Бездны - Пилар Кинтана
Патрику было тридцать четыре. Он разошелся с женой-ирландкой, рассказывали Мариу и Лилиана, его племянницы, потому что она хотела дом и детей, а он бредил дальними странствиями. У него была своя яхта, на ней он обошел вокруг Ирландии и теперь хотел пройти из Картахены по всему Карибскому морю, а пока что для тренировки плавал в клубном бассейне.
Стояли каникулы. Маме было шестнадцать, она целыми днями загорала вместе с Мариу и Лилианой. Мальчишки их возраста играли в водные салки, прыгали бомбочкой и брызгались, а Патрик скользил в воде без малейших усилий. А потом подплывал к бортику, здоровался с девушками, заводил беседу и принимался смешить их.
– У него были волосы с медным отливом, загорелая кожа и голубые глаза – как драгоценные камни в песках пустыни. Я думала, он разговаривает с нами из-за племянниц.
– А на самом деле?
– Однажды они не пришли, а он все равно подплыл. «Ты не понимаешь, да?» – «Чего?» – спросила я. «Что это ради тебя». «Что – ради меня?» – спросила я, притворяясь, что не понимаю, потому что мне было очень страшно: вдруг это неправда.
С тех пор они стали встречаться за зданием клуба. Я знала это место, огромный пустырь, заросший высокими деревьями, куда никто никогда не ходил. Мариу и Лилиану они посвятили в свою тайну, а еще Глорию Инес, которая уже вышла замуж и только-только родила первенца.
– А ты-то у нас везучая, – говорила она маме, суя младенцу соску или поглаживая его по животу, чтобы выпустить газики.
Патрик рассказывал маме о своих плаваниях. О том, какой холод стоит на севере, настоящий холод, не то что в горах возле Кали. О бурях. О яростном море. О том, как иногда на корабле не хватает еды. О работе, за которую он брался в порту, чтобы выжить. Но и о хорошем он маме тоже рассказывал. О бескрайнем спокойном море. О свободе.
Маме до смерти хотелось, чтоб он позвал ее с собой в плаванье, но он сказал ей, что уверен: добропорядочной девушке такая жизнь не по плечу.
– Как же плохо ты меня знаешь.
– А ты хотела бы? – удивился он.
– Ну конечно!
И они начали строить планы совместного плавания. Они проплыли бы все Карибское море, и Средиземное, и вообще все моря. И Атлантический океан. Заехали бы во все главные порты, но и в маленькие тоже, о которых в Кали никто и не слыхал. Пожили бы немного в норвежских фьордах, в рыбацкой деревушке в Кот-д’Ивуаре, на острове в южной части Тихого океана… Как-то раз он на полном серьезе спросил, хочет ли она детей.
Тут мама запнулась.
– А ты что ответила? – спросила я.
Она отвела глаза:
– Что нет.
И вот уже я была той мокрой девочкой в клубе, которой разрезали грудь, чтобы вырвать сердце.
– Мне было шестнадцать. Я и не думала о таких вещах. Я сама была ребенком.
– И что было дальше?
А дальше Патрик пошел поговорить с моим дедушкой. Они закрылись в кабинете. Мама жутко волновалась, она хотела подождать в гостиной, чтобы сразу увидеть их лица, когда они выйдут, но бабушка сказала ей, что благовоспитанные девушки так себя не ведут, что нужно иметь чувство собственного достоинства и ценить себя, так что маме пришлось уйти к себе в комнату и ждать там. Она прождала целую вечность, пока наконец не вошла бабушка.
– Мне очень жаль, Клаудия.
Мама подумала, что ослышалась, но бабушка продолжала:
– Твой отец сказал нет.
Мама онемела. Бабушка села к ней на кровать:
– А чего ты ждала? Он же разошелся с женой…
– Да, но…
– Перед лицом церкви он женат и развестись не может.
– Мы же можем просто расписаться, без венчания.
– Да что ты такое говоришь! И потом, у него ни работы, ни денег, ни планов на жизнь…
– Но у него есть яхта, и мы поплывем по Карибскому морю.
Бабушка помотала головой.
– А потом по всему свету, – добавила мама.
– И на что же вы будете жить?
– В порту работа всегда найдется.
Бабушка скрестила руки на груди:
– Какая, интересно?
– В Ирландии он чистил моторы лодок.
– Ты что, хочешь замуж за механика?
– И в гостиницах работал, и в тавернах.
– Ах, значит, за официанта?
– Он путешественник.
– Ради бога! Что за жизнь он может тебе предложить?
– Жизнь, которую я хочу.
– Перебиваться с одной работы на другую? Голодать? Этого ты хочешь?
– Жить без скучных обязанностей, быть свободной, путешествовать.
– Девочка, ты сама не понимаешь, что несешь.
– Я уже не девочка, мне целых шестнадцать.
– А ему тридцать четыре. Он гораздо старше тебя.
– А мне нравятся мужчины старше.
Бабушка встала. Я так и видела ее – высокая, тонкая, она нависла над мамой, как кобра, готовая к атаке.
– Однажды ты поймешь, что он тебе не пара, – сказала она и вышла из комнаты.
Мама опять умолкла.
– В этом возрасте, – объяснила она, – ты считаешь себя взрослой, но на самом деле это не так.
– А что было дальше?
На следующий день она встретилась с Патриком на пустыре за клубом и сообщила, что готова бежать с ним. Он опустил глаза.
– В чем дело?
– Твой отец прав: такая жизнь не для тебя.
Он погладил ее по щеке и быстро поцеловал, а потом развернулся и пошел прочь, а она так и осталась стоять на пустыре среди высоких деревьев, которые не пропускали света и не давали расти траве. Она видела его в последний раз.
Глория Инес, держа на руках спящего сына, подошла к маме, обняла ее и подставила плечо, чтобы мама могла вволю поплакать.
Патрик отправился в плавание по Карибскому морю, а мама остаток года проплакала и прозлилась – вначале на бабушку с дедушкой, а потом и на Патрика – за то, что послушал их и не взял ее с собой.
– У меня начался жуткий ринит. Я не спала, не ела, не ходила в школу. Чуть-чуть не провалила экзамены, три предмета пришлось пересдавать.
А в следующем году она узнала, что в Пуэрто-Рико Патрик женился на дочери местной женщины и гринго, владельцев пятизвездочного пляжного отеля. Мама возненавидела Патрика. Возненавидела его жену. Всех, кто влюбляется и женится. Решила стать женщиной, которой никто не нужен, первоклассной юристкой, – но дедушка не позволил ей поступать в университет.
Я перебила ее:
– Значит, когда ты сказала ему, что хочешь пойти учиться, ты сердилась.
– Я была в ярости.
Дедушка в майке, большой, пузатый, волосатый, и мама – но говорит она без
