Долгая дорога до Грейсленда - Кристен Мей Чейз
Чувствуя, как слезы текут по щекам, я продолжала:
– Теперь все кажется таким простым.
– Конечно, ведь мы постарели и помудрели.
Вот опять он заставил меня улыбнуться. Уайатт вышел из комнаты и через несколько секунд вернулся с салфетками. Он тепло посмотрел на меня и сказал:
– Мне тоже очень жаль, Грейс. Я хочу, чтобы ты знала. – И нежно сжал мою руку. – А теперь, – он достал из заднего кармана брюк смартфон и помахал им в воздухе, – есть Фейсбук[20].
– И эсэмэски, – добавила я.
– Мы просто ждали, пока технологии придут нам на помощь.
– Точно. Спасибо Цукербергу, – пошутила я.
– Ни за что!
Я улыбнулась, и в тот момент мы будто снова стали подростками, только теперь я смогла разглядеть в нем привлекательные черты, которых раньше не замечала: непослушные темно-каштановые волосы; точеную линию шеи, переходящую в плечи…
Внезапное появление мамы с чемоданом, который она тут же уронила, разрушило очарование момента.
– Что ж, вам пора в путь. – Дотти с трудом сдерживала слезы.
– Нет ничего прекраснее техасского заката, – важно заявила мама.
– Который я видела уже тысячу раз, мама. Ты ведь помнишь, что я здесь выросла?
– А я уже много лет не ездила на машине ночью. Ты же знаешь, что это единственное приятное время суток в этом богом забытом штате. – И с этим я не могла не согласиться.
– Большое спасибо, Дотти. Жаль, что мы так долго не встречались. Слишком долго.
С этими словами я обняла ее. Дотти крепко прижалась ко мне и стала всхлипывать. Проявление ее чувств вызвало к жизни эмоции, которые я изо всех сил пыталась подавить.
Мама обняла Уайатта, и это выглядело так, будто участница конкурса «Коронованные детки»[21] обнимает гигантского дровосека Пола Баньяна[22].
– Ты все такой же милый, каким я тебя помню, Джефф.
– Это Уайатт, мама, – поправила я мать, в то время как тот со смущенной улыбкой обнимал ее.
– Конечно, Уайатт. Я так и сказала. – Она поглядела на меня с раздражением за то, что я ее поправила. И это было так на нее похоже, а вот забывать имена – нет. Можно ли это считать нормальным проявлением в ее СЕМЬ-ДЕ-СЯТ лет или связано с какой-то физической проблемой? Про себя сделала отметку понаблюдать за мамой в дороге, чтобы избежать скоропалительных выводов. Она схватилась за чемоданы, но не смогла сдвинуть их с места и чуть не упала.
– Давайте помогу, Лоралинн, – предложил Уайатт. – Все будет доставлено к машине буквально через секунду, – и кивнул в мою сторону. Мама быстро сообразила что к чему и тут же «тактично» удалилась.
– Дотти, – провозгласила она каким-то неестественно громким голосом, – давай отойдем к машине и там попрощаемся.
Она взяла подругу за руку, и они пошли прочь, как две школьницы.
– С именами у нее не очень, но намеки быстро улавливает.
– Когда ты бросаешь их в нее, как гранаты, – закончила я. Мы оба засмеялись, не совсем понимая, как себя вести.
– Рад был тебя видеть, Грейс.
– Я тоже. – И потянулась к нему, чтобы обнять. Я не большая любительница обниматься, но в тот момент мне страшно этого захотелось. Уайатт поцеловал меня в щеку, а потом неожиданно крепко обнял за талию и прошептал, уткнувшись в мои волосы:
– Давай не будем ждать еще двадцать лет.
Прижавшись к его плечу, я кивнула. Слезы текли по щекам, и мне не хотелось их останавливать. Видимо, и он испытывал похожие чувства, потому что на секунду отвернулся в сторону.
Собралась с силами и пошла к машине, где наши мамы обнимались и причитали.
– Итак, дамы, техасский закат не станет ждать!
Уайатт шел следом с чемоданами.
Мама устроилась на пассажирском сиденье, надела очки и стала изучать заранее составленные инструкции и карты. Настал мой черед – сесть за руль и закрыть дверцу. Именно в этот момент Уайатт протянул руку, чтобы передать мне сложенную записку.
– На потом. – Он отступил на тротуар и встал рядом с Дотти.
