Репутация - Лекс Краучер
– Они не расскажут твоим родителям? – тревожно спросила Джорджиана, когда последняя фарфоровая тарелка торжественно заняла свое место.
– Ха! Разумеется нет. – Фрэнсис налила себе еще вина. – Не потому, что они живут в страхе передо мной, как ты понимаешь, я же не какая-то гнусная тиранша. Они просто не станут беспокоить родителей такими пустяками. В этом доме и так полный разлад, не хватало еще жалоб на мой гардероб или мою привычку завтракать на свежем воздухе.
Джорджиана не могла представить, какого рода разлад способен возникнуть в доме настолько огромном, что его обитатели могут целую неделю жить, не видя друг друга, но из вежливости решила не спрашивать.
Несколько секунд спустя явился Джонатан.
– Я застал вас в приступе любовной страсти или вы только что выбрались из постели? – осведомился он, усаживаясь за стол, снимая свой кремовый спенсер и развязывая галстук.
Выглядел Джонатан восхитительно утомленным – под глазами темные круги, волосы чуть взлохмачены. Он сразу же достал трубку и зажег ее.
– Все не так плохо, – сказала Фрэнсис.
– Все намного хуже, – мрачно произнесла Джорджиана. – Вам не следовало бы насмехаться над нашим скудным облачением, мистер Смит, поскольку перед самым вашим приходом случилось происшествие, поставившее под угрозу наши жизни.
– Происшествие? – переспросила Фрэнсис не слишком заинтересованным тоном – она капнула вином на снежно-белую скатерть и, нахмурившись, изучала пятно.
– Она все позабыла, это от душевного потрясения, – пояснила Джорджиана, наклоняясь к Джонатану. – Мы как раз зажгли свечи – чтобы помолиться, как вы понимаете, – и тут платье мисс Кэмпбелл загорелось! Я скинула свое платье, чтобы сбить им пламя. Увы, от обоих нарядов осталась лишь горстка пепла. Чудовищный позор, однако, как вы можете догадаться, избежать его не было никакой возможности. Вот так.
– Кто-то определенно должен помолиться о спасении ваших душ, если вы сами не в состоянии, – с усмешкой заметил Джонатан, запуская пятерню в свои волосы. – Фрэнни, мы испортили эту девочку. Кажется, всего неделю назад она была так юна, так свежа… так полна надежд.
– Неделя пролетела быстро, – усмехнулась Джорджиана.
– Мы ее не испортили, мы ее только… не знаю… слегка подперчили. – Фрэнсис подмигнула Джорджиане.
Они съели завтрак из четырех блюд в тени зонтиков, которые потребовал принести Джонатан – «Дабы сохранить мою фарфоровую бледность на благо народа», – и какое-то время спустя разговор зашел о Джеремайе Расселе.
– Я знаю, Кристофер скотина, но в этой истории с Китти Фазеринг что-то есть, – заявил Джонатан, когда они добрались до тающего во рту заварного крема. – На днях я играл с ее братом в кости, и он упомянул о каком-то страшном несчастье, из-за которого Китти отослали к друзьям в деревню. Вы его знаете – крепкий вояка, больше он бы все равно ничего не сказал… но Китти достаточно часто видели с Джеремайей прошлым летом.
– Ну, что же, будем считать, что я предупреждена, – произнесла Фрэнсис, и в голосе ее зазвучали опасные нотки. – Если ты считаешь меня такой же дурой, как Китти, Джонатан, то ты, должно быть, удивляешься, как мне вообще удается увязывать столько разных слов в предложения.
– Не надо так, Фрэнни. Я только хотел сказать…
– Я отлично понимаю, что ты хотел сказать, и я не нуждаюсь в твоих завуалированных предостережениях. Это мелко, Джонатан, это все твоя ревность. Ты мне не брат, и мне не требуется защита, так что прекращай разводить сыр-бор из-за всякой ерунды. К тому же бедняга просто помешался на мне. Это почти что стыдно! Все это видят. Джордж, ты же это видишь?
Джорджиана кивнула – рот ее был полон заварного крема.
Джонатан вздохнул:
– Ты невыносима.
– Знаю. – Голос у Фрэнсис внезапно потеплел, она улыбнулась. – Но ты меня как-то выносишь. Знаешь, хотела бы я, чтобы ты и впрямь был моим братом. А может, так и есть, может, ты плод интрижки моего отца с какой-то заморской красавицей. Или тебя украли из колыбели и вырастили вдали от меня. Как чудесно, что мы нашли друг друга после стольких лет! Я уверена, где-то у меня есть половинка медальона, которая идеально совпадет с половинкой, что хранится у тебя.
– Действительно чудесно. Особенно если так оно и окажется. Я объявлю себя наследником твоего отца, когда тот начнет слабеть здоровьем, заполучу Лонгвью в свое распоряжение и сразу же вышвырну тебя на улицу, где таким потаскухам самое место.
– Вот только попробуй! – пригрозила Фрэнсис, ткнув в своего приятеля ложкой, точно кинжалом, но было очевидно, что тучи рассеялись.
Спустя какое-то время – выпить они успели много, а говорили мало – Фрэнсис принялась упрашивать своих гостей окунуться с ней в озеро, чтобы прохладиться. Джорджиана решила, что после поглощения такого количества вина разумнее остаться на суше, а Джонатан лишь вскинул бровь и не сдвинулся с места. Фрэнсис пожала плечами, сняла сорочку и зашла в воду по пояс, ойкая и поднимая брызги.
Когда она выбралась на берег, Джонатан неохотно накинул свой спенсер ей на плечи – из соображений приличия. Джорджиана старалась не смотреть в сторону Фрэнсис, но не смогла удержаться. Фрэнсис совершенно не смущалась и весело стряхивала с себя капли так, чтобы они летели в Джонатана и Джорджиану. Джонатан яростно ругался и грозился утопить подругу. Потом все трое улеглись бок о бок на траву – Джонатан между Джорджианой и обсыхающей Фрэнсис – и стали смотреть, как несутся по небу подгоняемые налетевшим ветром облака.
– Ты веришь в истинную любовь? – спросила Фрэнсис, поворачивая голову к Джонатану и щуря глаза.
– Я верю, что деньги, воспитание и полный рот здоровых зубов преодолеют любые преграды, – не слишком убедительно ответил он.
– Господи, Джонатан, да вы настоящий романтик. – Джорджиана наморщила нос. – Вам бы книги писать.
– Не все могут позволить себе быть романтиками, – многозначительно заметил Джонатан.
Фрэнсис взяла его за руку. Джорджиана помедлила секунду, но потом вино победило, и она сжала другую руку Джонатана.
– Мы уже нашли истинную любовь, мальчик мой. Вот она, здесь. – Фрэнсис крепко стиснула руку друга в своей ладони. – И к тому же, если все полетит к чертям, не сомневаюсь – Джордж выйдет за тебя замуж. Терять ей абсолютно нечего. Не обижайся, Джорджиана.
Когда последние длинные лучи летнего солнца начали таять, Джонатан откланялся и уехал, хотя Фрэнсис и Джорджиана хором умоляли его остаться: «Мы что хочешь для тебя сделаем! Отдадим тебе все наши богатства! Наше вино! Наши нежные
