Невиновный - Ирен Штайн
– Я солдат, солдат забытой Богом страны, я герой – скажите мне, какого романа?..
Ты действительно солдат, мой поющий ангел. Сколько тебе довелось пережить, и как чертовски сильно ты это пережила! Вот грузный лысеющий мужчина за соседним столиком начал постукивать пальцами в такт, а вот дама с бокалом вина незаметно для себя стала покачивать головой. Теперь я не прятал глаза – я победно разглядывал публику. Не думал, как обычно, куда девать руки, внезапно осознав, что мне комфортно сидеть на стуле. Раньше подобного не было – тревога отказывалась отпускать, подкидывая новые и новые мысли: почему все смотрят на меня? Что не так с моим лицом? Может, у меня дурацкая поза? Они смеются надо мной? Спасения, казалось, нет, но теперь оно сидело рядом, перебирая пальцами струны.
– Комплимент от пятого столика. – Улыбка официанта казалась уже не такой идеально натянутой, а более живой. На подносе стояла бутылка шампанского и веничек невесть откуда взявшихся цветов в крафтовой бумаге. За пятым столиком я, к своему удивлению, увидел не стареющего ловеласа, а задумчиво улыбающуюся девушку в черном платье, со стрижкой почти как у Женьки.
Моя Бонни кивнула ей, и, игнорируя бокал, отпила шампанское из горла. Незнакомка лишь улыбнулась шире, ничуть не смущенная подобной выходкой. Да, Женя, тебе бы на сцену.
– Сколько лет прошло – все о том же гудят провода, все того же ждут самолеты. Девочка с глазами из самого синего льда тает под огнем пулемета…
Повеяло холодом, новым разрядом пронзило насквозь. Я вдруг понял, что особенного в песнях под гитару. Их учат и поют те, кому они близки – а иначе зачем тратить время, стирая до мяса пальцы. И не поют вовсе, а пропускают через фильтр, не своих голосовых связок, а собственной жизни и боли.
– Должен же растаять хоть кто-то.
Почему ты? Кто-то, кто угодно, но не ты. Мы улетим на чертов остров, где ты будешь двигаться в ритме регги, и только изредка, как фото из альбома, извлекать такой надрывный голос из груди.
– Скоро рассвет, выхода нет, ключ поверни, и полетели… Нужно писать в чью-то тетрадь кровью, как в метрополитене. Выхода нет!
Захотелось обнять Женьку прямо сейчас, чтобы она тоже увидела выход. Но прервать песню было кощунством, равно как перебить пошлой шуткой церковный хор.
Может, случайно, а может, волею свыше, в которую я не верил уже давно, взгляд мой упал на экран большого телевизора, висевшего возле барной стойки, и я почувствовал холодный пот между лопаток. В выпуске новостей, озаглавленном «убийство в клубе», дикторша долго беззвучно открывала рот, вероятно, описывая события, а потом… Черт возьми, кто знал, что в этой музыкальной наливайке могут быть такие хорошие камеры. На экране красовался черно-белый стоп-кадр записи – Женька (там она выглядела совсем ребенком, если бы не пистолет), и я, держащий ее за руку в попытках увести из клуба, с подписью «подозреваемые». Вот официантка встревожено переглянулась с барменом, бросила ему пару слов, таких, что он тут же покинул свой пост за барной стойкой. Я все же дождался окончания мучительных нескольких секунд, пока отзвучит последнее «выхода нет», и дернул Женьку за рукав.
– Уходим. Быстро.
Она послушалась, даже не успев раскланяться с восторженной аудиторией. Почти у выхода спросила: «что случилось?». Не было времени объяснять.
Я успел возрадоваться отсутствию у нас вещей и документов, за которыми пришлось бы возвращаться в номер. Все наше имущество – деньги, два пистолета и гитара – были при нас. Нет никакого якоря, готового утащить наш корабль на дно. Выход есть, как бы там ни пелось. Вот только охранник – здоровенный детина в белой рубашке – так не считал.
– Пройдемте со мной. – Он перегородил дверь так, что и мышь бы не проскочила.
– В другой раз. – Я говорил на автопилоте, даже не осознавая своих слов. Рука уже наполовину вытащила пистолет из кармана. Что дальше? Охранник дернулся к своей кобуре. Угрожать нет смысла – пока я буду размахивать пушкой, тренированный амбал сделает из нас решето, потому я выстрелил. Почему не по ногам? Я боялся не попасть, даже с расстояния вытянутой дрожащей руки, а вот по массивному корпусу не промажешь. Выстрел, крики позади, и живая (или больше нет) преграда безвольно оседает на сверкающий пол отеля. Выход снова есть, и не спорь, Женя Калифорния.
Адреналиновая пелена еще не спала с глаз, и мир пульсировал в ней, будто попавшийся в паутину. Наша машина стояла на заднем дворе. Бежать к ней глупо – оставшаяся охрана успеет выстроить блок-пост с крепостными башенками у ворот. Здесь и сейчас. Здесь и сейчас.
– Выходи! Быстро! – Я уже выдернул из крузера перепуганную девицу так, что она проехалась по земле наштукатуренным лицом. Хлопнула дверца пассажирского сидения – Женька рядом. А теперь время играет против нас.
Взревел мощный двигатель нового транспорта. Полетели секунды. Лязгнули по заднему крылу ворота, но мы вырвались и успели. Коридоры бетонного муравейника сливались в единую серость. Я что есть силы вцепился в руль, чтобы руки не дрожали.
– В чем дело? Какого хрена произошло?
– Нас на больших экранах показывают. «Убийцы из клуба». Надо валить.
Речь моя была отрывистой, сквозь сомкнутые зубы. Надо валить, но куда? Мы уже засветились дальше некуда – хоть расстилай к автозаку красную дорожку. Интересно, как далеко нам удастся уехать, пока машину не объявили в розыск? При всей заторможенности ментов, не верилось, что далеко. Наша поимка – это чьи-то звезды, либо в плюс, либо в минус, а значит, игра идет на серьезные ставки. Я гнал машину к выезду из города, инстинктивно надеясь на лучшее там, где нас нет. Женька вертела головой по сторонам в поиске погони.
– Мы влипли, да?..
– Немножко. – Ответил я, хотя, надо было ответить «по самые уши». – Ты божественно поешь, суперзвезда.
Побледневшая от тревоги, моя спутница на секунду просияла улыбкой.
– Где оставить автограф?
Меня все еще трясло, но уже не такой противной мелкой дрожью. Небо то хмурилось, то прояснялось, люди вышагивали по пешеходному переходу, даже не имея представления, кто сидит в пропускающей их машине. А кто мы? Герои не снятого боевика? Убийцы и воры? Отчаявшиеся или свободные? Не было времени думать об этом.
– Я всегда любила ездить в такси.
– Почему? – Женька в который раз оторвала меня от неуместного самокопания.
– Хотела свою машину. Мы не могли себе такого позволить. Но иногда вызывали такси, по праздникам, в основном. И я представляла, что еду не в прокуренной «десятке», а в личном автомобиле типа этого, – она ткнула пальцем в логотип на руле, – с личным водителем.
– Теперь ведь все так. Мечты сбываются, Женя.
– Эта моя иллюзия с такси
