Нэко-кафе. Правила жизни кошек - Анна Шойом
– Я по-прежнему не уверена, что говорю по-кошачьи, но постараюсь учитывать все, что здесь написано, – сказала Нагоре женщине из зоозащитной организации, закончив чтение. – Однако мне нужно попросить вас об одолжении… Страшновато входить в помещение с таким количеством незнакомых кошек. Может быть, вы познакомите меня с ними и расскажете немного, кто есть кто? Так будет проще составить список возможных кандидатов.
– Конечно. Теперь я понимаю, почему Юми выбрала именно вас! Вы уважаете кошек. Может, однажды кот будет тереться о ваши ноги не только головой, но и попой. Тогда вы сможете считать себя счастливицей.
– Почему? – удивленно спросила Нагоре.
– Такое поведение будет означать, что вы особенная. По крайней мере, для этого кота.
22. Горько-сладкое торжество
Нагоре приветливо улыбнулась Марку, надеясь, что выглядит более-менее сносно.
– Почему ты надел очки? – спросила она после обмена поцелуями.
– Обычно я ношу контактные линзы, но от них устают глаза. Итак, ты готова?
– К чему? – Она прикусила губу. – Можешь хотя бы намекнуть, о чем речь? Не терпится узнать, что именно ты собираешься мне рассказать.
– Для этого существует особенное место. Но прежде мы должны туда добраться.
Сказав это, Марк протянул ей шлем, второй шлем надел себе на голову и указал на старый скутер Lambretta, припаркованный у тротуара.
– Куда мы едем? – изумилась Нагоре.
– Вперед. А сейчас… держись крепче! – Голос из-под шлем прозвучал глуше.
Скутер рванулся с места. Нагоре обняла Марка за талию. Куртка из мягкой кожи пахла так терпко, что ей пришлось сделать усилие, чтобы не уткнуться лицом в его плечи.
* * *
В таинственный пункт назначения они прибыли поздним вечером. Вход в ресторан освещала гирлянда из маленьких лампочек, похожих на светлячков.
Официант забрал шлемы и проводил обоих к столику с видом на город. Панорама была великолепна, с гор доносился нежный ветерок.
– Потрясающее место, Марк! Где мы? – Глаза Нагоре блестели.
– Недалеко от Тибидабо…
– Я и не знала, что здесь, наверху, есть такие очаровательные рестораны. А что за повод? Выздоровел Элиас?
– К сожалению, Элиас чувствует себя неважно, – покачал головой Марк. – Я видел его вчера, он еще больше ослаб. Но при этом чувствует себя счастливым и умиротворенным. Его не пугает то, что должно произойти. Вчера он признался, что, по его мнению, домой он не вернется… Как адвокат, я помогаю ему составить завещание. Странно об этом думать, но, поскольку прямых наследников у него нет, ему нужно все хорошенько взвесить.
Нагоре потянулась было коснуться его плеча, но передумала и положила руку на стол.
– Мне очень жаль, Марк. Думай о том, что, как бы то ни было, у него была долгая счастливая жизнь.
– Все в порядке, правда. – Марк отпил воды, которую официант поставил на столик. – Я давно потерял отца, и мне было приятно проводить с Элиасом время. Но мы здесь не для того, чтобы оплакивать человека, который пока жив!
– Тогда зачем? – Нагоре посмотрела на него пытливо.
– Для начала давай выпьем за воссоединение Сорта и Элиаса. А потом… – торжественно продолжил он, разливая по бокалам поданное официантом вино, – за работу в Женеве, которую мне только что предложили!
Его глаза внимательно следили за реакцией Нагоре. Улыбка застыла на ее губах.
– Что же это за работа? – спросила она, заставляя себя порадоваться успехам Марка.
– Я буду работать в УВКБ, Управлении верховного комиссара ООН по делам беженцев. До сих пор поверить не могу! Больше года с тех пор, как я подал заявку на эту должность… Прошел шесть этапов собеседований и уже не верил, что работа достанется мне. Как вдруг сегодня утром получил эту новость.
– Как здорово, Марк… конечно, за это нужно выпить! – воскликнула Нагоре, силясь разобраться, стоит ей расстраиваться или нет.
Она все еще не осмеливалась признаться Марку в своей симпатии и на всякий случай старалась ее скрыть. Как всегда, свои чувства она осознала слишком поздно.
Сделав заказ, Марк снял очки, чтобы их протереть, а Нагоре пыталась прогнать бабочек из своего живота. Это было непросто. Не то чтобы она задумывалась о серьезных отношениях, но общение с ним начинало приносить ей удовольствие. Так или иначе, скоро все закончится.
– Когда ты уезжаешь? Дата уже известна?
Марк отпил вина и ответил, пристально глядя Нагоре в глаза:
– Они готовы меня взять, но я пока не знаю, соглашаться или нет. У меня есть сомнения.
Нагоре дышала медленно, стараясь не выдать себя. Хотелось глубоко вздохнуть, но Марк бы тогда разгадал ее чувства. Из этой мысли она сделала вывод, что ей бы хотелось, чтобы он о них знал. И она вздохнула.
Марк тоже задумчиво вздохнул и машинально постучал пальцами по бокалу:
– С тех пор как я отправил заявку, прошло столько времени… В моей жизни многое изменилось. Если представить, что жизнь – игра, я переместился на другую клеточку на доске.
– Понимаю. Иногда я чувствую то же самое.
– Прямо сейчас я не знаю, готов ехать или нет. Не хочу оставлять Элиаса в таком состоянии, а оно может растянуться на месяцы. Есть и другие незавершенные дела, которые хотелось бы уладить… – И наконец ответил на вопрос Нагоре: – Я должен приступить через две недели. К следующей среде нужно определиться.
– Что ж, зарплата там наверняка отличная, не так ли?
Нагоре ненавидела себя за то, что взялась играть роль адвоката дьявола, но если мечта Марка – работа в ООН, кто она такая, чтобы ему мешать?
– Да, зарплата неплохая. Но деньги – это еще не все, согласись.
– По правде сказать, иногда они очень помогают, – призналась она, думая о собственной ситуации. – Но ты прав, важнее прислушаться к интуиции. Ты об этом?
– Пожалуй.
Принесли еду. Все казалось Нагоре таким вкусным и чудесным, что ей стоило огромных усилий убедить себя в том, что это не романтический ужин с будущим избранником, а возможное прощание между людьми, которые недавно стали друзьями.
Она подумала, что пора бы навестить парикмахера. Ей хотелось отпустить волосы, но она не могла позволить себе ходить лохматой. А еще было бы здорово купить хорошее платье… тогда, может быть…
– Что думаешь, Нагоре? Приедешь меня навестить, если я перееду в Швейцарию?
– Конечно, – сказала она, опустив глаза.
Чокаясь с Марком, она подумала: «Черт бы побрал эту Швейцарию» – и опустошила бокал одним глотком.
