В кофейне диковинок - Хэзер Уэббер
– Ах вот ты где, наглое чудовище! Я-то гадал, куда ты запропастилась! – Он уставился на висящую на стене картину в рамке. – Она должна быть внизу, в гостиной. Еще в воскресенье пропала.
Еще одна вещь, которую кто-то переместил? Интересно!
– И вы ее не перевешивали?
– Нет. Видимо, мой призрак развлекается.
Взглянув на картину, я застыла. Это была помещенная в рамку пожелтевшая страничка из старинной книги с изображением бабочки-монарха. На кончике одного из ее крылышек белело пятно.
– Если призраку хочется, чтобы картина висела здесь, я не против, – заметил Дез. – Думаю, тебе это подойдет, ведь бабочка – символ перемен, чего-то нового.
Вполуха слушая Деза, я пыталась убедить себя, что это просто совпадение. Подумаешь, картина исчезла в тот же день, когда я прочла загадочное письмо с маркой-бабочкой на конверте! И белое пятнышко на крыле – такое же, как у бабочки, что встретилась мне в первый же день, тоже ничего не значит… Как и то, что картина нашлась в отведенной мне комнате.
По спине пробежал холодок. Я поспешила отвернуться и тут же ощутила странный запах. Похожий на рыбный. Нет, не совсем рыбный… Скорее запах водорослей. Вот так же вчера запахло на террасе, когда мы заговорили о призраке. А сегодня запах мимолетно наполнил комнату и тут же развеялся.
Дез, не замечая ни запаха, ни моего смятения, потер руки:
– Что ж, лучше сразу возьмемся за работу!
Чтобы сохранить рассудок, я не стала циклиться на запахе водорослей и картине с бабочкой – решила всю энергию пустить в дело.
– Все это отправится в сарай?
– Да, мэм. Оттащим коробки в грузовик! Если придется, несколько ходок сделаем. Мэгги придет и тоже нам поможет. Что ж, хватай коробку – и поехали!
Я подняла ближайшую коробку и пошла к двери. Дез – за мной. Мы как раз шли по коридору, когда у нас над головами вдруг раздался резкий отрывистый звук. Потом что-то заскрипело – и наступила тишина. Дез задрал голову. Я тоже.
– Что это было?
– Мэгги скажет, это воробьи шебуршат на чердаке.
– А вы? Что скажете вы?
– Ясное дело, это мой маленький призрак! Ладно, пошли. У нас еще много дел.
Призрак… Понятно!
Вот только… Мне казалось, они парят в воздухе, а не ходят по полу. А может, это просто так в кино показывали.
Но почему скрип на чердаке был так похож на шаги?
Глава 9
МЭГГИ
К половине шестого моя кровать оказалась завалена примеренными и отвергнутыми нарядами. Каждый раз спрашивая себя, почему мне так трудно выбрать одежду на вечер, я слышала в голове голос Донована, произносивший «кое-что более приватное». И к моему лицу тут же приливала кровь.
А затем в памяти всплывали утренние слова Делейни: «Все думали, что вы созданы друг для друга».
Я когда-то тоже так думала! Верила, что из любви ко мне он не станет сразу после школы записываться в береговую охрану. Но он так об этом мечтал, что даже не подумал, не поступить ли в военное училище…
Значит, моей любви оказалось недостаточно.
Теперь я понимала, что просить о таком было нельзя. Но в шестнадцать мне не приходило в голову, что порой любовь – это отпустить человека, чтобы он мог осуществить свои мечты. Как бы они тебя ни пугали.
В надежде сохранить жалкие остатки рассудка я стала убеждать себя, что иду вовсе не на свидание, а на ужин. Обычный ужин со старым другом. Вот и все!
Так выбрать наряд оказалось гораздо проще. Я выудила из кучи тряпья на кровати джинсы и натянула их. Затем подошла к шкафу, стащила с вешалки блузку и надела ее через голову. Свободная, летящая и очень женственная – с нежной цветочной вышивкой. Добавить красивые сандалии – и наряд и для шикарного ресторана сгодится, и для заведения попроще, а может, даже – я сглотнула – и для чего-то более приватного.
Подойдя к стоявшему у стены зеркалу, я намазала губы блеском. Макияж минимальный: просто тушь, блеск и немного консилера, чтобы скрыть усталость. Я распустила волосы – большая редкость! – и сейчас они спадали до середины спины мягкими блестящими локонами. Мне давно хотелось подстричься, но я была так занята, что никак не могла впихнуть визит к парикмахеру в расписание.
