Репутация - Лекс Краучер
Фрэнсис брезгливо поморщилась:
– Суета в коридорах может означать лишь одно – наш хозяин вернулся. Черт! Они должны были приехать только завтра. Быстрей… если поднимемся по черной лестнице, избежим неудобных вопросов о…
Она махнула рукой на их с Джорджианой наряды, затем подхватила бутылку хереса, которую они распивали, и бросилась прочь из комнаты. Джорджиана последовала за ней. Наверх добрались без происшествий. Фрэнсис велела подруге скорее одеться, чтобы выйти к родителям в приличном виде и поздороваться, и убежала в свою спальню дальше по коридору.
Натянув платье, Джорджиана принялась пьяными, непослушными пальцами перезакалывать волосы и вдруг услышала сквозь полуоткрытую дверь голоса, несомненно принадлежащие лорду и леди Кэмпбеллам. Она застыла в нелепой позе, прислушиваясь. Похоже, родители Фрэнсис были на лестнице в переднем вестибюле – на той самой, что, изгибаясь, заканчивалась как раз у спальни Джорджианы. Лорд Кэмпбелл что-то кричал – злобно, ожесточенно. Джорджиана ничего не смогла с собой поделать – она прислушалась еще внимательнее.
– Я не идиот! Я не позволю выставлять себя идиотом! – От этого рыка Джорджиана похолодела. – Не смей компрометировать меня перед партнерами.
– Я прошу прощения, – холодно ответила леди Кэмпбелл.
– Ты просишь прощения? Тут мало попросить прощения, Джоанна, ты должна загладить свою вину! Ты осознаешь, каким посмешищем я себя выставил, женившись на тебе? Осознаешь, сколько людей вообще готовы так рискнуть репутацией?
– Да, – сказала мать Фрэнсис. – Да, полагаю, ты достаточно понятно это мне объяснил.
– Я сделал это для тебя, Джоанна, для нас… Помоги мне, Боже… Я думал, ты осознала, в каком опасном положении я из-за тебя оказался, и вот так ты меня отблагодарила за все, что я тебе дал. Я был тебе плохим мужем? – Лорд Кэмпбелл на миг смягчился, словно он умолял жену внять голосу разума, но в следующую секунду он почти шипел: – Ты прекрасно знаешь, что своим поведением унизила себя. И, вне всяких сомнений, унизила меня. Все над тобой смеялись, Джоанна. И заодно… И заодно надо мной.
Ответа леди Кэмпбелл Джорджиана не услышала.
– Ты меня слышишь? А если слышишь – отвечай! Совсем недавно тебе очень хотелось поговорить… Так говори, женщина!
Леди Кэмпбелл ничего не сказала. Вместо этого раздался грохот – что-то большое и тяжелое ударилось о твердую поверхность, зазвенел фарфор, и так громко и внезапно, что Джорджиана вздрогнула, будто это она разбила… что бы там ни разбилось. Кто-то быстро прошел по мраморному полу, и все стихло, лишь где-то далеко скулила собака.
Джорджиана боялась пошевелиться, ее охватило желание оказаться как можно дальше отсюда, словно гнев и насилие могли настигнуть и ее. Она тихо выскользнула из комнаты и отправилась на поиски Фрэнсис, уже решив про себя, что подруге не стоит знать, что она услышала.
Но Фрэнсис стояла, прислонившись к стене, прямо за дверью спальни Джорджианы, все еще в сорочке, с закрытыми глазами. Она открыла их, почувствовав приближение подруги, посмотрела на Джорджиану, но ничего не сказала. Несколько долгих мучительных секунд они вместе слушали эхо удаляющихся шагов леди Кэмпбелл. К горлу Джорджианы подступила тошнота.
Она хотела было заговорить, не зная точно, что вылетит у нее изо рта, но Фрэнсис резко развернулась и зашагала прочь. Растерянная Джорджиана последовала за ней.
У Фрэнсис в ее кремовой спальне были очень красивый камин и свои шахматы. Окна смотрели на запад, на поросшие деревьями холмы. Подруги возобновили прерванную партию. Играли вначале молча, но Фрэнсис фыркнула, когда Джорджиана заставила свою королеву кокетливо упасть в обморок перед лицом атакующего коня, и мало-помалу девушки вернулись к сдержанной беседе и довольно несдержанному винопитию. Фрэнсис теперь улыбалась, подшучивала над тем, какое у Джорджианы серьезное лицо в преддверии поражения. Она никак не давала подруге знать, что хочет обсудить подслушанный ею разговор, да и вообще не упоминала о случившемся, словно ничего и не было. Дом Кэмпбеллов был так огромен, что в нем прямо сейчас могли происходить еще десять громких ссор, и девушки не услышали бы из этой спальни ни звука.
Остаток вечера они провели так, будто ничего плохого не произошло, но, когда глаза у Джорджианы стали закрываться от выпитого вина и усталости и она объявила, что отправляется в постель, Фрэнсис ее не отпустила:
– Ложись здесь! – быстро сказала она, стиснув запястье подруги. – Тебе далеко идти. Ложись здесь, поболтаем еще, пока не уснем.
Джорджиана была слишком утомлена, чтобы еще о чем-то болтать, но сдалась перед внезапным напором Фрэнсис. Специально вызванные горничные заплели им волосы на ночь, принесли свежие простыни и задернули полог кровати. Хихикая, девушки забрались внутрь. Горничные удалились, оставив на туалетном столике маленькую одинокую свечку – сквозь щели в занавесях был виден ее неторопливый мерцающий огонек.
У Джорджианы все плыло перед глазами, а постель оказалась сказочно уютной; она почти спала, когда подруга заговорила.
– Ты задумывалась, на что это похоже? – прошептала Фрэнсис. – Лечь с мужчиной?
Джорджиана порадовалась потемкам – Фрэнсис не могла видеть ее красного лица.
– Наверное, задумывалась, – тихо призналась она. – Иногда.
– Иногда! Да ты просто святая! – запальчиво воскликнула Фрэнсис, и Джорджиана рассмеялась.
Они повернулись лицом друг к другу, Фрэнсис устроилась поудобнее на подушке, и рука ее оказалась совсем рядом с рукой Джорджианы. Черты Фрэнсис казались мягче от того, что выбившиеся из косы пряди падали ей на лоб, щекотали шею – черные на фоне хрустящей белой простыни.
– Должна признаться, раньше мне все это казалось отвратительным, – сказала Фрэнсис, – но моя сестра Эленор сказала, что есть момент особой близости, и тебе так хорошо, что ты не хочешь… останавливаться. Звучит жутко неприятно. Мне определенно нравится думать о Джеремайе, когда я без одежды, но остальное… – Она замолчала. – Эленор больше ничего мне не рассказала, вот же ведьма. Так нельзя, понимаешь, замужние женщины не должны делать из этого тайну. Мы все должны знать, чтобы быть всецело подготовленными.
Джорджиана сонно рассмеялась. И тут же невольно обратилась мыслями к мистеру Хаксли, который был так великолепен на приеме у Джейн. Джорджиана попробовала представить его без бриджей и так испугалась собственной беспардонности, что пришлось зажать рот рукой.
