Долгая дорога до Грейсленда - Кристен Мей Чейз
– Хорошая новость в том, что вы здесь. – Было видно, что он и сам понимает, насколько неверным был выбор слов.
«Хорошие новости? Неужели, доктор?!»
– Не уверена, что это хорошая новость, доктор, если принять во внимание все обстоятельства.
– Мы – лучший онкологический центр в Техасе. Вашей матери будет предоставлено лучшее лечение из ныне возможных: протоколы лечения, доступ к клиническим испытаниям…
Он говорил, как актер, читающий текст рекламного ролика с телесуфлера. И дальше все развивалось, как в пьесе.
Мама вскочила с кресла со словами: «Я ни за что здесь не останусь!» – и начала отступать в сторону двери. Доктор Амовар протянул через стол руку и посмотрел на меня в поисках помощи.
– Миссис Джонсон, то есть Лоралинн. С помощью лечения вы сможете добавить к своей жизни месяцы, а может, и годы. Без него…
«Месяцы? – подумала я. – Речь идет о месяцах?»
– Я больше ни минуты не останусь в этой больнице. Мы с дочерью едем в Грейсленд. Спасибо за ваше, как это, гостеприимство, но нам пора.
«Господи! Да что же это?»
– Мама, сядь, пожалуйста. Давай послушаем, что скажет доктор. Мы пришли к нему на прием, пусть он нам скажет, что делать, если вдруг ты почувствуешь себя плохо в дороге.
– Грейс Луиза, у меня достаточно таблеток, чтобы продержаться до самой смерти и своего погребения. Я не позволю подключить себя к какому-то пищащему аппарату и не стану носить ужасную больничную рубашку без молнии и пуговиц, откуда будет торчать моя морщинистая задница. Простите, доктор. – С этими словами мама бросила кокетливый взгляд в сторону доктора. – А теперь ты увезешь меня отсюда или я брошу тебя тут – брататься с врагом?!
– Я не враг, миссис…
– Тише, доктор Амовар. Я ценю ваше время и заботу. Но нам предстоит долгая дорога. – И мама с гордым видом направилась к двери: искусственные драгоценности на ее брюках позвякивали при каждом шаге, ковбойские сапоги выбивали дробь на мраморном полу. Я хотела поблагодарить и извиниться перед доктором. Он что-то спешно писал на бланках, которые затем протянул мне.
– Вот, возьмите с собой. – Это оказались рецепты. – Постарайтесь, чтобы она принимала их ежедневно. Если сможете, конечно. Это поможет ей… на какое-то время. А как только вернетесь, сразу же свяжитесь со мной. Ей нужно лечение.
– Спасибо, хотя я не уверена, что смогу заставить ее принимать что-то еще.
– Удачи вам! Хорошо, что она проявляет боевой задор. Когда он начнет ослабевать… тогда начинайте беспокоиться.
Я схватила бумаги, сунула в карман и только потом подумала, что стоило бы в них разобраться, учитывая степень их важности.
– Спасибо, доктор. Могу я спросить… как долго? – Слова прозвучали чуть слышно.
Его лицо смягчилось, в глазах появилось сочувствие.
– Трудно сказать, поскольку я лично не проводил полного обследования и могу опираться только на ее снимки, которым уже несколько месяцев… – Он тяжело сглотнул. – Я бы сказал, что если вам есть что сделать или сказать друг другу, то сейчас самое время.
Я-то думала, что испытала шок, когда услышала слово «рак», оказывается, бывает и хуже!
– Как я уже сказал, это очень хороший знак, что у нее так много… – Доктор никак не мог подобрать подходящего слова.
– …энергии? – закончила за него я.
– Именно, – улыбнулся доктор. – Бывают такие моменты в жизни, когда приходится взвалить на себя непосильную работу.
Было понятно, что слова его выстраданы опытом.
– Доктор, я стараюсь изо всех сил.
– Боюсь показаться излишне заумным, но скоро станет легче.
– Будем надеяться, я выдержу!
Доктор Амовар ободряюще улыбнулся.
– Вы справитесь. И вот еще. Такие пациенты, как ваша мать… склонны к обману. Не позволяйте ей себя дурачить. Вы ей сейчас очень нужны, причем больше, чем она сама сознает. – Его способность за столь короткое время понять мою мать удивила и заставила поверить всему, что он мне сказал. Я даже растерялась.
Доктор вышел из-за стола, вместо обычного рукопожатия он подержал мою ладонь в своих руках.
– Держитесь, Грейс.