Как такое могло со мной случиться? Что это значит – слишком занята, чтобы подстричься? Я вздохнула, внезапно разозлившись на себя. Голова болела уже не так сильно, но остаточная мигрень все равно слегка пульсировала в висках, как готовый в любой момент взорваться вулкан.
Отвернувшись от зеркала, я взглянула на фото на комоде. Улыбнулась Ноа, который смешно скалился со снимка со своего выпускного. Как же я по нему скучала! Столько лет все силы тратила на то, чтобы вырастить его хорошим, порядочным и гармоничным человеком, что его отъезд в колледж стал для меня настоящим горем…
Возвращаться в пустой дом не хотелось, и я допоздна задерживалась в кофейне, участвовала в мероприятиях всех клубов и организаций города и не упускала возможности поддержать соседей. Так было проще заполнить пустоту внутри. Про́пасть, образовавшуюся там после исчезновения мамы и углубившуюся с отъездом Ноа.
Как справляться иначе, не нагружая себя бесконечными делами, я не знала.
Я позволила себе задержаться взглядом на одной из немногих оставшихся у меня фотографий матери – все остальные уничтожил в приступе ярости «Иван». На фото мама с закрытыми глазами сидела на пляже, окутанная золотистым сиянием, и подставляла лицо закатному солнцу. Я с пластиковой лопаткой в руке играла рядом, и кудри мои, несмотря на пытавшуюся удержать их розовую заколку, стояли торчком. На маму я смотрела с обожанием.
В груди заныло. Я отвернулась от маминого безмятежного лица и открыла дверь в коридор.
Ава, свернувшись в уголке дивана, читала инструкцию для работников «Сороки». И подняла глаза, когда я вошла в кухню.
– Привет, красотка!
Я взяла из шкафчика стакан.
– Спасибо, Ава!
Доставая из холодильника кувшин с водой, я заметила, что руки у меня слегка дрожат. То ли давление опять подскочило, то ли нервы… Учитывая, что в последнюю неделю у меня и голова болела чаще, пора было звонить доктору – просить новые лекарства. И почаще выгонять себя в «Ред», чтобы вернуться в форму.
– Уже знаешь, куда Донован тебя поведет? – спросила Ава.
– Не-а.
Она отложила инструкцию.
– Давно вы знакомы?
– С младенчества. А что ты хочешь? Городок-то маленький! Он на пару лет меня старше, но мы учились в одной школе и дружили с одними и теми же людьми. Летом, когда ему исполнилось семнадцать, он, не желая работать в пекарне, устроился в кофейню, и мы подружились.
Родители тогда давили на него, требовали не уезжать из города, не бросать пекарню. Они-то всегда считали, что однажды он возьмет ее на себя, а он взбунтовался. А вот теперь вернулся и занялся тем, чего они всегда от него хотели. Интересно, как он себя чувствует? На вид вроде всем доволен… Но мне ли не знать, как хорошо можно скрывать свои чувства?
– Когда ты о нем говоришь, у тебя такой голос, как будто вы не просто дружили… – Ава склонила голову к плечу.
Я демонстративно фыркнула:
– Что? Нет!
Еще и головой покачала, не желая это обсуждать. Даже сейчас старалась затолкать воспоминания поглубже и захлопнуть дверь, чтобы не полезли наружу. И все же боль просачивалась сквозь щели и заполняла голову.
Боль. Сожаления.
Запутанные, как колючие лозы.
Ава задумчиво прищурила глаза цвета мха и склонила голову, безмолвно обвиняя меня во лжи. По правде говоря, я растерялась от того, что она расслышала такое в моем тоне.
– Ладно, возможно, – все же призналась я. – Но мы хотели от жизни разного, так что ничего не вышло. Однако мы остались друзьями. Он часто навещал родных, так что мы виделись несколько раз в год.
И меня всегда переполняло счастье пополам с нервозностью. Нам было хорошо вместе, но тени прошлого отравляли все.
– Мы отправляли друг другу открытки к Рождеству и ко дню рождения. Когда у меня случился микроинсульт, он прислал цветы, хотя в этот момент находился на корабле у черта на куличках. Донован – милый парень! И хороший человек. Надеюсь… – Я вдруг покачала головой и беззаботно засмеялась. – Не знаю, зачем я тебе все это рассказываю!
