Аттестат зрелости - Илана Петровна Городисская
Поняв, что обращаться к бывшему другу бесполезно, она стала внимательней рассматривать помещение, пытаться заглянуть за занавес, в надежде, что из-за него появится, словно в спектакле, официант с подносом, заберет эту ужасную курицу, и предложит взамен горячее, вкусное блюдо. А, может, там окажется хоть один бильярдный стол, напомнивший бы ей столь о многом? Но нет, ничего. Тяжелый пурпур, словно длинный кровавый след, небрежно сползал с дощатого помоста, и пылинки его весело роились в тонком солнечном луче, заходящем сюда непонятно откуда.
Вдруг что-то скрипнуло, заставив Галь обернуться. В одной из стен оказалась маленькая дверка, в которую, низко склонясь, вошел какой-то субъект. Девушка никогда раньше его не встречала, и впрочем, навряд ли могла встретить в жизни такое чудовище. Это был монстр исполинского роста, с лошадиным кривым лицом, выступающими крупными зубами, глазами навыкате и черными патлами на лбу. Скорее исчадие ада, чем земное создание. С той минуты, как он вошел, Галь напрочь забыла о «Подвале» и сосредоточилась только на нем. Она была не в силах подняться с лавки и убежать от смеси страха и любопытства. А между тем, исчадие ада, с тупым и нахальным видом, подошло прямо к ней и начало к ней приставать, – приставать грубо, жестко, зло.
Галь, в панике, стремглав обернулась Шахару и крикнула:
– Помоги мне!
Но Шахар Села даже бровью не повел, хотя все так же грустно смотрел на нее.
Отгоняя нападающего, как назойливую муху, девушка попыталась оценить свои возможности. Конечно, одолеть такого гиганта было не под силу ни одному Шахару, ни им обоим. Вывернуться и удрать казалось нереальным: паучьи ручищи этого типа были слишком длинны и настигли бы ее в любом уголке заведения. Оглушить его чем-то тяжелым значило выиграть не больше нескольких секунд. Хотя, возможно, благодаря этому Галь удалось бы убежать. Но от ближайшего тяжелого предмета – одного из музыкальных инструментов – ее отделяли широченные столы. Вот если бы Шахар сбегал бы на эстраду за контрабасом или одним из барабанов, было бы проще. Но увы!
Галь умоляюще взглянула на парня, в надежде, что, даже если он неожиданно онемел и оглох, то хотя бы прочтет по ее глазам и откликнется на ее зов. Однако взгляд юноши все так же жалобно говорил: "Прости меня за все!". В данный момент его немые извинения ни в чем не помогали Галь. Более того, они ее просто раздражали.
Тогда она, собрав остаток сил, изловчилась и пнула чудище обеими руками прямо в грудь. К ее огромному удивлению, это оказалось легче, чем она думала, так как внутри него все оказалось как будто сотканным из ваты, и разлетелось по спертому воздуху «Подвала». Всего лишь одно усилие, резкий толчок – и исход борьбы решился в ее пользу! Девушка тотчас же выскочила из-за стола, ринулась по ступенькам к входной двери, на самом пороге в последний раз разочарованно и гордо взглянула на подавленного, недвижимого Шахара, и распахнула дверь настежь. Там, снаружи, все было залито летним солнцем, настолько ярким, что Галь Лахав аж прищурилась, готовясь минуту спустя потонуть в его мощных лучах…
* * *Галь не знала, сколько времени продолжалось то, что с нею произошло с тех пор, как она потеряла сознание. Она пережила очень необычные переходы состояния, которые не могла никак запомнить, хоть и испытывала чувство, что отчетливо видела себя со стороны.
Ее несло по школьным коридорам с распахнутыми дверями классов, разбитыми стеклами окон и тусклыми лампочками под потолком. Там, из-за каждого угла, время от времени возникали ее бывшие приятели, педагоги и соученики, которые в упор смотрели на нее. Галь видела дикий взгляд Мейталь, злобные глаза директрисы, насмешку на физиономии Лирон, надменность, скрытую за ухмылкой Керен, упрек и сожаление в лице Даны Лев. Со страхом отворачиваясь от них, Галь устремлялась к маячившему вдалеке светлому пятну, которое в последний момент исчезало и возникало вновь за новым поворотом коридора.
Неизвестно, как долго продолжался бы круговорот ужаса Галь, если бы это светлое пятно вдруг не перестало как бы убегать и пошло ей навстречу. Оно становилось все более и более широким, пока не стало громадным, как облако, и поглотило Галь. Теперь свет был везде. Он не грел, но в нем было так душно, что, даже вдыхая воздух во всю силу своих легких, девушка никак не могла надышаться. Она оказалась словно прикованной к месту, которое было намного страшней тех коридоров из-за своей сверкающей белизной, чистейшей пустоты.
Сначала невозможность пошевелиться и дышать заставили ее смириться. Но, когда они стали невыносимы, Галь, огромным усилием воли, попыталась вырваться наружу из поглотившего ее облака света. И свершилось чудо: облако, в один момент обретшее плотность каменной стены, начало понемногу рассыпаться. И тогда выяснилось, что оно оказалось ничем иным, как яркой белой лампой под потолком. Ощущение удушья и неподвижности, на самом деле, возникли оттого, что к лицу девушки прилегала прозрачная маска, а сама она была, в буквальном смысле, прикована к высокой постели с присоединенными к ней аппаратами.
Рядышком, глотая слезы, сидела Шимрит, которую Галь, удивленно водившая по сторонам мутными зрачками, узнала не сразу. Увидев, что ее дочка приходит в себя, та подскочила, как ошпаренная, и, радостно заголосив, побежала кого-то звать. Галь тупо посмотрела ей вослед, затем опять смежила веки, но больше не попадала ни в коридоры, ни в облака. Причем, разбудили ее очень скоро. Какой-то уверенный мужской голос над ее головой удовлетворенно произнес, что, судя по тому состоянию, в каком ее сюда привезли, никто не поверил бы, что ей удастся выйти из комы меньше, чем за трое суток. Это была большая удача, и с этой минуты Галь можно было поздравить с возвращением с того света. Мать, стоя над ней, зарыдала в голос, но девушка, все еще пребывавшая в сильном отрешении, отвернулась от нее. Она не понимала, о чем говорил тот незнакомый голос, и что за ажиотаж происходил вокруг нее. Лишь одно она осознала всем своим естеством: она выжила.
Да, она выжила. Это само по себе было чудом, благодаря цепочке счастливых происшествий. Хотя, можно ли было их назвать счастливыми по-настоящему? Весь спящий дом пробудился при звуках разносимой ею в бешенстве комнаты. Ни один из соседей не обратил внимание на бегущего прочь по улице полураздетого молодого человека, но кое-то видел, как из окна квартиры Лахав вылетела
