Аттестат зрелости - Илана Петровна Городисская
Персонал удачно нашел струну, на которой играл: Галь, прожившая свои годы в незаслуженной легкости, и привыкшая воспринимать подарки судьбы как сами собой разумеющиеся, должна была, наконец, научиться бороться, узнать себе истинную цену. Понимала ли это сама Галь было неизвестным. Но, чем больше проходило времени, тем больше она свыкалась со своим новым положением. От ее отчаянной, безудержной агрессии не осталось и следа. После всего, что она натворила, она стала на редкость скромной, послушной и вежливой, старалась чаще улыбаться, придерживаться распорядка дня и выполнять все условия пансионата. Те, кто видели ее в тот раз на кухне, поражались виду одержимой красавицы, которая молча и тщательно мыла тарелки, соседка по комнате сменила свой гнев на милость, когда девушка искренне попросила у нее за все прощения, а Рики торжествовала, встречая теперь с ее стороны вместо сопротивления готовность идти на контакт.
На самом деле, Галь приходилось отнюдь несладко. Несмотря на то, что она уже ничего не имела против ежедневного подъема в семь утра, нудных уборок, бесконечных обследований и консультаций, ее гложело ее запутанное и страшное прошлое. Она все время думала о том, как же она докатилась до такой жизни, и сравнивала свою историю с историями других.
На групповых консультациях Шарон ей приходилось выслушивать воистину жуткие вещи. Галь узнала, что тот милый человек, что разговаривал в столовой с ее сожительницей, хотел продать своего четырехлетнего ребенка за наркотики. Еще один отец семейства постоянно избивал свою жену, за то, что та прятала от него порошок. Другой юноша довел своего отца-бизнесмена до полного банкротства, поскольку тому приходилось все время спасать его из ненасытных лап наркодилеров, готовых порезать ему горло за долги. Совсем молодой мальчишка со своим приятелем совершил попытку ограбить соседский богатый дом во имя дозы, которую они собирались разделить между собой. Приятеля застрелили в целях самозащиты, а его доставили сюда прямиком из участка благодаря выкупу.
С женщинами обстояло пикантней, но не менее трагично. Одна подсела на иглу назло своему партнеру, который то отдалялся от нее, то опять приближал к себе. Начиналось все с гашиша, кончилось тем, что ее, подобно Галь, полумертвой обнаружили в борделе. Другая впала в депрессию оттого, что была фригидной в постели. Все ее любовники бросали ее, некоторые даже с язвительными насмешками. Наркотики помогали ей расслабляться и получать хоть какое-то удовольствие. Самым леденящим кровь было признание одной лесбиянки, которая во время ломки напала с ножом на свою подругу, решившую поставить в их отношениях точку. Ей еще только предстояло предстать перед судом за содеянное.
Убийства! Грабежи! Банкротства! Проституция! Разбитые семьи! Ужасы, длившиеся годами! По сравнению с ними трехмесячные тусовки Галь с Наором и шпаной выглядели невинным лепетом. Да, тот отрезок ее жизни был очень грязен и жесток, да, она сейчас остро его переживала, но было в истории девушки и колоссальное везение: в том, что она сама, и вовремя, завершилась, что ее не пришлось прерывать искусственно и насильно, подобно этим несчастным. Кома, вызванная одной передозировкой, обозначала полное отмирание ее смутного прошлого, и толкнула ее вперед. Да, вперед, но… куда?
Этим вопросом она задавалась, сидя на групповых терапиях в кругу былых невольных извергов. Все они мучались тем же самым вопросом, громко каялись и пытались разобраться в самих себе, в том, что их привело к катастрофе в их судьбах. Но даже там Галь чувствовала себя обособленно, в силу того, что ей опять – и в каких обстоятельствах! – подфартило. Видимо, такова уж была ее незаслуженная особенность: выделяться и купаться в белой зависти других.
Эту мысль она высказала Шарон, на что та ей ответила, что то, что она так думает, было отличным началом ее восстановления. Более того, она спросила Галь, думала ли она так и прежде. Девушка помолчала и ответила после размышления, что нет, сейчас она впервые поймала себя на этой мысли.
– Очень здорово, – подбодрила ее Шарон, и посоветовала ей проанализировать свою мысль на досуге и обсудить ее с Рики.
– А правда ли, что они мне завидуют, или мне просто кажется? – поинтересовалась девушка.
– А разве для тебя так важно, чтобы другие тебе завидовали? – спросила Шарон.
– Нет, наверное, – поколебавшись, ответила Галь.
– Вот и не зацикливайся на этом, – твердо сказала Шарон. – Но советую тебе побольше прислушиваться к себе самой, попытаться разобраться в своей жизни и ощущениях, и стать уверенней в себе. Таким образом, ты станешь и более уверенной по отношению к другим.
Опять, опять они попали в самую точку! Галь, потерявшая уверенность в людях и в себе самой после того, как ей открылась измена Шахара и Лиат, и даже еще раньше – когда ее мама впервые рассказала ей правду об уходе из семьи ее отца, получила непростую задачу, к которой не знала, как подступиться. Следуя совету Шарон, она обратилась с этой просьбой к Рики.
Та, проводившая их встречи на тенистой скамейке в глубине территории, томно улыбнулась, и изрекла встречную просьбу:
– Расскажи мне о себе.
– Но вы ведь и так все про меня знаете, – удивилась Галь.
– Есть многие вещи, которые знаешь только ты, – произнесла Рики, – те, что не записаны ни в одном протоколе, ни в одной справке. Те, из которых состояла твоя жизнь.
– Какие вещи? – продолжала упорствовать девушка. – Про наркотики мы уже все обсудили. Я больше не чувствую к ним пристрастия. Более того, теперь, после того, что я наслышалась от других, они меня пугают. Я понимаю, что мой случай был полегче, чем у остальных, но не испытываю никакой гордости и не умаляю своей вины. То есть, ошибки, – оговорилась она, вспомнив слово, которое употребляла Шарон. – Я сполна заплатила за свою ошибку, и никогда ее не повторю.
Консультант загадочно покачала головой. Эта девушка не понимала сути ее слов. Ее нужно было направить по верному пути.
– Расскажи мне, как ты жила до того, как впервые взяла таблетку, – уточнила она. – С самого начала.
– А что рассказывать? – пожала плечами Галь. – Ну, я единственный ребенок. Мои родители расстались, когда я была очень маленькой… – и, сама не заметив, как, изложила Рики всю свою биографию.
Потом она пошла на ужин, а Рики, по горячим следам, – в свой кабинет, работать над отчетом.
Никогда еще она, психолог со стажем, не составляла ничего подобного. Скорей, не составляла, а именно писала. Ее ручка неслась по бумаге словно перо писателя. С изумлением смотрела она
