Три пары - Лорен Маккензи
Фрэнк вошел в парадный холл. Беатрис закрыла за ним входную дверь и спустилась по ступенькам в подвал, чтобы обнять Лиззи. Она пахла лимоном. Наверное, духами «Джо Малон».
– У нас все в порядке? – спросила Беатрис.
– Почти, – сказала Лиззи, передавая ей пластиковый пакет с чипсами, мороженым и газировкой. Беатрис взглянула на пакет, но не поблагодарила.
– Не нужно было ничего приносить. У меня есть еда для детей.
Лиззи уже много раз наблюдала, как исчезали ее подношения: вероятно, в мусорном ведре. Раньше она делала вид, что ей все равно, но это было грубо. Беатрис это больше не сойдет с рук.
– Дети сами это выбрали. Они будут ждать мороженого. Если хочешь, можем сделать так, чтобы Фиа не досталось. – Лиззи улыбнулась, зная, что никто, даже Беатрис, не стал бы так мучить ребенка.
– Конечно, – сказала Беатрис. – Проходи. – Она повела Лиззи в подвал, мимо гостевой спальни, ванной и игровой комнаты, описывая программу вечера. Сначала дети поедят, потом в игровой комнате посмотрят фильм «Астерикс на Олимпийских играх», последний фаворит Фиа, – пока взрослые будут есть. Она объявила, что никто не хочет засиживаться до поздней ночи. Лиззи задалась вопросом, что это за «никто», поскольку ее мнения не спрашивали.
Каждый раз, когда Лиззи выходила из темного коридора в пристройку открытой планировки в задней части дома, служившую кухней-гостиной, она чувствовала зависть. Комнаты наверху, с их высокими потолками, большими подъемными окнами, панелями медового цвета и толстыми персидскими коврами, были светлыми, но и тут, внизу, подвал с крупной белой плиткой и стеной из черных складывающихся стеклянных дверей, ведущих в сад, был светлым и современным. Дополнительной высоты потолка удалось достичь, углубив пол. Огромные размеры этого пространства всегда заставляли Лиззи чувствовать себя ребенком. «Это холодный дом», – говорила она себе. Дети могут поскользнуться и пораниться о плитку: все, что ударялось об этот пол, разбивалось на миллион кусочков.
Они совершили ошибку, прибыв первыми. Лиззи наблюдала, как Беатрис исчезла в кладовой с пакетом угощений. Фрэнк за кухонным островком читал Конору лекцию о вине, которое они принесли с собой, и о том, что оставить его подышать – хорошая идея, а декантировать – еще лучше. Лиззи не знала, сколько он за него заплатил, но подозревала, что намного больше, чем за вино из супермаркета «Лидл» по восемь евро, которое они пили обычно. Всегда вежливый Конор улыбался и кивал, но, увидев Лиззи, сразу же развернулся, чтобы поприветствовать ее, оставив Фрэнка, запнувшегося на полуслове. Специально для нее он открыл бутылку пино гриджио, которое ей так понравилось, когда она была здесь в прошлый раз.
Раздался звонок в цокольную дверь. В отличие от Фрэнка, у Шэя и Евы не было никаких предрассудков о коммивояжерах. Во время взаимных приветствий все было как обычно: объятия и поцелуи, краткие новости прошедшей недели, постепенное негласное разделение мужчин и женщин. Раньше Лиззи считала, что оно происходило оттого, что они все очень счастливы со своими партнерами и не заинтересованы во флирте с противоположным полом, но сегодня вечером казалось, что это ширма для прикрытия. Она выпила еще немного. Вскоре терпкое холодное вино и милое участие Конора усмирили ее напряжение и дали надежду, что, возможно, все вернулось на круги своя.
Конор еле успевал подливать вино. Едва он вытаскивал пробку из одной бутылки, как они уже требовали следующую. Посреди стола остался один кусок пиццы – со шпинатом и козьим сыром. Конор хотел подождать еще минуту и, если бы никто больше его не взял, съесть его. Он сообщил, что вынужден их покинуть, чтобы принести еще вина из гаража в глубине сада. Оглянувшись на свой дом, Конор был поражен тем, насколько незнакомо тот выглядел – как кукольный домик с освещенными окнами. Ему были видны они все, сидящие за кухонным столом в лучах света от подвесной лампы. Привычное чувство гордости за свой дом, своих друзей, свою жену принесло неуютное ощущение. Как будто ты расплакался, посмотрев рождественскую рекламу универмага, при этом зная, что рекламное агентство приложило немало усилий, чтобы заставить тебя сделать именно это.
Когда он вернулся в дом, на него обрушилась стена шума – все тот же спор о рынке жилья, о падающей стоимости недвижимости, всегда всплывала какая-то новая информация, из-за которой можно было возмутиться. Он был рад, что пропустил его. Он остро осознавал, как ему повезло, как повезло им всем, в то время как некоторые семьи ждало выселение. Какая разница, сколько стоят их дома, если им не нужно их продавать? Только если ситуация не ухудшится. И, конечно, тогда они все разорятся.
– Здесь одна девушка может умереть от жажды. – Ева с пустым бокалом присоединилась к нему у кухонного островка.
– Не в мою смену, – он наполнил ее бокал. – Как дела у Элизы?
Ева подождала дополнительной информации.
– Та девочка, которая не может спокойно сидеть на месте? – Ева не помнила, как рассказывала ему про Элизу Бурк. Она была готова поделиться новостями, но не знала, с чего начать.
– Прости, я не помню, как рассказывала тебе о ней.
Он поднял бровь. Она поднесла бокал к губам и сделала слишком большой глоток. Вино пролилось ей на грудь.
– Вот черт! – Темные капли испачкали платье. Конор оторвал бумажное полотенце и протянул ей. Он наблюдал, как она бегло проводит полотенцем по груди. Ее охватило воспоминание о том, как она лежала в его объятиях. Ева оглянулась через плечо, чтобы проверить, чем занят Шэй. Тот был полностью сосредоточен на том, что говорил Фрэнк. Она повернулась к Конору и сказала: – Я очень мало помню. – Она не поняла, поверил ли он ей, но он, похоже, принял то, что Ева не собиралась об этом говорить.
– Вы хоть представляете, сколько едят мальчики-подростки? Просто подождите. Я бы на твоем месте уже начала запасать банки с фасолью, Беа. – Лиззи смеялась, но Конор чувствовал ее напряжение. – Мы начинаем с завтрака в стиле «шведский стол» – полкоробки хлопьев с пинтой молока, яйцо с сосисками и беконом, затем ланч из двух сэндвичей и все фрукты из миски, обед после школы, который очень похож на ужин, а потом еще ужин, когда мы едим все вместе. А где-то в промежутках он перекусывает тем, что нашлось в холодильнике. – Лиззи говорила о Джеке с тех пор, как села за
