В кофейне диковинок - Хэзер Уэббер
– Я всегда умела слушать, – улыбнулась Ава.
Я подошла к обеденному столу и начала возиться с посылкой, которую вскоре собиралась отправить Ноа. Уже приготовила носки, три подарочные карты – на бензин, еду и музыку, санитайзер для рук и четыре пачки кукурузных хлопьев в карамели – его любимое лакомство. Посылки я старалась отправлять каждый месяц, чтобы сын не забывал о доме и о том, как я по нему скучаю.
Поддавшись порыву, я сфотографировала упаковки и послала ему снимок с припиской: «Не знаю, достаточно ли тут карамельных хлопьев».
Через минуту он ответил: «Их всегда недостаточно».
Я улыбнулась.
– Ноа? – спросила Ава.
– Как ты догадалась?
– По твоему лицу. У тебя взгляд сделался как на той фотографии на комоде. Чистая любовь! Сколько тебе было, когда он родился?
Я сунула телефон в карман.
– В восемнадцать я узнала, что беременна, а в девятнадцать родила. Конечно, я не планировала заводить ребенка так рано, но полюбила его сразу же, как увидела две полоски на тесте. Даже не могу объяснить, как это произошло… Его отец, однако, отнесся к новости иначе. К этому моменту мы уже пару месяцев как расстались, и он умолял меня избавиться от ребенка. Или отдать его на усыновление. Но я уже все решила. Пути назад не было.
Ну вот, я снова разболталась! Ава и правда умела слушать.
– Он после общался с ним?
Мне припомнился теплый весенний день; мы с Тео были в его комнате общаги Университета Южной Алабамы – я ездила на учебу из дома. Я сидела на кровати, обхватив колени руками, раскачивалась из стороны в сторону и гадала, как сказать папе, что беременна. Испуганный Тео из последних сил сдерживал слезы; глаза у него покраснели, лицо пошло пятнами. Наконец он сорвался. Начал говорить, что рассчитывал в следующем году поехать учиться за границу. Что у него огромные карьерные планы. Что он слишком молод, чтобы стать отцом. Что он даже не знает, как это.
Потом он спросил, нужно ли нам пожениться, и меня охватила паника. Я его не любила! Никогда не любила. Он был хорошим другом и на время помог мне забыть, как я скучаю по Доновану. Но и только. Так что о свадьбе и речи не шло…
Я стала убеждать его ехать за границу. Заверила, что до его возвращения смогу растить ребенка одна, что мы как-нибудь договоримся насчет денег и посещений.
Первые пару месяцев он продолжал поддерживать со мной связь, хотя все так же твердил, что не готов стать отцом. Постепенно стал звонить все реже. И наконец пропал совсем. Не объявился даже после того, как родился Ноа. Страх его победил.
Наверное, надо было его разыскать. В конце концов, он должен был нести ответственность за ребенка. Но мне тогда не хотелось, чтобы в жизни Ноа присутствовал человек, который этого не хочет.
Я и сейчас была бы против, но Ноа уже вырос: теперь решать должен был он. Пока что он не пытался разыскать Тео, но я подумала, что если захочет, я поддержу его. Потому что люблю.
– Нет, – тихо ответила я. – К счастью, отцовской фигурой для него стал мой папа. Не знаю, что бы мы без него делали. Да и вообще без всего этого города! Когда я решила, что не стану возвращаться к учебе, за меня все горой встали. Я единственный ребенок в семье, но, если спросишь Ноа, он скажет, что тетушек и дядюшек у него сотни.
– Могу представить, сколько людей вызывались с ним посидеть! – улыбнулась Ава.
– Не подумай, что я не пользовалась их добротой, – засмеялась я. – Ноа было только полгода, когда я взяла на себя кофейню. – Я взглянула на часы. – Как ни удивительно, больше всего мне помогала Эстрель. Ноа ее обожал! И сейчас обожает. Она брала его на руки, уходила в уголок и там качала, играла с ним или читала книжку. Так мило! Малыши, несомненно, пробуждают в ней самые лучшие качества… – Я улыбнулась воспоминаниям. – Ладно, я совсем тебя заболтала. Ты вообще ела? Могу тебе быстренько сыр на гриле пожарить. Или сделать сэндвич с арахисовым маслом и джемом. Моя внутренняя мамочка жаждет тебя накормить!