Глядя на них, я ощутила прилив радостного возбуждения. Я понятия не имела, что было в записке, но меня переполняли ожидания и надежды. Что, если мы оба испытали одни и те же чувства: запечатлеть в своей памяти облик и черты характера старого друга, желание встретиться вновь в самом ближайшем будущем… Какими бы ни были наши отношения в прошлом, что-то чудесное родилось между нами в настоящем.
Двигатель завелся, как только я повернула ключ зажигания. Я спрятала записку в карман и медленно надавила на газ. Мама вскрикнула и схватилась за концы шарфа, покрывавшего волосы. Взглянув в боковое зеркало, я увидела удаляющуюся фигуру Уайатта, который махал нам вслед.
В свое время дружба Уайатта и душевное участие Дотти были, казалось, навсегда похоронены под обломками нашей прошлой жизни. Что послужило причиной – тирания моего отца или безалаберность матери?.. Зачем сейчас об этом вспоминать? Мы вернулись к тому, на чем все закончилось, осознали свои ошибки и готовы были начать что-то новое.
Глава 7
Небо из голубого постепенно стало оранжевым, затем розовым – оно меняло свой цвет, как кольцо настроения[23]. Мама была права. Ничто не сравнится с техасским закатом: в моих воспоминаниях хранились великолепные картинки, но наслаждаться этим зрелищем воочию – незабываемое удовольствие.
Когда последняя капля розового растворилась в темноте, мама задремала. Ночное небо – кое-где подсвеченное дальними огнями, – было самым темным из всех, что я когда-либо видела. Тьму не могли разогнать ни свет далеких звезд, ни прочерки орбитальных спутников. В голове всплыли обрывки знаний, полученные мною на летнем факультативе по астрономии[24], который я выбрала, потому что приходила в ужас при мысли, что придется кого-то препарировать. Один из самых сложных курсов проводился в двух форматах: часть занятий мы решали уравнения, а другую – лежали на земле и разглядывали небо. Возможно, именно тогда у меня открылись два таланта, которые мне позже приписывал Джефф: умение решать математические задачки и лежать. Я не большая любительница поспать, но предпочитаю все делать, задрав ноги и подперев спину десятком подушек (в позе человека, восстанавливающегося после операции): читать, есть, смотреть кино – не важно. Я всегда считала эту привычку проявлением лени. Но такой уж я чувствовала себя рядом с Джеффом – апатичной.
Мой муж никогда ни на кого не повышал голос. Иногда, придя к нему в ресторан, я за ним наблюдала. Даже в случаях, когда клиенты подзывали его, чтобы отругать за еду, он просто улыбался, спокойно выслушивал и забирал тарелку – всячески пытаясь свести на нет возникшее напряжение. Дома он вел себя точно так же: старался сделать меня счастливой и ничего не требовал взамен. Все это было крайне приятно, и я решила, что пришло время подумать о себе. В конце концов, после стольких лет переживаний и страха пусть кто-то позаботиться обо мне. Пусть это не самый романтичный повод для серьезных отношений, зато какое-то время он работал. До тех пор, пока Джефф не захотел детей.
Когда он заводил разговоры про детей, я вспоминала своих родителей и то, что чем меньше люди хотят походить на своих родителей, тем чаще становятся их копиями. И чем больше Джефф говорил о продолжении семьи и желании поделиться всем лучшим в нас с нашим чадом, тем больше я утверждалась в мысли, что воспитание ребенка будет чертовски трудным делом при наличии таких образцов для подражания, какие были у меня.
Поэтому я повела себя так, как привыкла в детстве: засунула поглубже свои настоящие чувства и притворилась, что разделяю его мечту. При этом убедила себя, что таким образом защищаю Джеффа и нашего еще не родившегося ребенка от боли, которую смогу им причинить в роли матери. Неудивительно, что я скатилась в омут глубочайшей депрессии. Но в глубине души прекрасно знала, что обманываю себя. Я надеялась, что со временем он сдастся или я изменю свое отношение к материнству. Но этого так и не случилось. И теперь я задавалась вопросом: «А может, дело было не во мне, а в том, что Джефф был просто не тем мужчиной? Не “моим” мужчиной».
Приятный ветерок, который сначала был освежающим, но постепенно стал пронизывающим и холодным, вернул меня к реальности. Мама ненадолго проснулась, чтобы натянуть на себя куртку.
