Аттестат зрелости - Илана Петровна Городисская
"Моя подопечная Галь Лахав находится в нашем пансионате почти три недели", – приступила Рики. – "В первую неделю она открыто и яростно сопротивлялась своему лечению. Во вторую, не без оказанного на нее давления, она согласилась принимать нашу помощь и приучилась исполнять требуемые от нее технические вещи: соблюдение графика и дежурства. Теперь начинается настоящая работа с ней. Она готова".
"Все началось от "первородного греха", – писала Рики. – "Конкретнее, от отца Галь. Того самого, по словам ее матери, "яркого, незаурядного" карьериста, что дал ей жизнь, внешность, талант, но только не себя самого. Который словно пролил свое семя и бросил прораставший в том месте, где он его пролил, цветок на трепетные руки слишком, слишком усердной садовницы – бывшей жены. От него не осталось ничего, кроме бесплотных, разбавленных временем воспоминаний. И, вместе с тем, он постоянно чувствовался рядом: в облике Галь, в ее чертах лица. В тот день, когда подруга Галь, Лиат, исступленно твердила ей, потащив к зеркалу, о том, что она – потенциальная модель на миллион, то не подозревала, что скорее оценивала не саму Галь, а ее невидимого родителя. Тем не менее, этот легендарный "мужчина на миллион" навсегда прекратил отношения с нею и с ее матерью. Это было самое первое, роковое и непростимое предательство в жизни девушки, самая первая, тогда еще трудно осознаваемая, но отлично ощущаемая обида на самого близкого человека. Она возненавидела саму память об отце. Но всем ведь известно, какое другое чувство искажается ненавистью! Поэтому, Галь, вместо того, чтоб отряхнуться и забыть, всю жизнь протащила в себе, на себе, этот утраченный образ отца-предателя, который, разумеется, искал своего воплощения и нашел его. Все то, чем ее одинокая мама так гордилась в бывшем муже, – его интеллектом, честолюбием, сексуальностью, – влюбило Галь в брильянт по имени Шахар Села".
"Итак, Шахар Села, первая любовь Галь. Ее первая, глубокая, трагическая любовь! Любовь с первого взгляда! То, что она была с первого взгляда, Галь, видимо, поняла сразу, как и то, что это действительно была любовь, а не одно из тех быстротечных подростковых увлечений, какие вспыхивали в школе сплошь и рядом. Но на самом деле, все обстояло намного проще: нужный человек попал в нужную форму. И Шахар, сам не зная о том, взвалил на свои подростковые плечи гораздо большую ответственность, чем успешная учеба и ранний выбор профессии, навешенный на него его родителями. Он должен был осуществить надежды и чаянья матери Галь, и стать для самой Галь той частью ее отца, о которой обе они мечтали".
"Нужно сказать", – вдохновленно продолжала Рики, – "что сама мама Галь, Шимрит, здорово постаралась, чтобы Шахар поскорее это понял. В сущности, она пыталась опекать его так же, как опекала свою дочь и бывшего мужа. Эта женщина, увы, не вынесла для себя никакого урока из своего раннего развода, и, видимо, остается в состоянии этого развода по сей день. Ее нерастраченные нежность и желание заботиться так и рвались излиться, и излились они на двух: на дочь и ее парня. То, что этот парень был слишком молод, рано самостоятелен и вообще не должен был соотноситься с ее чаяньями, как бы проходило мимо Шимрит. Она словно стремилась к цели запереть, запечатать его в осиротевшей форме и держать там во что бы ни стало, чтоб новоявленный «супруг» не ушел, как в прошлый раз. А Галь, тем временем, упивалась тою легкостью, с какой заполучила юношу, их интенсивным романом, и воспринимала поведение матери как нечто само собой разумеющееся".
На этой ноте Рики немного понесло, и она даже пожалела Шахара.
"Бедный парень! Он всего лишь хотел встречаться со своей подругой и быть счастливым. И они ведь и были счастливы, ведя нормальную подростковую жизнь: школа, дом, времяпровождения, друзья. Их родители их поддерживали, друзья – восхищались ими, невзирая на то, что в их глазах они слишком высоко стояли. Точней, парили. Как-никак, звездная пара! Нужные люди в нужных формах, оба они, достойные дети своих родителей, шли по своему собственному, отдельному от других, проторенному пути. Поэтому, им было так просто находиться в вакууме, созданному им беспокойной мамой Галь, и строить замки из песка, зарекаясь о своем совместном будущем. Но – опять первородный грех! – кому-то высшему захотелось изгнать их из рая, чтобы показать им реальную жизнь. И нет лучше средства для выявления сути людских отношений, – подчеркнула Рики, – чем соблазн. Причем, как ни иронично, обоих соблазнили одним и тем же, а именно – тем, что было сильнейшей стороной каждого: честолюбием. Таким образом, Галь, из беспечной маминой дочки, превратилась в потенциальную модель на миллион, а Шахар – в потенциального конкурсанта в школьных эссе на актуальные темы. Вот он – миг задуматься каждый о себе и поставить перед собой свою собственную цель!"
"Загвоздка заключалась в том", – рассудительно утверждала Рики в отчете, – "что лучшая часть мифического отца Галь, которая, в сущности, и соединила ее с Шахаром, проявилась в нем в полной мере, и он принял вызов. В то же время, Галь сдалась без боя воспитанному в ней годами восприятию жизни ее мамы. Разумеется, та пришла в ужас, поняв, что паттерн повторяется, и попыталась переубедить Галь. Но, к сожалению, ничего уже нельзя было изменить. Для этого потребовалась бы по-новому прожитая жизнь. И вот тогда все стало рушиться как карточный домик. Точно так же, как отцу Галь стал невыносим вакуумный мирок, который бывшая жена обустраивала ему, так и Шахар почувствовал, что задыхается. Поэтому, он поступил почти так же, как его предтеча. Отец Галь начал новую жизнь с гораздо более успешной, яркой и сильной женщиной, чем его бывшая жена. Самой же Галь судьба послала удар в другое, не менее уязвимое место, воспользовавшись самым важным ей после Шахара и мамы человеком: Лиат Ярив".
"Кем же была для нее всю жизнь эта странная, несоответствующая ей подруга? – задумалась Рики по ходу письма. – "Партнершей детских игр, со времен которых прошла целая вечность, и памятью о которых Галь дорожила, как и всем тем, что считала нетленным в своей жизни? Поверенной ее любовных и житейских историй, без которой эти истории выглядели бы пресными? Или чем-то вроде дурнушки, рядом с которой могла ощущать свое превосходство? Мне кажется, все ответы верны. Лиат являлась для Галь зеркалом, глядя в которое последняя утешалась осознанием того, что превосходит подругу во всем. Обычно, мы больше всего любим тех, кто тешит наше эго. Поэтому