– Спасибо, я не голодна.
Я оперлась бедром о стол.
– Ты как приехала, так почти ничего и не ела!
– Откровенно говоря, с тех пор, как умер Александр, у меня плохой аппетит. Но потом я что-нибудь перехвачу.
– Если хочешь поговорить о нем, я постараюсь слушать так же хорошо, как ты.
– Спасибо, буду иметь в виду! – Ава встала, потянулась и пошла к двери обуваться. – Мне, наверное, пора собираться. Эстрель велела не опаздывать.
– Я бы прислушалась.
– Но никто же в самом деле не верит, что она может наслать на человека вонь?
– Дело не в том, верим мы в это или нет. А в том, готова ли ты рискнуть.
– Не страну лукавить: я ее побаиваюсь.
– Ее все побаиваются, – засмеялась я. – Но под этой суровой внешностью скрывается доброе сердце. Эстрель всегда первая переводит деньги в фонды, шлет подарки всем, кто болен, обручился или ждет ребенка. – Я не стала добавлять, что Эстрель часто узнает об этих событиях раньше, чем сами виновники. – Еще она всегда понимает, когда кому-то нужна помощь – любая: финансовая или моральная. И если не может помочь физически, все равно находит способ уладить ситуацию. Просто делает так, чтобы все сложилось как нужно.
– Она всегда жила в Дрифтвуде?
– Нет, однажды приехала сюда в отпуск и осталась, как многие. Точно помню, как я впервые ее увидела. Мне тогда было одиннадцать, мы встретились на пляже. – Я с трудом сглотнула, пытаясь подобрать слова. Не готова была рассказывать, что произошло с мамой; сегодня точно нет. – На ней был черный купальный костюм прямиком из сороковых – с юбкой и широкими лямками, а на голове – купальная шапочка. В пушистых черных цветах. Напоминаю: на дворе стояли девяностые. Она очень выделялась из толпы. Сразу бросалась в глаза.
– Так и вижу ее наряд! – засмеялась Ава. – Странно, что шапочка была без вуали.
– Действительно, редкий случай!
Когда я вспоминала тот день, на глаза всякий раз наворачивались слезы. Я отвернулась к раковине, чтобы Ава ничего не заметила. В тот раз я в истерике бросилась в воду – хотела доплыть до стайки скатов и поискать среди них маму. Эстрель рванула следом и выловила меня.
А когда мы снова оказались на берегу, сказала: «Нет, так слишком опасно. Есть другой способ».
Потом она отвела меня на старый рыбацкий пирс и села рядом со мной на краю. Прекрасные скаты плавали прямо под нами, с неземной грацией кружа возле опор пирса.
Мамы среди них не было.
Но мы с Эстрель долго там просидели. Разглядывали скатов, а спасатели тем временем прочесывали море и берег.
– А родственники у нее есть?
– Мне об этом ничего не известно. Она-то вмешивается в чужие дела охотно, но о себе предпочитает не распространяться! Однако все в курсе, что дорогу ей лучше не переходить. Если не хочешь заработать прыщи. Или оспины. Или несвежее дыхание.
Ава задумчиво сдвинула брови:
– Буду иметь в виду.
Я бросила в аквариум чашку корма и стала наблюдать за Маком и Чизом. Как хорошо, что Ноа, хоть официально и считался хозяином золотых рыбок, не забрал их с собой в колледж! Пару лет назад он выиграл их на ярмарке. И от того, что аквариум остался дома, я чувствовала себя в опустевшем гнезде чуть менее одиноко.
Ава закинула руки за голову и снова потянулась. Тихо застонала и зевнула.
– Я только сегодня, таская с Дезом коробки, поняла, что настолько ослабла. Совсем без сил.
Когда я наконец добралась до отцовского дома, они уже освободили половину комнаты для гостей и дважды сгоняли на грузовичке к сараю. Оба были мокрые, грязные, все в пыли, и когда отец попытался сграбастать меня в объятия, я уклонилась.
– Ну и денек у тебя выдался! Как ты, осваиваешься? Я имею в виду, в городе.
Страшно представить, как у нее от всего этого голова идет кругом! Новый город. Новые люди. Новая работа. И хотя Ава с распростертыми объятиями принимала все изменения, это явно было слишком.
– Все прекрасно! Люди ко мне очень добры. В кофейне