Слова, которые я давно хотела услышать. Они не могли смягчить страшную правду, которую я только что услышала, но придали мне сил двигаться дальше.
Лифт звякнул, я ускорила шаг, но двери закрылись прямо перед моим носом. Доли секунды было достаточно, чтобы увидеть мою маму – вжавшись в угол, она горько рыдала.
Я никогда не спускаюсь по лестнице, кроме случаев проведения учебной пожарной тревоги. В этот раз при мысли, что внизу ей никто не поможет выйти, я бросилась бежать по ступенькам. Открыв тяжелую дверь на первом этаже, увидела маму, которая в развевающемся парике чуть не бегом спешит на выход. Задыхаясь, бросилась за ней.
– Мама! – из последних сил позвала я и остановилась. Я надеялась, что она притормозит, но ошиблась.
– Пойдем, Грейс. Ни секунды больше не хочу оставаться в этом месте, – гаркнула она в сторону администратора, распахивая стеклянные двери больницы.
Мне ничего другого не оставалось, как припустить за ней, а потом – по парковке к нашей машине. На мгновение я почувствовала радость при мысли, что она вспомнила, где мы припарковались, но тут же осеклась – нашу фиолетовую громадину было видно отовсюду.
– Грейс, открой двери. Я хочу уехать отсюда немедленно. – При этом она нервно постукивала пальцами по крыше машины.
– Подожди, пожалуйста. Давай поговорим.
Мама выпрямилась и угрожающе уставилась на меня; в глазах читалось: «Вот прямо сейчас?!»
– У нас впереди долгая дорога, вот и поговорим. А сейчас я хочу поскорее отсюда убраться. Ты же слышала доктора Амовара. У меня нет времени на разговоры.
– Это не совсем то, что он имел в виду, мама. К тому же, это его работа. – Я невольно стала защищать доктора. Не стоило убивать гонца, принесшего дурные вести. Да и не было у меня сил на то, чтобы злиться.
– Вижу по твоим глазам, что ты намерена уговаривать меня остаться. Даже не пытайся, Грейс Луиза. Иначе я начну кричать.
– О нет! Только не это! – саркастически заметила я, делая ударение на каждом слоге. – Хотя чем это отличается от твоей обычной манеры говорить?
У мамы была привычка говорить на повышенных тонах, когда она была взволнована. А это было почти всегда. Глагол «бормотать» вообще был ей незнаком.
– Сейчас неподходящее время, чтобы строить из себя умняшку. – И мама заплакала, уперев руки в капот автомобиля.
Я хотела помочь ей сесть, но она юркнула на переднее сиденье и уткнулась в платок. Она изо всех сил старалась подавить рыдания, но они продолжали вырываться сдавленными стонами….
– Будь в моих силах повлиять на тебя, я начала бы с твоей одежды, – сказала я, заводя машину. – Давай просто подождем несколько месяцев? Грейсленд никуда от нас не убежит. А ты бы… – Мой голос сорвался, и я не смогла договорить.
– В ближайшие пять дней я никуда, кроме Мемфиса, не поеду, – сказала как отрезала мама и хлопнула дверцей так, что мы обе вздрогнули. – С меня достаточно всяких аппаратов и таблеток. – Жестом она велела мне двигаться. Ее категоричность одновременно и злила, и приводила в отчаяние. Пришел мой черед расплакаться.
– У тебя не будет другой жизни, – в отчаянии выдавила я.
– Так давай насладимся этой по максимуму, – решительно заявила мама. Она подняла руку, но вместо того чтобы указать на дорогу, положила ее мне на колено и сжала так, как умеют делать только мамы.
Я сглотнула слезы и погладила ее руку. Из головы не шли ее последние слова.
– Ладно. Не хочешь оставаться здесь, не надо, но пообещай хотя бы принимать эти таблетки. – И я протянула маме рецепты. – Доктор Амовар сказал, что они помогут.
Она выхватила бланки у меня из рук.
– Ты думала, что Уайатт – это Джефф, хотя они совершенно не похожи. Ты должна наконец признать, что дело не только в возрасте, хотя и в нем тоже… – попыталась я пошутить.
– Пока я в состоянии сама принимать решения, я буду принимать эти чертовы решения!
Слышать такое было смешно, потому что здравый смысл и мама были незнакомы, но пришлось отступить.
Мама расправила рецепты, аккуратно сложила их и убрала в бумажник.
Я нажала на газ, шины заскрипели, и мы продолжили наше путешествие.
