы. Да, горе въелось в меня очень глубоко, но тем не менее я чувствовала, как постепенно оживаю. Мое одеревеневшее тело стало откликаться на солнце, ласкающее кожу, на хорошую еду или даже такие простые вещи, как запах свежевыжатого сока, стакан которого каждое утро ставила передо мной Мирабель. А к вечеру, глядя, как солнце садится за вулкан, я ждала, когда девушка принесет мне свой волшебный эликсир. После чего подавался восхитительный ужин.
Во время наших вечерних трапез Лейла рассказывала много разных историй о постояльцах, побывавших в «Йороне» на протяжении многих десятилетий. Не знаю почему, но ей было важно передать все свои наблюдения и, что самое главное, – знания.
– А однажды… – говорила она, когда мы собирались отведать тамале[90], а может быть, гватемальское рагу[91] или рыбу с приправами из трав, о которых прежде я и слыхом не слыхивала, – и начинала очередной рассказ.
– Приезжие иностранцы зачастую пытаются нажиться на местной культуре, – говорила мне Лейла. – Иногда у них это очень даже ловко получается, правда, в их интерпретации пропадает вся первозданная красота.
В один из таких вечеров Лейла поведала о женщине, назвавшейся Ариадной. Она приехала сюда изучать местный текстиль. Заселившись в одну из комнат «Йороны», она сразу же отправилась в деревню на поиски какой-нибудь особенной вышивки. Увидев на местной женщине очень красивую тунику уипиль, она сразу же купила ее, буквально заставила ее снять. Для Ариадны это были совсем маленькие деньги, но для местных – целое состояние. Ариадна обещала женщинам вернуться следующей осенью с тканями и нитями для вышивки. Говорила, что оборудует тут мастерскую и будет платить рукодельницам хорошие деньги.
В Нью-Йорк Ариадна уехала с целым чемоданом туник, создала собственную линейку женской одежды и здорово на этом обогатилась. Уже зимой в Vogue вышел шестистраничный материал про ее наряды с традиционной вышивкой, в которых позировали тощие холеные модели с капризно надутыми губками. Журнал дошел и до женщин из Эсперансы. Рассматривая фотографии с имитацией собственных вышивок, они смеялись и радостно галдели, рассчитывая, что еще много чего продадут Ариадне. Но на следующий год та увлеклась совсем другой идеей.
Во время нашего разговора на патио вышла Мирабель в собственноручно расшитой уипиль и этнической юбке. Двигаясь словно в танце, она убрала тарелки, подлила вина в бокалы, затем принесла апельсиновый пирог и так же тихо исчезла. Элмер, следивший за костром, зачарованно замер, не сводя с девушки глаз. Он так на нее смотрел… Я и через сто лет не забуду этот взгляд.
Преисполненный любви.
17. Ищущие
Наши вечерние разговоры с Лейлой не прекращались ни на день. Сидя во главе стола, она все рассказывала и рассказывала о своей жизни в «Йороне». И делала она это не просто ради развлечения. Чувствовалась какая-то настоятельная необходимость поделиться историями. Словно ей было важно, чтобы кто-то запомнил ее историю жизни целиком. И этим «кем-то» оказалась я.
– Хочу поведать тебе о Фреде, – сказала она однажды. – Он был родом со Среднего Запада, торговал страховками. Не считая единственного путешествия в Канаду, он безвылазно жил в Соединенных Штатах. И вот однажды прочел о меняющих сознание свойствах какао и захотел поэкспериментировать.
Как пояснила мне Лейла, майя на протяжении веков проводили обряды, используя зерна бобов какао. А Фред просто увидел в этом возможность заработать.
– Я категорически отказалась иметь к этому хоть какое-то отношение, – сказала Лейла. – И когда узнала о замыслах Фреда, то выгнала его из «Йороны». Позднее кто-то из местных помог ему купить несколько сотен фунтов зерен какао, и он развернул тут свою деятельность. Начал производить по рецепту майя напиток, якобы расширяющий сознание. Из Фреда он превратился в шамана Фредерико, проводившего обряды за кругленькую сумму. Ну, и сюда потянулись американцы, желающие расширить свое сознание с помощью напитка.
– То есть не гринго, а просто туристы? – поинтересовалась я.
– Ну, разумеется. У нас тут вечно ошиваются всякие ищущие. Люди, пытающиеся убежать от самих себя. Им подавай быстрое решение проблемы, а над вопросами к самим себе они не желают задумываться. Просто сделай глоток – и познай тайны Вселенной.
Шаман Фредерико стал популярным среди путешествующих хиппи, и каждую зиму они обязательно наведывались к нему. Фредерико даже воздвиг Храм Какао, где и проводил обряды с распитием напитка, рецепт которого хранил в строгой тайне.
– Местные должны бы обидеться, что какой-то там северный американец использует их древние традиции на потребу гринго, – сказала Лейла. – Но ничего, кроме смеха, он у них не вызывает.
Подцепив вилкой кусочек рыбы, она отправила его в рот.
– Фредерико уйдет, а люди, рожденные и живущие в этой культуре, останутся, – прибавила Лейла. – Слышала, что он прикупил катер и начал брать уроки летного пилотажа.
Но не все истории Лейлы похожи на казус. Взять хотя бы судьбу канадского лесоруба Артура. Сорок лет, не женат, все время переезжал от одной делянки к другой, но мечтал встретить суженую там, где есть вулкан. И вот в один прекрасный день он приезжает в «Йорону».
– В это же самое время на рынок пришла молодая вдова из Эсперансы, принесла на продажу банановый хлеб, – рассказывала Лейла. – Было ей тридцать лет, и жила она в родительском доме с тремя сыновьями и матерью. Лесоруб и вдова влюбились с первого же взгляда. И теперь у них на том берегу лавка здоровой пищи. Родили еще четверых детей и счастливы.
Лейла задумчиво обратила взор на озеро.
